Полковник Чечель
Судьба военного не предсказуема. После окончания Военно-Морской академии я получил назначение в г. Остров на должность заместителя к-ра 12 омрап по безопасности полётов, но успел прослужить в этом гарнизоне всего две недели. В Чкаловске упал ТУ-22р, пилотируемый начальником штаба полка Вячеславом Аникушиным. Командир и штурман Федя Камшекин, с которым мне доводилось летать ещё на ИЛ-28, погибли, остался жив только оператор Саша Мищенко. Ему удалось катапультироваться на высоте 2000 метров и вертикальной скорости самолёта более 140 м/сек. В итоге, мне пришёл приказ срочно убыть в Чкаловск, в 15-ый одрап на свою же должность.
Причём, довёл мне это распоряжение зам. Командующего ВВС БФ генерал Иван Семёнович Пироженко, который специально прилетел в Остров ради меня: «Чечельницкий, идёте в Чкаловск на усиление полка, поэтому Командующий выделяет Вам самолёт АН-26, и Вы должны будете туда перелететь уже завтра. Что из мебели не влезет в фюзеляж, бросите, а в Калининграде купите новую». Я понял, спорить бесполезно, ответил «Есть», и пошёл готовить семью к этой сногосшибательной новости и собирать вещи по новой к переезду. Что было особенно обидно, накануне пришёл из Ленинграда контейнер с нашими шмотками и чешским спальным гарнитуром «Светлана», который я умудрился приобрести буквально перед отъездом из этого славного города.
В общем, придя домой, огорошил жену, которая, надо отдать должное, не стала причитать или лить слёзы, ведь только начали наводить подобие уюта в квартире, которую мне временно выделили на первом этаже старого дома, а стала заново упаковывать вещи и готовить их к переезду. Не спали ночь, но к 10.00 утра, когда за нами пришла грузовая машина и 4 матроса вместо грузчиков, мы были готовы. Кухонную мебель пришлось оставить. Стол, шкаф, табуретки были старые, и скорее всего в самолёт не влезли бы.
После прилёта в Чкаловск и поселения в однокомнатной квартирке, которая служила переселенческим временным фондом для таких бедолаг как я, при разборке вещей я не обнаружил в рюкзаке с ценными вещами своих «крутых» кроссовок, парадного свитера, новых джинсов, и пары ни разу не надёванных рубашек. Всё я купил перед самым отъездом из Ленинграда и ещё практически не носил. Теперь стало понятно, почему бортовой механик АН-26, по комплекции похожий на меня, такой же «толстый», попросил рюкзак отнести в конец фюзеляжа, хотя первоначально мы его взяли с собой в передний салон. Потом была погружена мебель и вещи в тюках, перекрывающие обзор в задний салон, где было рабочее место бортмеханика. Вот и приоделся за мой счёт.
НО, сказать, что я сильно огорчился из-за этого, будет неправильно. 10 переездов с отцом и уже два своих приучили, что к таким потерям надо относится философски, типа: «Два переезда словно один маленький пожар» или «Спасибо, Господи, что взял деньгами». В общем, замполит полка Николай Васильевич Дронов разместил нашу мебель, что не влезла в хатынку, у себя в гараже, помог обустроится, и в этот же день я доложил командиру 15 одрап, полковнику, Анатолию Антоновичу Зайкину, что подполковник Чечельницкий прибыл для прохождения дальнейшей службы. После чего был представлен двум его замам, подполковникам: Паталахе и Орехову, и моя служба в новом гарнизоне началась.
Я не буду сейчас её описывать, это тема отдельного романа, скажу лишь, что протекала она чрезвычайно интересно. С помощью таких «зубров» в авиации, как командир АЭ Виталий Павлович Краев и его зам. Александр Линевич, я быстро восстановил свою технику пилотирования после академического трёхгодичного перерыва и залетал очень интенсивно. Поскольку 15 одрап – это развед полк, много полётов было на БС (Боевую службу), а это всегда интересно. Потому что выполняешь реальную боевую задачу, и как правило, происходит контакт с вероятным противником. Именно тогда я достаточно много насмотрелся как ведут себя в воздухе ФРГэшные «Стайфайтеры» F-104, шведские J-35 «Дракен», J-37 «Виген», НАТОвские F-16 и другие типы ЛА. Один раз даже попался фронтовой бомбардировщик «Торнадо», который минут пять шёл параллельно с нами таким же курсом.
Во-вторых, посёлок Чкаловск входит в Центральный район города Калининград, бывшего немецкого Кёнинсберга. Его всегда отличала какая-то своеобразная суровая красота, высокая культура жителей, и более зелёного города я не встречал. Плюс, прямо в десяти метрах от моего подъезда начинался лес, что придавало какой-то неповторимый шарм жизни вообще в этом гарнизоне.
В-третьих, уже на второй день после моего появления в Чкаловске после ужина ко мне подошёл моложавый капитан с плановой таблицей под мышкой: «Здравствуйте, я Тимур Апакидзе. Разведка донесла, что в Ленинграде Вы занимались каратэ?» «Не только занимался, но и продолжаю заниматься, правда, пока самостоятельно», - ответил я».
