Тоже мне невидаль: полюбить женщину с ребёнком. Да полстраны так живёт. Не соглашусь: так, да не так…
Я не загадывал такой судьбы, но и не бегал от неё. Пока другие мужики надрывали глотки в спорах, что дитё должно быть только своё, потому как наследник и родная кровь, я усмехался: откуда монаршие амбиции у рядовых парней? Тем временем завязывались какие-то отношения, бывало, и серьёзные, с планами на детей и совместную старость. А потом всё рассыпалось – постепенно или в одночасье. Я не пытался ничего удержать. Может, от природы хладнокровный и ленивый. А может, знал, что встречу её…
В «яблочко»
Дружеская вечеринка, все знакомые, кроме одной девушки. Говорит мало, шутит удачно, тактично пресекает гусарство парней, особенно несвободных. Навёл справки: подруга кого-то из девчонок, ни с кем не встречается, разведена, есть дочь. Угу, понял, но почему мужиков отшивает? Неужто обижена на мужской род после неудачного брака? Взял пару бокалов вина, в зубы – розу, подкатил эффектный, как Бандерас в молодости… На заметку: разговаривать с цветком во рту жутко неудобно, а вытащить его не получается из-за занятых рук. Вместе галантного приветствия шепелявил: «Ждраштвуте. Можно ш вами пожнакомитша?» Она рассмеялась и избавила меня от колючки в зубах. Вот тогда-то и начал приручаться…
Ушли вместе. Встретились потом. Много-много раз встретились, я ей буквально прохода не давал. Оказывается, я жутко прилипчивый тип. Клянчил свидания. Вымогал поцелуи. Шантажировал, что расскажу о нас моей маме и её дочке. Настаивал на беседе с её мужем: не против ли, что его дочь хочет воспитывать другой мужчина. Настырно намекал, что пора жить вместе или хотя бы пожениться.
Она смеялась. Представляете? Мотала головой, целовала, притягивала к себе – но ни слова конкретики. А я злился. Можно подумать, каждый день мужики готовы на всё – хоть бы проявила уважение к моим чувствам. Что это за ответ такой – «посмотрим»? Стыдно сказать, даже расспрашивал друзей, нет ли у меня соперника, например, в лице бывшего мужа.
Говорили, вроде нет, там «выжженная земля». Тогда какого чёрта? Накручивал себя дня три, даже не звонил – хоть бы дёрнулась. Поклялся, что на этом всё.
В тот же вечер выпил лишнего с мужиками, сел в такси и поехал к ней – конечно же, «прощаться по-людски», влюблённые мужики очень склонны к мелодраме.
Открыла. Ойкнула. Рассмеялась. Притянула к себе – и всё, поплыл любезный.
Утром проснулся в её доме. Говорю, когда ко мне переедешь? А она мурлычет, мол, лучше ты к нам, не хочу ребёнка стрессам подвергать. Что ж, логика есть. Давай наконец знакомиться, ребёнок.
Топ-топ босые ножки по ламинату. В кухню, где я восседал с чашкой чая, вошла маленькая сердитая фея. Лохматая, из-под густой чёлки смотрят синие глазёнки.
- Здравствуй. Ты кто?
- Здравствуй. Я мамин друг. Хочу быть и твоим другом.
- Нет. У меня есть Вася.
Продемонстрировала упитанного плюшевого кота с на редкость глупой мордой. И я угодливо соврал:
- Красивый Вася. Статный и сильный. Хочешь, пойдём гулять с ним? Купим тебе мороженое, а Васе… тоже что-нибудь купим.
Фея распрямила морщинки-сердитки на маленьком лобике:
- Пойдём!
И тут же выстрелила в упор:
- А папа с нами пойдёт?
