18 июня 1815 года состоялось сражение при Ватерлоо... Утром прошел сильный дождь, дороги развезло. Наполеон отдал приказ о наступлении. И последние солдаты последней войны пошли в свой последний бой...
Впрочем, тут стоит поговорить о другом – о попытках строительства единой Европы, которые предпринимались на протяжении веков. Древний Рим, Карл Великий, Ватикан, Священная Римская империя, Наполеон, Гитлер, Евросоюз...
Первую идею объединения ликвидировали на корню германские варвары, захватившие и уничтожившие Рим. И на его развалинах они не смогли создать ничего путного – просто поделили, как обычные разбойники, награбленное.
Следующая попытка объединения – империя Карла Великого. Но она развалилась сразу после его смерти.
Потом Ватикан пытался создать некое подобие единой Европы. Пап быстро заподозрили в попытках узурпировать власть – и ударили по Ватикану реформацией.
Потом новая попытка – Священная Римская империя, вроде бы объединившая путанную мешанину немецких государств, светских и духовных, с такой сложной иерархией, что для ее объяснения понадобится большая научная работа. А главная суть была такова: каждый отдельный монарх как мог пытался ограничить права императора, а всех остальных членов союза считал обыкновенными бандитами с большой дороги и как мог ограждался от них всякими законами и трактатами.
Понятно, что из такого объединения ничего не вышло. Еще Вольтер верно заметил: «Священная Римская империя не была ни священной, ни римской, ни империей».
Потом Великая Французская революция и ее порождение и следствие – диктатура Наполеона. Она проистекала из гуманистического учения философов-энциклопедистов. Богочеловек – это оттуда, и до наших дней. Но из попытки Наполеона объединить Европу под единой властью тоже ничего не вышло, как и из попытки Гитлера. Кстати, Наполеона и Гитлера многое объединяет. Их вполне можно поставить на одну «доску». Просто методы были разные: у Наполеона – наследие революции и энциклопедистов и «правда больших батальонов», а у Гитлера – расовая теория и Дахау. Гитлер доказывал свою правоту танками, а Наполеон – кирасирскими дивизиями. В общем, разница не большая. А цель-то была схожая.
И вот последняя на сегодняшний день попытка – Евросоюз. Конечно же, это полностью американский проект. ЕС даже по своему устройству гомоморфичен США. Каждый из штатов вроде бы в своей власти, но при этом делегирует Вашингтону основные полномочия. Вашингтон – это новый «Ватикан». На него равняются, его копируют до последнего «винтика».
И опять же, все бы ничего, если бы не британцы. Фантомная имперская болезнь дает рецидивы. Как это так – поставить британца в один из ряд с какой-то там европейской «мелкотой»? Конечно, если исходить из американской «библии» демократии и прогресса, то все равны. Хотя сами США часто наглядно показывали, что это «равнение» не надо воспринимать буквально. И британские власти тоже убеждены, что они, вслед за США, все-таки более равны, чем другие. И смысл их фрондирования, недовольства и брекситов прост – Лондону не нравится нынешняя структура западного мира: США и остальная Европа. Они хотят ее изменить на: США плюс Британия и остальная Европа. Не против британских тайных желаний (этот британский геополитический проект, если исходить из числа штатов, можно назвать «Пятьдесят первым оттенком серого») только Германия. Она, как и в старые добрые времена, хочет доминировать на континенте. Но американцы, видимо (и очевидно), против. Германия, конечно, союзник, но... Тут как в притче от Стендаля. Один английский путешественник рассказывал о том, как он дружил с тигром; он вырастил его, ласкал его, но всегда держал у себя на столе заряженный пистолет...
Но вернемся на поле битвы при Ватерлоо... Победил Веллингтон. Из него в Британии создали культ. Пожалуй, всего чуть-чуть поменьше ленинского. Однако многие специалисты, исследуя действия Веллингтона еще во время Пиренейской войны, говорят о нем как о посредственности. Однако после Ватерлоо его стали называть не иначе как «военным гением». В Британии.
Хотя, конечно, не стоит впадать в крайности: герцог Веллингтон действительно из всех тогдашних британских полководцев был лучшим.
При Ватерлоо на помощь почти проигравшему поле сражения англичанину пришло прусское войско Блюхера – это решило исход битвы.
Герцен писал в «Былом и думах»: «Я не могу равнодушно пройти мимо гравюры, представляющей встречу Веллингтона с Блюхером в минуту победы под Ватерлоо, я долго смотрю на нее всякий раз, и всякий раз внутри груди делается холодно и страшно… Эта спокойная, британская, не обещающая ничего светлого фигура — и этот седой, свирепо-добродушный немецкий кондотьер. Ирландец на английской службе, человек без отечества — и пруссак, у которого отечество в казармах, — приветствуют радостно друг друга; и как им не радоваться, они только что своротили историю с большой дороги по ступицу в грязь, в такую грязь, из которой ее в полвека не вытащат… Дело на рассвете… Европа еще спала в это время и не знала, что судьбы ее переменились»...
Тут у Герцена сказалась его революционность: он, как и многие умы того времени, почему-то считал деяния Наполеона благом для прогресса мировой цивилизации.
Впрочем, помимо «старомодного» Герцена есть и более современный взгляд на Ватерлоо – символ целой эпохи. И более оптимистичный. Песня шведской группы ABBA, которая так и называется – «Ватерлоо»:
«Бог мой, я пыталась сдерживать тебя, но ты был сильнее!
О да, и сейчас, кажется, мой единственный шанс – это отказаться от борьбы.
И как я могла отрицать?
Я чувствую, будто я выигрываю, когда я проигрываю!»...
В общем, получается, по словам симпатичных солисток АВВА, их гвардия не только «умирает», но и сдается.