«Тогда я приглашаю Вас прямо сейчас к нам на тренировку. Я веду местную секцию» - продолжил разговор капитан.
Зашли ко мне домой за кимоно и по дороге к спортзалу как-то незаметно перешли на «ты». «Вась, а ты чем больше работаешь, руками или ногами?» - как-то вскользь задал вопрос Тимур. «По обстановке, мин херц, по обстановке», - ответил я, понимая, что он как сенсэй уже мысленно готовится к спаррингу со мной, от исхода которого зависит, кто будет руководить секцией. Кстати, отмечу особенность каратэ, как вида спорта. На начальных и средних уровнях подготовки учеников тренер, как правило, он же сильнейший каратист, по типу вожака в волчьей стае.
В общем, пришли в спортзал, Тимур представил меня своим пилотам, их было человек 15. Сейчас по памяти точно уже не вспомню, но я думаю, что именно тогда я впервые увидел: Виктора Дубового, Ярослава Чибира, Лёшу Власова, Василия Звекова, Сергея Рассказова, Игоря Кожина и других лётчиков, с кем потом не раз встречались в авиагарнизоне Новофёдоровка (Саки). К сожалению, первых четверых уже нет в живых…
Тимур провёл разминку, затем попросил меня показать ката, которые я знаю, (на тот момент их было порядка десяти), а потом предложил мне поработать с ним в паре, предварительно дав задание всем ученикам. Одели мы защитные причандалы и сошлись в откровенной рубке, сначала лёгкой, а потом перешедшей в кумитэ без ограничений. Силы оказались равными, мы оба это почувствовали. Мой опыт к тому времени был: КМС по боксу (которому я отдал 7 лет) и Второй спортивный разряд по прикладному каратэ, которым я отзанимался два года в Ленинграде. У Тимура 4 года самостоятельных тренировок по книгам, но фанатичных тренировок, плюс – посещение разных секций каратэ в городах, куда Апакидзе прилетал в отпуск или командировку.
Когда я потом вспоминал этот наш спарринг, то вот о чём подумал – есть такое выражение «Упоение в бою». Я впервые услышал его от одного парня, который пришёл к нам на открытую тренировку в центральный спортзал спорт.общества «Динамо». По воскресеньям к нам, бывало, съезжалось чуть ли не пол Ленинграда посмотреть и поучаствовать в тренировках Сергея Николаевича Клеверова, одного из ведущих тренеров города в то время, который придерживался принципа: «Пусть у тебя корявая несовершенная техника, но если она приводит к победе, не меняй её». Так вот, парень этот вступил на Путь воина, оставил мирскую жизнь в нашем понимании этого слова, и занимался только тем, что кочевал по стране, периодически встречаясь в поединках с такими же фанатами каратэ, как и он сам.
«Мой уровень как бойца растёт от встречи к встрече, особенно, когда попадается достойный противник, который тебя бьёт в полную силу, и ты бьёшь в полную силу, без ограничений, реально ощущая, что большинство наносимых по тебе ударов, могут тебя отправить в нокаут, если их пропустишь. Но именно после таких боёв испытываешь максимальное уважение к партнёру, который помог тебе испытать состояние, которое образно можно выразить словами Лермонтова: «А он, мятежный, просит бури, как будто в буре есть покой!» - поделился своими ощущениями этот странный парень.
Именно так у меня произошло в схватке с Тимуром. Есть бои или поединки, которые запоминаются надолго, если не навсегда. Спарринг с Апакидзе как раз из этой серии, именно поэтому я его так многословно описываю. В общем, с этой тренировки началась наша дружба, которая растянулась на долгие 19 лет, и закончилась с падением СУ-33, пилотируемым Апакидзе 17 июля 2001 года в городе Остров Псковской губернии, когда Россия отмечала 85 лет своей Морской авиации. Уже минут через 20-30 я стоял у обломков самолёта, некоторые из которых ещё горели, и никак не мог поверить в случившееся….
В авиационном гарнизоне Чкаловск мне удалось прослужить всего 8 месяцев. Что поделать - «придворный» полк, в него все хотят попасть. Сначала предложили ехать в Быхов на должность начальника штаба с перспективой стать командиром полка. А когда я отказался, пришёл приказ о переводе подполковника Чечельницкого ВВ снова в Остров заместителем командира 12 омрап по лётной подготовке. Правда, это никак не сказывалось на должностном окладе, но иллюзия карьерного роста была полная. Но это ещё не всё. Кроме приказа мне вручили ордер на 3-х комнатную квартиру в новом доме. Был большой соблазн переехать и хотя бы месяц пожить в нормальных условиях, но потом решили не перебивать удовольствия от въезда в новую квартиру у того, кому её дадут после нас.
Поэтому решили, семья до окончания школы так и поживёт в переселенческом фонде, в котором мы жили всё это время, я же отправлюсь на новое место службы и постараюсь получить хотя бы какую-то жил.площадь, и тогда жена с детьми переедет в Остров. Но действительность оказалась даже лучше, чем я ожидал.
(Продолжение следует)