«Навожу мосты»
Докладываю обстановку: живём вместе два месяца, полёт нормальный. Лена перестала вздрагивать, когда называю женой, а Юльку – дочкой. Правда, за глаза. Раз попытался сказать «дочурка», так вперила взгляд: «У меня есть мой родной папа». Больше не лезу. Хотя обидно, чертовски обидно. Её папа живёт с новой семьёй, правда, алиментов для Юльки не жалеет и часто звонит. Лично появляется редко, но вот поди ж, какая любовь…
На выходных гулял с Юлькой в детском центре, ждали, пока мама красоту в салоне наведёт. Тем временем подъехал друг Костя, присели в кафе, а Юлька с пластиковых горок каталась…
- И как оно? – спросил Костик.
- По-разному, - ответил я. – Бывает сказочно. А бывает – не дай бог.
- Кто нервы треплет? Мама или чадо?
- К маме претензий не имею. Всю жизнь такую искал. А вот девочка подкидывает в огонь дровишек. То ревность к маме, то бешеная любовь к отсутствующему папе…
Вдруг на площадке детвора завозилась, запищала, мы с Костей взвились из-за столика и бегом туда. Оказывается, какая-то девочка съехала с горки, но не успела встать и уйти с мягкого покрытия, как сверху на неё сверзилась моя Юлька. А на Юльку ещё кто-то… Короче, досталось девчонке – разревелась, тут-то и подскочил её крепкий папаша. Раскидал детишек по сторонам, успокаивает свою. А Юлька поднялась на ноги, глазищами зыркает, трёт ушибленный локоть, сдерживается, чтобы не расплакаться. Подскочил к ней, говорю: «Где больно? Покажи руку!» Так нет же, выдернула ручонку: «Мой папа всех бы тут отлупил! Я домой хочу!» И прочь с площадки, я за ней…
Прощаясь с Костей, отвёл взгляд, а он вздохнул: «Дай бог, чтоб тебя надолго хватило».
… Вечером лежали с Леной в постели, рассказал про Юлькин демарш. Она долго молчала, отчего нахлынули самые минорные думки – собирай, парень, вещи, ты здесь не нужен.
А потом она приподнялась на локте, посмотрела как-то по-особенному: «Вот поэтому я не хотела ни с кем отношений. Знала, что Юлька волчонком смотреть будет и папу припоминать. Ты первый, кому позволила подойти на близкое расстояние…»
Замолчала, легла рядом. А я тоже ни слова сказать не могу, жду продолжения. Что мы старались, что не получилось, что ребёнка травмировать нельзя, прости, не держи зла…
Но ни слова. Тишина такая, что в ушах звенит. А может, я оглох от горя?..
Вдруг – всхлип. За ним другой. Господи, да она плачет. Тихо, безмолвно, чтоб не пугать меня. Смотрю, всё лицо мокрое и подушка вокруг. Лена, Ленка, ну ты чего?!
Поднять, прижать, обнимать сильно, бормотать, как люблю, никого так не любил, нести священную чушь… А она содрогается, уже не может сдерживать рыдания: «Не хочу потерять тебя…» Ха, сказала тоже! Кто ж тебе даст меня потерять?!
А потом взаимно утешаться. До мутного рассвета, до счастливой усталости.
«Лёд тронулся»
Верно говорили самураи: умри сразу. И я «умер». Перестал реагировать на Юлькины колкости: пусть пятилетняя балда вытворяет что угодно. Просто представил, что она – моя, по-настоящему моя дочь. Перед своими отпрысками не очень-то заискиваешь, не обращаешь внимания на плохое настроение и аппетит. Поел – марш из-за стола – иди играй и постарайся не убить кота и деда…
- Я с тобой не хочу играть. Я папу буду ждать. И Вася со мной.
- Отлично, пока.
И занимаюсь своими делами. Слышу, сопит за спиной. Потом с нажимом: «Мне скучно». Молчу. «Я голодная!» Опять молчу. И тут она сдаётся: «Пожалуйста, дай мне йогурт. А Васе шоколадку». Так, неплохо – волшебное слово «пожалуйста» сказала, тон без заскоков. Заслужила йогурт. А вот «Вася» обойдётся яблоком, нечего аппетит перебивать.
Дальше больше. Смотрим с Леной кино, обмениваемся поцелуйчиками, входит Юлька:
- А я с вами не дружу!
