Маленькие дети такие непосредственные, необычные, непохожие. И как относиться к тому, что твоё любимое, бесценное дитя отличается от других? Да, он особенный и неповторимый, ты и не сомневалась/не сомневался. Но «не такой»? А какой? Звучит, как отдалённые, грозные раскаты беды: угрозы стабильности, беззаботности детского счастья и веры в успешное будущее - в теряющем ясность небе существования «сейчас». Что-то грядёт, наступает и подавляет ещё не начавшись, не определившись явной свинцовостью, тяжестью, неизбежностью.
Мой ребёнок «не такой»: горькому, отчаянному признанию предшествует протест; протесту - отрицание и надежда. «Да, он немного отличается от детей прошлого!» - упрямо и уверенно отвечаем мы нашим близким, конечно, воспитанным неправильно, ещё в те далёкие времена, расцвета педагогики, психологии развития. «Да и что они могут знать о воспитании - сами несчастные?» - убеждаем – уже убеждаем - себя и успокаиваемся. «Сейчас дети отличаются, и мир другой. Перерастёт, выправится. А может.. он и вообще гений? Гениальные люди с младенчества иные.» Но что-то внутри откликается, тревожится, переворачивается, после каждых услышанных слов: «Ты развивалась иначе. Ты реагировал по другому. Ты в этом возрасте уже… А почему он всё ещё не…?» А ребёнку всего 6 месяцев.
А затем и 8-9. Комментариев больше, они директивнее, обиднее, обвинительнее «Ты уверена, что ребёнок здоров? Он отстаёт, что говорят врачи? Неверно воспитываешь, всё позволяешь, он и ленится!» Уверенности меньше: обратно пропорционально внешнему давлению. И, вот, во внутренний мир гармонии, спокойствия и уверенности совмещённой в одну на двоих жизни: хрупкой, святой – стремится хлынуть поток внешних противоречивых, не щадящих чувств близких людей и знакомых, холод и категоричная жёсткость врачей. Неумолимо наступает сомнение. «Может быть, и, правда? Может быть что-то не так? Нет, это не с нами… А как должно быть? Я просто посмотрю, чтобы убедиться: они неправы, всё в порядке». И с возрастающим чувством страха начинаем исследовать границы нормы, с безжалостно затопляющим чувством вины понимать: время ушло и уходит - а мы просто любили, просто принимали и верили, вытесняли беспокойство, тревожные знаки, небольшие неправильности. «Но, ведь, он был совсем крошечный, что там можно было понять?» - переживаем и погружаемся в изучение глубин ужасающего океана диагнозов. «За что? Что я сделала не так/в чём я ошибся? Это наказание? Я плохая; я недостоин.» - нет, невыносимо, мы же не можем нести ответственность за всё; нет, слишком болезненно, раздавливающее; лишает способности радоваться, верить, дышать, существовать.
«Нет, это не я, не только я. Всё врачи, почему они не сказали, не заметили? Где вы все были? Почему не перенаправили, не убедили?» - плачем, обвиняя родных, медицину. «Сделайте же хоть что-нибудь! Вы же специалисты, вы обязаны знать, как это исправить!» - злимся, гневно плачем и топаем ногами, пытаясь раскачать незыблемую гору истины, выкорчевать её, лишить бытийности эту пугающую фундаментальность реальности.
«Ну, вы же можете? Хорошо, а что я могу сделать? Что ещё вложить, дать, что ещё сделать, чтобы помочь моему ребёнку? Что?!»
А затем…
Затем приходит смирение. Или – повиновение? Руки опущены и нет живительной силы, нет вдохновения и внутренней свободы, только грусть, безысходность и ленивое наблюдение. «Пусть будет, что будет. Ничего не изменить, не исправить, не уговорить время обернуться петлёю. И всё же, что я сделала не так? Когда? А… Да. Наверное, тогда…Оставьте меня.»
Можно остановиться? Можно. У каждого есть выбор: бороться за себя или нет. А если борьба идёт не только за себя? Если ставка в игре реальности – будущее ребёнка, а, следовательно – семьи, системное звено которой и он? Вновь поднимается изнутри сила, сила – сохранённая, потенциальная, сила жизни двоих, одна из которых: доверенная. И вновь пробуждаются рецепторы: чётче звуки, ярче краски, яснее реальность – плотная, цельная, истинная.
«Всё это ерунда, с ним нужно просто заниматься.» - неожиданно прорывается сквозь тяжёлую мягкую ткань печали звучание внешнего мира. «Он манипулирует, притворяется, а ты ему потакаешь. Нужно быть требовательнее. Плохая мать/ безразличный отец – все вы такие!» - не стихает штормовой наплыв родственных голосов. А ты.. Просто идёшь, идёшь за помощью – к специалистам. Разным. Всем, к кому есть возможность обратиться; не пряча своё намерение. Ничего не скрывая, не тая. Не стыдясь. Потому что есть цель. Ясно и чётко предоставляешь диагнозы, изъяснешь беспокойства, спокойно отдаешь все справки, диагностические материалы, и.. слушаешь. Слушаешь объяснения, рекомендации, прогнозы. Больно? Да, ещё больно. Но ты уверена/ ты уверен – можно сделать всё, что в силах, в доступе, в ресурсах. Всё.
«Мало делаешь! Всё бесполезно, оставьте ребёнка в покое. Это вам наказание. Это ты виновата; это за то, что…». А ты идёшь – и делаешь. Занимаешься, уделяешь время, ходишь к врачам, дефектологам, психологам, реабилитологам, логопедам – ко всем, кто имеет малейшее отношение к восстановлению и «чудотворит» веру - в объективность. Просто ходишь; пресекая внутренне неуверенное движение хрупкой надежды. Ты – опора для своего ребёнка. Ты пристанище его переживаний, утешение и его надежда.
«Бедная/несчастный! Сильная/упорный. И как справляется? Ох, и будущее же ждёт..Никому не пожелаешь.»
И правда…Какое?
Ты идёшь – и улыбаешься. «Счастливое! Я счастливая мама/ я счастливый отец. У меня есть ребёнок. Особенный; другой. Родной, живой и он растёт, развивается. И у нас - нас есть подвижки. А если пока ещё и нет – будут; путь только сформирован. Но мы - мы на него уже ступили. Вместе.»
Вы - справляетесь. И Вы - справитесь!
Благодарю за Ваше внимание!