С исполнения роли царя Фёдора Иоанновича на открытии Московского Художественного театра фактически началась творческая биография Ивана Михайловича Москвина (1874-1946), хотя пришёл он сюда, уже имея серьёзный жизненный и профессиональный опыт, в том числе работы на провинциальной сцене. Восторг театральной Европы, слава, поклонники, награды... всё это впереди. А позади — нищее детство в многодетной семье, тяжёлая трудовая юность, обидный провал на вступительных экзаменах в Императорское театральное училище...
Иван Москвин родился 18 июня в Москве, на Ильинке, в большой семье часовщика. Будучи старшим сыном, он не учился в гимназии, а рано ушёл "в люди", чтобы зарабатывать на жизнь и помогать родителям. Будущий народный артист СССР служит мальчиком на побегушках в магазине, потом устраивается рабочим — на взвешивание чугуна на заводе... Невысокого роста, худой, нескладный Ваня с 14 лет увлекается театром, принимает участие в любительских спектаклях, а в 1893 году принимает решение поступать в училище при Малом театре. Подготовил "Песнь о Вещем Олеге..." и уже через три строфы был остановлен: "Достаточно, благодарим..." Но упорства Москвину было не занимать. Через некоторое время он всё же поступает в Филармоническое училище, к В. И. Немировичу-Данченко.
Опытный педагог, Немирович-Данченко вначале был несколько обескуражен нетипичной внешностью и своеобразием актёрской манеры Москвина. Поначалу он даже предполагал, что из нового ученика ничего не получится. Легенда гласит, что Немирович-Данченко уже принял решение об отчислении Москвина, но, увидев его однажды в какой-то второстепенной роли, вдруг воскликнул: "Э, да вы, кажется, малый с хорошим дарованием!"
Мне уже приходилось отмечать при описании внешности иных артистов, что наличие невидных или даже непривлекательных данных может оказаться преимуществом. Так вот было и с Москвиным: короткие и не совсем прямые ноги, малый рост, все обличье плебея, которое артист и не старался преодолеть. Большая голова на узких плечах. Выпуклый лоб и развитая нижняя челюсть при небольшом и вздернутом носе, близорукие выпуклые серые глаза, требовавшие пенсне с ранней молодости, — таковы те черты, с которыми надлежало лицедействовать дебютанту. Добавьте к вышесказанному высокий тенор, часто срывающийся на фальцет, и нервный ритм в движениях, в речи, в быстрых реакциях на все восприятия. (Ардов В. Этюды к портретам)
На выпуске Москвину доверили играть двух разноплановых персонажей: Мишеньку Бальзаминова в комедии А. Н. Островского "Праздничный сон до обеда" и доктора Ранка в драме Г. Ибсена "Нора" ("Кукольный дом"). Трудно вообразить более несхожих героев: по-детски наивный, мечтательный чиновник Миша и мрачный, несчастный, по-своему благородный Ранк, умирающий от неназванной болезни (можно предположить, что это либо туберкулёз, либо наследственный сифилис). Уже в этих ролях Иван Москвин нащупывает основную тему своего творчества — поэзию простодушия, хрупкость и беззащитность человека бесхитростного в огромном и жестоком мире.
После выпуска из училища молодой актер гастролирует с Гликерией Федотовой, которая пригласила его на небольшие роли, потом поступает в труппу Ярославского театра. Какой энергией, желанием работать и любовью к своему делу нужно было обладать, чтобы за один сезон сыграть больше 70 ролей! Бесконечные комедии, развлекательные представления, фарсы... Следующий сезон — уже в Москве, в театре Корша, но репертуар фактически тот же. Правда, у Корша ставится и серьёзная драматургия, но Москвину достаются Бобчинский, Загорецкий... Всё изменилось с решения Немировича-Данченко пригласить своего 22-летнего ученика на роль царя Фёдора, которую Москвин играл на протяжении 45 лет. И в труппе МХАТа он тоже оставался до последнего дня, пройдя вместе с театром все исторические испытания, выпавшие на долю поколения...
