глава Коммуна
2 часть Погонщики
Работая в тесном контакте с коммунарами, он всё сильнее и сильнее проникался к ним уважением и пониманием. Видел, как они стараются, бьются за своё светлое будущее не жалея сил.
— Полюшка, а у нас лошади ещё в тайге есть? — спросил он жену.
— Я отогнала почти всех, здесь тогда их держать рискованно было. Мало того, что их заберут, так и убить могут. За надобностью по два жеребца пригоняли. Двух пригоним, их заберут бандиты, так потом опять двух пригоню. Пока не заберут, так работаем, а заберут за другими еду.
Акшан жаловался, что и по тайге банды рыскают, лошадей ищут. Через них он и погиб. А что уж там осталось, не знаю. Михайло Петрович тоже пригонял себе лонись, так должен точно сказать, есть ли и сколько. А почему спросил?
— Да если там есть лошади, лучше коммунарам отдать, чем бандитам. Домой их всё равно не возьмёшь, сразу явится комиссия и, коней заберут, да и арестовать могут.
Николай уже понял, что при новых законах они теперь ни продать, ни домой поставить, лошадей уже не смогут. Дозволено по одной лошади на семью.
— Григорий дом поставил, имеет землю, ему тоже конь положен.
А тех, что они в коммуну пригонят, так, кто знает, где их взяли, может в горах закупили и, подарок такой для коммунаров сделали. Никто этого не запрещает — поделился он своими мыслями с женой.
Увидев отца во дворе, Николай спросил:
— Батя, ты в тайгу не собираешься? Как там, лошади –то ещё есть? Пелагея говорила, что наших коней угоняла в горы, они как, живы-здоровы?
— Мало осталось, но есть. Нет, я ноня не собираюсь. Лонись ездил, срочный товар завозил по заказу. Ты если соберёшься, скажи, я с тобой отправлю поклажу. Мужики за неё, тебе любую лошадь словят.
Не забудь овса взять. Я завозил лонись, поди уж, закончился.
Николай сообщил коммунарам, что собирается пригнать им лошадей и сказал, чтобы они приготовились и построили загон. В короткий срок загон был готов.
Взяв с собой помощников из коммунаров, и приняв от отца груз,
Николай отправился в горы.
Его помощники, двое крепких молодых мужчин, приехавшие в Новоеловку с разных мест, как оказалось, никогда в горах не были и тайгу никогда не видели.
Конец марта, снег потемнел и уплотнился. С лапок елей и пихт, под весенним солнцем, сползли охапки снега и, деревья стояли с опущенными ветками, тёмные, угрюмые. Той красоты, когда на ветках лежат белые пушистые шапки, уже нет.
Но тайга в любое время года имеет свою, особенную, удивительную красоту.
Снежный наст-чарым, под утренним солнцем, искрился всеми цветами радуги.
Солнечные лучи скользят по макушкам и мохнатым лапам хвойных деревьев, отчего прогреваясь, они наполняют воздух смолистым ароматом.
Бодрит и обжигает лицо лёгкий морозец. Николай был рад. Наверное не проходило и дня, чтобы не вспоминал он в плену, время проведённое в тайге. Он посмотрел на ярко голубое небо и, вздохнув, подумал:
— Даже небо у нас другое, яркое, чистое. А как дышится! Легко, свободно!
Преодолевая перевалы, путники поднимались всё выше и выше. И вот они на самом высоком перевале, и у их ног простираются синие вершины могучих гор. От величия и могущества этих мест, захватывает дух!
Николай, вдохнул полной грудью чистого горного воздуха, остро почувствовал, как лёгким морозцем обожгло его грудь и, растеклось тепло по телу, радостным восторгом.
Захотелось широко раскинуть руки и крикнуть во всю силу: " Э-ге-гей" Но он знал, что шуметь в тайге нельзя. Тайгой любоваться нужно молча, не нарушая гармонии. Но не выразить своего восхищения он тоже не мог, поэтому широко улыбаясь, повернувшись к коммунарам, сказал:
" — Эх! Как же хорошо здесь!
Его путники, не видевшие ранее гор и тайги, были очарованы увиденной красотой.
Словно заворожённые, они созерцали эту величественную красоту и не могли двинуться с места. Впервые они видели множество гор у своих ног. Впервые ощутили эту великую мощь. Впервые почувствовали, что их окружает сказочная тайна здешних мест. Впервые ощутили себя внутри в самого таинственного и сокровенного. От чего было и радостно и жутко одновременно.
— Ну что, пошли дальше? — он тронул коня и, они стали спускаться.
Спустившись с перевала, путники оказались, словно в чаше, среди гор и снега. Дорогу Николай знал хорошо, он вывел путников к реке Бия и, они пошли вверх, до слияния с рекой Пыжа. Дойдя до слияния, свернули и пошли дальше вверх по реке Пыжа.