Ноль эмоций.
- А мы с Васей уйдём от вас!
Ноль эмоций.
- А у меня живот болит!
Тяжелее, но ноль эмоций.
Молчание, сопение, демонстративное швыряние Васи на пол. И капитуляция:
- А что вы смотрите? Я с вами хочу. Мультики.
- А волшебное слово?
- Пожалуйста.
- Так-то лучше, залезай к нам.
Такая вот педагогика: негатив игнорируем, хорошие черты поощряем…
Через пару недель сама протягивала мне ручонку во время прогулки. И даже доверила нести глупомордого Васю. Он ещё и линяет синтетикой.
«Будь моим другом»
Юлькин папа, сам того не ожидая, помог приручить её: не явился на день её рождения. Прислал денег на подарок, позвонил и поздравил, а вот личным визитом не побаловал – дела. А Юлька ждала, весь день проходила в принцессином платье. В разгар детского праздника, пока приглашённая детвора гарцевала, она стояла у стеклянной витрины, папу караулила. Вечером отказывалась переодеваться – вдруг придёт. Я зашёл к ней отдать забытого Васю и застал нахохлившегося воробушка – пластиковая корона набок, платье помято. Взглянула беспомощно:
- У меня больше нет папы, да?
- Почему же, есть. Просто он занят.
Совсем по-взрослому покачала головой:
- Папы для ребёнков всегда находят время…
Я молчал.
- А пойдём завтра гулять? Мама и мы с тобой. И Вася. Все друзья.
Пробормотал, мол, пойдём конечно, а у самого голос задрожал и в глаз что-то попало. По-настоящему стало жаль Юльку. Как своего несчастного ребёнка.
- Давай я маму позову, она тебя спать уложит. А потом вместе посидим, сказку тебе почитаем.
Широкая улыбка:
- Зови. Праздник продолжается, да? Теперь сказка!
Как здорово, что детские горести мимолётны.
Кто важнее
В ту пятницу заседал с парнями в баре: жена отпустила. После нескольких кружек пенного разговор съехал на мой нынешний статус. Тем более, присутствовал тот самый Костя.
- Да ладно, брат, не свисти. Тебя послушать, так жить с чужим ребёнком кайфово. Тут от своих на стенку лезешь, а в твоей ситуации вообще не знаю, как смог бы.
- Нормально, - я сдержал раздражение.
- А мне кажется, ты просто соревнуешься с её бывшим, - подпустил яду Костя. – Известно ведь, что через детей проще всего любую охмурить.
- Да? – проглотить издёвку не получалось. – Что ж ты не охмурил хоть с ребёнком, хоть без?
А дальше слово за слово, потасовка, стёсанные об стену кулаки, зубовный скрежет. Никто не пострадал, но за грудки друг друга потягали. Где и когда я свернул не туда, если должен мужиков, друзей убеждать, что люблю женщину – и её ребёнка. Да какого, к чёрту, её? Нашего. Моего.
Домой сразу заходить не решился, сидел во дворе на лавочке. Пусть остатки хмеля выветрятся, да оботру одежду снегом, намело под конец зимы.
А может, правы они? Может, и впрямь решил помериться силами с Юлькиным отцом? Его жена мне нелегко досталась, но не так тяжко, как маленькая девочка с бойкотом в глазах. Вдруг я и впрямь что-то решил доказать – ему, себе? А разменной монетой стала несчастная фея с игрушечным котом…
Не знаю, сколько сидел, но замёрз. Подрагивая, пошёл к дому, тяжело ступал по ступенькам подъезда…
На поворот ключа дверь в квартире распахнулась, яркая лампочка в коридоре на секунды ослепила. А когда зрение вернулось, увидел испуганную жену и растерянную крошечную фею в пижаме. Обе онемели, да и было от чего: грязный снег пятнами размазан по куртке, на скуле ссадина, кулаки стёсаны. Первой обрела дар речи фея:
- Пап, тебя обижали?..
А дальше в глазах поплыло и в горле встал солёный ком.