Глава 20
Катя отхлебнула чаю и приготовилась вернуться с чашкой в свою комнату, оборудованную теперь под лазарет. Обстановка лазарета отличалась от обычной маленьким переносным телевизором, который всегда стоял на кухне. Второй, солидный, располагался напротив бабушкиного дивана. К маленькому телевизору подцеплялся видеомагнитофон, с год назад замененный соседкой на двд-плеер и переехавший к ним вместе с огромной коробкой кассет. Кассеты в основном принадлежали сыновьям соседки и наполнены были кровавыми ужасами и коварными преступлениями. Была там и советская киноклассика, но количественно побеждали всё-таки боевики, триллеры и детективы. Телевизор на время Катиного постельного режима устанавливался на столе вместо компьютерного монитора. Работу за компьютером в период нездоровья бабушка приравнивала к выскакиванию больной и раздетой на мороз. То есть запрещала так категорично, что лучше не связываться и не спорить. Это было досадно – сейчас Катя уже могла бы заняться полезным делом. Например, выполнить что-нибудь для будущего диплома… Ну да ладно. Чай и детективы, полная перезагрузка мозга, а уж потом…
– Хорошая рыба, – потроша на разделочной доске будущий поздний ужин, бабушка довольно улыбалась. И наверняка именно сейчас ощущала полное удовлетворение. Она глава семьи, Катя под контролем и даже в поле зрения, а тот, кто управляет пищевыми ресурсами, – владеет ситуацией.
В дверь позвонили. Катя знала, что это соседка. На этот раз с облепихой, ведь ничего нет полезней для больного ребёнка, чем живые витамины.
– Открой, – продемонстрировала бабушка руки, испачканные рыбой. В таких сложных ситуациях больной девочке можно было дойти до двери, даром что из подъезда может подуть. Поставив кружку с чаем на стол, Катя завернулась в бабушкину шаль и побрела в прихожую. Облепиху она не любила, но проглотила бы что угодно, если бы была гарантия мгновенного выздоровления. Забить на постельный режим и вернуться в офис. Как там Андрей без неё? Правда, он говорит – справляется, и всё прекрасно, но верить в это не особенно хочется, ведь тогда выходит – она ему не так уж нужна?
Повернув замок, Катя шепотом чертыхнулась – иногда механизм заедало, и вот сейчас открываться он не спешил.
– Ну чего ты копаешься? – после повторного звонка за спиной Кати появилась бабушка, а замок, скрежетнув, всё-таки сдался.
Открыв дверь, Катя замерла. Вместо соседки с облепихой на пороге стоял её любимый шеф – в расстёгнутой куртке, с двумя большими пакетами в руках и с той самой улыбкой на лице, от которой лица женского пола немедленно впадают в прострацию.
– Здрас-сте, – сказал он разом и ей, и бабушке, – а я приехал навестить Катю.
– Добрый вечер, – произнесла бабушка. Её покой и умиротворенность в эту минуту закончились. Раньше бы Катя, пожалуй, подумала – как глупо, зачем он пришёл без предупреждения, вот теперь бабушка устроит ей серию воспитательных бесед. Дескать, что за юноша? Шеф? А почему ты не говорила, что он такой молодой? Работаете, не вылезая из офиса? Да кто в это поверит! Но сейчас за несколько секунд она оценила не перспективы семейных разборок, а свой вид. Лохмы вместо причёски, натёртый платками нос, жутчайшая пижама с розовыми сердечками, купленная сто лет назад и оказавшаяся удивительно прочной, шерстяные носки, сооруженные бабушкой из остатков пряжи, а потому не просто полосатые, но полосатые оригинально – в левом преобладали зеленые оттенки, в правом – коричневые, поверх носков – тапочки с собачьими мордочками и, в довершение картины, – бабушкина шаль на плечах. Лучше бы Кате немедленно провалиться.
– Прошу на кухню, – официальным светским тоном произнесла бабушка. – Вот-вот будем ужинать.
И направилась обратно к своей рыбе.
Катя тяжело вздохнула. Метнуться сейчас переодеваться – словно афишировать своё отношение к Андрею. Придётся, пожалуй, оставить всё как есть. Пусть он лишний раз убедится, что помощница у него полна достоинств, но внешний вид – не в их числе. Правда, он говорил – симпатичная, но было это во время его собственной болезни. И он сам отмечал – мозг кипит.
– Женсовет в один голос желает тебе поправиться, – сообщил Андрей и поволок свои пакеты на кухню. – Я не знал, что именно ты любишь. Уже в магазине понял, что не знаю, но подумал – если предложить выбор…
Увидев фрукты, йогурты и соки, Катя пожелала себе провалиться ещё раз. Последний шанс, что бабушка поверит в их с Андреем деловые отношения, потерян. Шефы не таскают секретаршам и помощницам апельсины и йогурты.