— Пройдёшь два поселения и, ты на стойбище Акшана — сообщил он помощникам, а сам подумал—.Да. Стойбище Акшана есть, а самого Акшана уже нет. Какое страшное время пережили. Скольких уже не стало. Разве когда-то я мог подумать, что в такое время придётся жить. Думал, что всегда будет так, как было — размышлял Николай, проходя мимо поселений.
Эркеш встретил Николая с большой радостью.
— Миколя? Миколя, ты дома. Опять дома! Рад Эркеш, ох как рад! Давно, шибко давно Эркеш не видел Миколя. — не скрывая радости, приговаривал Эркеш, пропуская Николая с помощниками в аил.
Быйан накрыла на стол, принесла большую глиняную миску и кувшин с водой, предлагая путникам вымыть руки, подала полотенце.
На столе стояло большое блюдо дикого мяса. Ячмённая каша и кипячёное молоко.
За шторкой, в глубине аила тихо переговаривались дети, то и дело выглядывая из-за висящей ткани.
Эркешь поспешил в русскую избу, натопить печь. Он хорошо помнил, как и что делал его тесть, когда приезжали русские родственники. Затопив печь в избе, он поставил чугун с водой, для кипятка, помнил, что русские родственники любят пить с мёдом разные горячие травяные отвары. Всё сделав, он вернулся к гостям.
— Эркеш, тут тебе мой батя посылку с нами отправил, ящик, что у дверей стоит.
— Благодарю, ошень благодарю Михайла Питровища. А как Акулина, поправилась? Михайла Питровища сказал, хворат она.
— Всё хорошо. Здорова Акулина.
— Здорова, хорощо! Акшан ждёт. Ей приехать надо. Акшан шибко ждёт, в сон приходит. Имя говорит, поменять нельзя было. Имя поменял и судьбу поменял. Судьба другой, жись другой. Худой жись. Приехать ей надо. Большой Кедр её ждёт. Плачет. Слеза, шибкий ручей.
— Эркеш, я передам, я всё передам, она приедет — заверил Николай.
— Хорощо. Акшан ждет, Большой Кедр ждёт — ещё раз повторил Эркеш.
Выйдя во двор, он стал разбирать посылку от Михаила. Это были винтовки.
— Зачем тебе боевое оружие, Эркеш, ты что, воевать собрался? — спросил Николай, выйдя на улицу.
— Бандит ходит. Акшан винтовка нет, бандит винтовка есть. Акшан убит, бандит жив.
—У вас что здесь, бандиты? — удивился Николай.
— Зимой нет бандита, весной будит. Корова брать будит, коня брать будит, овечка. Собак убивать будит. Совсем худой бандит. Кто не даст, в речка гонит и голова стрелять будит. Винтовка есть, Эркеш бандита бить будит.
— Эркеш, а лошади-то как, живы?
— Лошадь забирать нада, лошадь бандит ловит. Все забирать нада.
— А где их искать?
— Не нада искать. Сена едят тут, овёс едят тут— он показал рукой, куда приходят лошади на сено и овёс.
Николай пошёл посмотреть это место, чтобы убедится, есть ли следы лошадей и сколько.
Следов было много, но определить количество голов было невозможно.
— Эркеш, а когда приходят лошади на корм? Мы тебе овса привезли.
— Совсем рано. Ещё солнце спит, а они придут и потом поздно, когда опять солнце спит. Но не всегда. Утром всегда. Овёс, хорощо. Овёс дал. Утром дал. Мало дал.
Николай понял, что Эркеш кормит лошадей утром и вечером, как Акшан кормил. Вот только Акшан их на ночь к себе в загон загонял, а Эркеш нет.
— Эркеш, а ты на ночь их в загон не загоняешь?
— Нельзя в загон. Бандит всех заберёт. В тайге искать плохо. В тайге всех не заберёт. В тайге лошадь в куст, в пихту прячется. В тайге коню хорощо.
— Когда лучше лошадей забирать, утром или вечером?
— Ночь плохо. Шибко плохо. Утро хорощо.
— Ну что, пойдём разнесём им сено, овёс и, пойдём отдыхать.
— Нет! Миколя отдыхать, гости отдыхать. Эркеш кормить — сказал Эркеш тоном не допускающим возражения. Николай понял, что нужно подчиниться.
С дороги нужен хороший отдых, тем более, что завтра с утра потребуются свежие силы.
В избе было тепло, пахло шкурами. Николай заварил взвар из трав, что дала в дорогу Аграфена и, выложил на стол сало, хлеб, пироги, туес с мёдом и пригласил к столу помощников. Когда все уселись за стол и заполнили пиалы травяным напитком, в избу пришёл Эркеш и принёс отварную баранину, бульон, лепёшки.
