Она поманила его в аллеи и сказала: почитаю стихи. Он приготовился слушать, она достала смартфон и начала гуглить, наконец нашла и принялась декламировать: «Вновь второе января пришлось на вторник». Из-за деревьев ей вторил голос автора. Стена сада Фонтанного дома, два года назад превращенная в инсталляцию на тему «полутора комнат» Бродского и составленная из предметов и артефактов Ленинграда 60–70-х годов прошлого века, укоренилась в Петербурге. В романтические моменты народ дополняет стену собственными рифмами. Другого сада в городе, столь удобного для чувств, пожалуй, и нет, а почтовый ящик под номером 28 — именно в этой коммунальной квартире на Литейном, 24, жил Бродский и его родители — стал принимать послания городу и миру. Милому другу или подруге. Доброму незнакомцу.
От других почтовых ящиков этот отличается тем, что тут читать чужие письма не возбраняется, а даже поощряется. Пишут о грозе, о лете, о тишине. Пишут Иосифу. Пишут на счастье.
Тут же можно музицировать на пианино, что и делает бородач в килте; можно попробовать дозвониться кому-нибудь за две копейки в тот Ленинград, полистать чужую записную книжку с чужими адресами или взять в буккроссинге «Унесенных ветром». А в кустах таятся черно-белые фотографии: «Наутилус Помпилиус», Бродский в Венеции… Всё тут текст, а кто, как не петербуржцы, любит почитать или подслушать. «Было ли вправду все это? И если да, на кой будоражить теперь этих бывших вещей покой...»
Михаил Борисов специально для сообществ «Лахта Центра».