– Значит, вы и есть Катин начальник, вице-президент, – сказала бабушка, произнося «вы» так, чтобы всем присутствующим стало ясно – она женщина культурная, но лапши на уши ей не навешать. И вице-президенты со студенческими физиономиями вызывают у неё огромные сомнения. Но Андрей бабушку не знал и оттенков её речи понимать не мог. А потому радостно заявил:
– Да! И надеюсь им остаться. Хотя всё очень неожиданно. Ещё недавно я понятия не имел, что могу оказаться на такой должности в такой компании. Летом я продавал комплектующие для промышленных сплит-систем, весной – работал в экономическом отделе компании сотовой связи, а до этого… впрочем, неважно. И тут такое! Завещание – и я уже в «Зималетто». Теперь у нас с Катей общая задача – там удержаться.
– Бабушка знает, что у нас конкуренция с Воропаевым, – сказала Катя.
Бабушка знала многое. Кроме того, что знать ей было не нужно. Рассказывая о новом начальнике, Катя упускала детали вроде его возраста, потрясающей личности и невероятно привлекательной внешности. На её счастье, бабушка не читала гламурной прессы, по телевизору предпочитала глядеть мелодрамы, ток-шоу и передачи о здоровье, поэтому из других источников этих сведений не получила.
– Сейчас мы готовим невероятную коллекцию, – продолжил Андрей. – Вы хотели бы прийти на показ? Или получить его в записи? Если бы не Катя…
Катя и не подозревала, что её шеф может быть так болтлив. Бабушка могла бы применить навыки проведения допроса, но ей это не понадобилось. Достаточно было задать наводящий вопрос, как Андрей ей всё выкладывал. Вскоре Катя расслабилась. Как говорится, если по совокупности преступлений ты уже заработал расстрел, можешь не париться – два раза не расстреляют, что бы ты ни натворил сверх того. Бабушка поджарила рыбу, они поужинали, и Андрей отбыл, сообщив, что Катя, конечно, может сидеть дома до полного выздоровления, ведь это он виноват, он её заразил. Ему дико неудобно, и он переживает.
– В понедельник я буду в офисе, – сказала Катя, стараясь получше прикрыться бабушкиной шалью. Она всё же пристойней, чем сердечки на пижамке. – К восьми пойду в поликлинику, закрою больничный, и тут же на работу.
– Как получится, не надо загадывать.
Заперев дверь, Катя повернулась к бабушке.
– Бестолочь, – выразительно произнесла та, – не успеешь оглянуться, как станешь катать в коляске ляльку с карими глазками. А та вырастет в такую же бестолочь. И это будет продолжаться вечно.
– Сто лет я ему нужна, – усевшись за стол, Катя демонстративно принялась чистить апельсин. За ужином кусок не лез в горло. Теперь же захотелось на что-то отвлечься.
– То-то он принёсся с гостинцами. Верный признак, что не нужна.
– Он просто добрый, – возразила Катя. – И тебе ясно и понятно объяснил – чувствует вину. За инфекцию.
– А завтра у вас заболеет охранник, и твой Андрей понесется к нему с апельсинами?
– Он не мой.
Но бабушка уже прошла ту точку в разговоре, где ещё могла бы остановиться. И Катя услышала всё, что подобает в таких случаях, только с поправкой на социальное положение Андрея. Раньше бабушка полагала, что начни Катя с кем-то встречаться, тот некто её просто бросит, теперь уточняла – бросит, потому что богатые парни не ставят девушек ни в грош. Заведёт себе подружку из своего круга, а Катя останется в лучшем случае в слезах, в худшем – с младенческой кроваткой возле дивана.
– Или… я видела, богатые и ребёнка могут отсудить. Останешься вообще без ничего!
Катя нервно засмеялась. То бабушка боится, что придется воспитывать правнучку, то переживает, что эту правнучку у них коварно отсудят.
– Всё, хватит, у меня болит голова, – Катя потрогала лоб, – точно, снова поднимается температура. А всё из-за тебя.
– Он тебе не подходит, – не купилась на трюк бабушка, – держись от него подальше.
– Хорошо, иду в постель. Это достаточно далеко от Жданова.
И, выходя из кухни, выложила последний аргумент. Мол, бабуль, раскрой глаза и посмотри на внученьку трезво – на пижамку, лохмы и ободранный нос. И подумай – зачем столь прекрасному юноше такое чудовище.
– Думаешь, он до сих пор верит в сказки и ждёт, что после поцелуя я стану принцессой?
– Думаю, он смотрел на тебя так, как мужики смотрят, когда им уже наплевать на твою пижамку и вид носа.
Укрывшись от бабушки под одеялом, Катя пожалела, что всё это – лишь фантазии. Андрей чувствует себя виноватым и наверняка испытывает неудобство оттого, что её нет и он всё вынужден делать один. Других мотивов для появления быть у него не может. И никаких специальных взглядов она не заметила.
В дверь позвонили, и на этот раз явилась поздно вернувшаяся с дачи соседка с облепихой…