Подкрепившись, гости улеглись на лавки и крепко уснули.
Рано утром, пока гости спали, Эркеш сходил в село, привёл ещё помощников и как только табун спустился с гор, он разбудил гостей.
Кони с большим аппетитом ели овёс, собирая его, своими мягкими губами, с плотного снежного наста.
— Миколя, надо сказать, какой конь нужен. Тот и ловить — сообщил Эркеш.
— Нужны совсем молодые жеребцы, не обученные ещё, лучше первогодки. Отогнать их в загон. Вожака для них хорошего нужно, его привяжу к седлу, а молодняк за ним пойдёт.
— Хорощо Миколя. Есть такой вожак, есть. Возьмём. Другой есть, они вместе, тоже брать надо, тогда табун будет.
— Верно, говоришь. Так и делай — согласился Николай.
Эркеш объяснил своим четверым помощникам, что и как нужно делать и те тут же приступили к работе. Они очень умело отгоняли молодняк в сторону и загоняли его в загон.
С двумя взрослыми жеребцами пришлось немного потрудится, но помощники Эркеша, так ловко заарканили двух взрослых жеребцов, что Николай даже не смог отследить, как это произошло. В загоне было восемнадцать молодых жеребчиков. И привязанных два взрослых жеребца.
Коммунары о чём-то переговорили и обратились к Николаю.
— Николай Михалыч, мы вот жеребцов набрали для работы, это хорошо, а вот если что, ну падёт какой, или приболеет, кем их заменить? Может пару жерёбых кобылиц взять? Молодняк свой будет.
— Я об этом не подумал. Ну, хорошо — и обратившись к Эркешу, спросил
— Эркеш, а у тебя нет на примете двух ладных жерёбых кобылиц?
— Есть, есть. Ладный кобыла есть и другой ладный есть. — он показал своим помощникам на двух кобылиц и те быстро загнали их к молодняку, в загон.
—Ну, вот и всё. Велико благодарен тебе, Эркеш, а сейчас пора нам в дорогу.
— Нет, нет. Надо им вместе ночь быть и утром, когда солнце спит, выгонять Тебе вожака вести.другой сам за ним идёт. За другим все. Погонщикам сзади гонять. Так надо!
Вечером, когда стемнело, остальные лошади всё же пришли на овёс. Николай вышел на них посмотреть, но в темноте особо не разглядеть.
На утро, он встал очень рано, чтобы рассмотреть лошадей и попробовать их пересчитать. Почему-то взгляд метнулся на выступ. Николай обомлел.
На выступе стоял он, Дикий. Первые лучи солнца высвечивали его гордую осанку.Только это уже не вороной конь, а местами, серебристый.
— Жив, жив Дикий! Эко тебя жизнь-то потрепала, конь, а поседел — подумал Николай, глядя на Дикого. Конь тут же мгновенно развернулся и счез, словно никогда его на выступе и не было.
— Эркеш, Дикий жив! Он только что на выступе был! Я его своими глазами видел, жив Дикий! Жив, чертяка! Он ведь старе моего Грини. Он ведь уже крепким жеребцом был, когда я ешё и женат не был. Ах ты, чертяка! Жив! —как ребёнок, радовался Николай.
— Жив Дикий. Хрощий Дикий. К тебе ходит, ко мне не ходит, к Михаила не ходит. А к тебе хо-о-одит— сказал Эркеш, щёлкнув языком, так как это делал Акшан.
Эркеш помог Николаю выгнать табун, показал погонщикам, как надо следить за тем, чтобы табун был в куче, не разбегался.
Проводив табун и гостей до излучины, Эркеш остановился. Он стоял и смотрел вслед до тех пор, пока табун с погонщиками не скрылся из вида..
Погонщики гнали табун без остановки. Останавливаться нельзя, поэтому если захочется поесть, так только можно перекусить то, что у каждого за пазухой. А это коляска, кровяной с гречкой, колбасы, краюха хлеба, да молоко в кожаном мешке, под седлом.
Торопить лошадей нельзя, чтобы они не были загнаны. Поить тоже не нужно, если захотят пить, схватят снега.
Спускаться вниз по реке легче, но местами дорога была только в один след, поэтому лошади шли простым шагом. Когда выходили на укатанную, санную дорогу, то погонщики подгоняли табун. Лошади и сами рады были идти быстрее, так и лошадям теплее и погонщикам веселей.
Очень трудно идти было ночью, снежные тучи накрыли небо, сквозь них не проглядывали ни месяц, ни звёзды. Вдоль реки потянуло ветром. Он с силой ударял в лицо, что приходилось закрывать глаза. В таких случаях Николай всегда спрыгивал с коня и шёл рядом, чтобы согреться и сон разогнать.
