В 1990 году ко мне из Саратова приехала двоюродная сестра Ольга. Она слету взяла меня за шкирку и начала таскать по историческим местам Москвы. Почему среди этих мест столько кладбищ? Не задумывались? Короче, в один чудесный день бродим мы с кузиной среди могил Новодевичьего некрополя и натыкаемся на странную группу людей. Как будто те сбежали или со съемочной площадки, или из дурки. Все как один со знаменами старого образца , и хоругвями. Да еще и в белогвардейской форме не по размерам. И сильно скорбят мужики около могилы середины девятнадцатого века. Понятно, если люди у свежего захоронения предаются печали. А тут... Сеструха у меня девушка любопытная, сбегала, спросила, что да как. И мне потом растолковала. Оказывается, это были то ли черносотенцы нового разлива. То ли неприкаянное дворянское собрание. Теперь не вспомню.
Ладно. После посещения мест упокоения при Новодевичьем Монастыре рванули мы с Ольгой на Старое Донское Кладбище - и там эта компашка с хоругвями…Опять скорбят у старого склепа. Надо ли говорить, что и на Ваганьковском эти люди шлялись с траурными лицами от могилы к могиле? Тут и меня разобрало любопытство, я подошла к их предводителю, мужику с окладистой бородой, и спросила: кто они такие, и почему по кладбищам гуляют? Бородатый ответил, что они – руссские патриоты. Против коммунистов и этих самых…Которые с семитскими лицами и которые умудрились безвременно прикопать весь цвет русской нации (сутками, наверное, трудились).
Да, начало девяностых было таким веселым временем…Однажды на площади Дзержинского со мной чуть не случилась беда. Из-за патриотизма отдельных граждан. С тех пор я панически боюсь митингов. Особенно патриотических. Там люди не за деньги протестуют, а по убеждениям. А когда ты в чем-то убежден, пиши пропало. Короче. Черт меня дернул поехать в Детский Мир прикупить что-то своему ребенку. Когда я в это универсам входила - ничто не предвещало. А когда собралась выйти через несколько часов…Мама дорогая! Ни до того , ни потом я не видела такого количества народу. Я молчу о том, что вся Площадь Дзержинского была забита людьми под завязку. Толпа растеклась по всем окрестным проспектам, улицам, переулкам, и подступала к ступенькам Детского Мира. Кто-то что-то орал в мегафон. Сдуру я проявила любопытство. И подошла к огромному человеческому монстру-организму из тел поближе. Если Вас никогда не затягивала трясина, тогда вы не поймете моего ужаса. Меня буквально всосало в себя это многоликое, многорукое и многоногое чудище. Против воли бедное мое тело, с которым я свыклась за столько лет, понесло от краев человвейника к середине. Казалось, если поднять обе ноги, то не упадешь, со всех сторон давили и держали чужие бока, плечи, спины. И попы. Я перемещалась по непонятной траектории независимо от желания. Стало трудно дышать. Меня охватила такая паника, что я заорала: «Помогите!». Хорошо, что недалеко от края людского океана оказались крепкие ребята в штатском и меня не затащило вглубь толпы. Какой-то сердобольный кегэбешник достал меня с риском для жизни и поставил на ступеньки Детского Мира. Видать, услыхал, как я голосила, что у меня маленький ребенок, который ждет дома игрушку….До сих пор люблю родное КГБ-ФСБ и не боюсь нисколько. Только моя любовь из дочерней плавно перетекла в материнскую. Тот давший фээсбешник отчитал меня на ходу и намекнул, что таким дурам нужно дома сидеть в сложные времена. Особенно, если дитя на иждивении. Но я все-таки спросила: кто на площади собрался-то? Оказалось, патриоты-коммунисты. До сих пор непонятно, как при той мощной поддержке СССР развалился. Принцип «мы- сила» совершенно не работает. А работает : «Вас никто не спрашивает». И с того времени, как меня чуть не раздавили на митинге напротив Лубянки, я поняла, что патриотизм в неумеренных дозах – это клиника. И его лучше проявлять в безопасных местах. Под присмотром наших доблестных органов. А те, кто бегает по митингам – клинические патриоты. Все равно чего и кого. Нормальные люди – сеют, пашут, растят детей. Защищают страну. И таких дураков, как я или вы…