В образе царя Фёдора, с его ореолом нравственной чистоты, раскрылась индивидуальность Москвина, его неповторимая творческая манера. Исполнение было не просто психологически точным, оно было результатом органического понимания исторической личности, проникновения в самую суть её характера. Современники говорили о новизне актёрской техники Москвина, "возбудимости аффективных чувств, даре коротких мазков, создававших подвижность и взволнованную вибрацию". Позднее тот же эффект был замечен и в образе Феди Протасова ("Живой труп"), пронизанного подлинно толстовским мотивом всепримиряющей и просветляющей любви.
Насколько можно судить, в этом же плане первоначально трактовалась Москвиным и роль Луки в спектакле "На дне", прежде чем актёр сумел освободить персонаж от элементов "озарённости" и некоего примиренчества, пьесе Горького совсем не свойственного. Правда, с автором актёр продолжал спорить: его странник Лука проявлял искренний интерес к людям, любопытство его было не праздным, а продиктованным ощущением их (людей) ценности. Не "лукавым" был этот Лука, а добрым, стремящимся поддержать в несчастных веру в лучшее, чтобы они хотя бы попытались выбраться со "дна" жизни.
Москвинские образы страшного и жестокого Хлынова в "Горячем сердце", озорного и буйного Ноздрёва в "Мёртвых душах" были не столько даже жизнеподобными, сколько обобщёнными, демонстрирующими социальные явления ("хлыновщину" и "ноздрёвщину"). Его гнусный и грязный властолюбец Фома Опискин в "Селе Степанчикове" заставлял зрителя буквально содрогнуться от омерзения. Но чеховский Епиходов в исполнении Москвина не был ни карикатурой, ни абстракцией — напротив, в нём читались человеческие черты ущербности и наивной трагичности "глупого конторщика". Кстати, в послереволюционный период именно Москвин прославится как непревзойдённый чтец рассказов А. П. Чехова, и будет даже сорежиссёром нескольких постановок.
Обладая гигантским запасом жизненных впечатлений и наблюдений, Иван Москвин свободно и талантливо претворял их в художественные образы, свободно пропуская сквозь призму любого жанра. Особенно удавались ему роли трагикомического плана, позволяющие отыскать грустную нотку в забавном, смешную — в серьёзном и печальном. Впрочем, это всегда было сильной стороной русской актёрской школы. Достаточно вспомнить Александра Мартынова, умевшего заставить расплакаться над судьбой своего персонажа даже в водевиле.
Взятое из гущи жизни обретало у него театральную увлекательность: знаток быта, он сгущал его и сообщал ему масштабность; владея всем богатством русских интонаций, он строил характер, играя речевыми изгибами, переменами звуковой окраски и темпа... (Соловьева И. "Иван Москвин")
Уже в 1906 году, во время первых масштабных гастролей Художественного театра за границей, европейская публика была покорена его талантом. А в турне 1922-1924 годов во всех городах Европы и США гастрольные показы открывались «Федором». Москвин почти каждый вечер выходит на сцену. И каждый вечер — триумф...
В театроведческой литературе о Москвине приводится много интересных фактов. Например, что М. А. Булгаков, который, как известно, сотрудничал с МХАТом в 1930-е годы, специально для него написал пьесу о Мольере, но эта роль актёру не понравилась. Или как после ареста Мейерхольда Москвин, который к тому времени уже был депутатом Верховного Совета, преодолев страх, обратился лично к Сталину с просьбой о смягчении участи арестованного... безуспешно, но ведь осмелился!.. Известен его головокружительный роман со звездой МХАТа Аллой Тарасовой, которая ушла к нему от мужа, будучи моложе возлюбленного на четверть века, а потом с той же безоглядностью покинула и его... Но всё это лишь краски человеческого "портрета" Москвина. Монография же о Москвине — великом русском актёре — ещё ждёт своего автора.
Примечание: В 2013 году в серии "Наследие Художественного театра" была опубликована интереснейшая хрестоматия "Актёр Иван Москвин: Письма. Статьи. Рецензии. Документы"