Погонщики повторили его действия и следуя его примеру, тоже соскочили с лошадей и стали бежать рядом с лошадью. Разогревшись и устав, Николай вновь сел на коня. Тоже самое сделали коммунары-погонщики. За ночь ещё не раз им придётся бежать рядом с лошадью и идти пешком.
Коней пригнали к вечеру другого дня. В дороге ни одного раза не останавливались. Загнав табун в загон, раздали по кормушкам сено и отправились по домам. Овса в коммуне не было
Заезжая во двор, Николай, встретился с отцом.
— Здорово, батя! — поприветствовал сын отца, спрыгивая с коня.
— С утра не жалуюсь и тебе того же — хмуро ответил тот.
— Ты чего это с утра не в духе? — спросил сын.
— А тебе какая надобность знать? Посылку доставил?
— Доставил — ставя в стойло коня, ответил Николай.— Эркеш просьбу передал, Акулину в горы привезти.
— Мне Эркеш не указ — резко ответил отец.
— Сны он видит, Акшан приходит и настаивает, чтобы Акулина в горы приехала к Большому Кедру — пояснил Николай.
— А почё он мне не снится и не говорит?
— Откуда мне знать, это ты у Эркеша спроси, может он знает почё. Мне велели передать, я передал.
— Летом поеду, отвезу. Сейчас не время — резко ответил Михаил.
начало Скудара-1
продолжение Скудара-60
Работая в тесном контакте с коммунарами, он всё сильнее и сильнее проникался к ним уважением и пониманием. Видел, как они стараются, бьются за своё свелое будущее не жалея сил.
— Полюшка, а у нас лошади ещё в тайге есть? — спросил он жену.
— Я отогнала почти всех, здесь тогда их держать рискованно было. Мало того, что их заберут, так и убить могут. За надобностью по два жеребца пригоняли. Двух пригоним, их заберут бандиты, так потом опять двух пригоню. Пока не заберут, так работаем, а заберут за другими еду.
Акшан жаловался, что и по тайге банды рыскают, лошадей ищут. Через них он и погиб. А что уж там осталось, не знаю. Михайло Петрович тоже пригонял себе лонись, так должен точно сказать, есть ли и сколько. А почему спросил?
— Да если там есть лошади, лучше коммунарам отдать, чем бандитам. Домой их всёравно не возьмёшь, сразу явится комиссия и, коней заберут, да и арестовать могут.
Николай уже понял, что при новых законах они теперь ни продать, ни домой поставить, лошадей уже не смогут. Дозволено по одной лошади на семью.
— Григорий дом поставил, имеет землю, ему тоже конь положен.
А тех, что они в коммуну пригонят, так, кто знает, где их взяли, может в горах закупили и, подарок такой для коммунаров сделали. Никто этого не запрещает — поделился он своими мыслями с женой.
Увидев отца во дворе, Николай спросил:
— Батя, ты в тайгу не собираешься? Как там, лошади –то ещё есть? Пелагея говорила, что наших коней угоняла в горы, они как, живы-здоровы?
— Мало осталось, но есть. Нет, я ноня не собираюсь. Лонись ездил, срочный товар завозил по заказу. Ты если соберёшься, скажи, я с тобой отправлю поклажу. Мужики за неё, тебе любую лошадь словят.
Не забудь овса взять. Я завозил лонись, поди уж, закончился.
Николай сообщил коммунарам, что собирается пригнать им лошадей и сказал, чтобы они приготовились и построили загон. В короткий срок загон был готов.
Взяв с собой помощников из коммунаров, и приняв от отца груз,
Николай отправился в горы.
Его помощники, двое крепких молодых мужчин, приехавшие в Новоеловку с разных мест, как оказалось, никогда в горах не были и тайгу никогда не видели.
Конец марта, снег потемнел и уплотнился. С лапок елей и пихт, под весенним солнцем, сползли охапки снега и, деревья стояли с опущенными ветками, тёмные, угрюмые. Той красоты, когда на ветках лежат белые пушистые шапки, уже нет.
Но тайга в любое время года имеет свою, особенную, удивительную красоту.
Снежный наст-чарым, под утренним солнцем, искрился всеми цветами радуги.
Солнечные лучи скользят по макушкам и мохнатым лапам хвойных деревьев, отчего прогреваясь, они наполняют воздух смолистым ароматом.
Бодрит и обжигает лицо лёгкий морозец. Николай был рад. Наверное не проходило и дня, чтобы не вспоминал он в плену, время проведённое в тайге. Он посмотрел на ярко голубое небо и, вздохнув, подумал:
— Даже небо у нас другое, яркое, чистое. А как дышится! Легко, свободно!
Преодолевая перевалы, путники поднимались всё выше и выше. И вот они на самом высоком перевале, и у их ног простираются синие вершины могучих гор. От величия и могущества этих мест, захватывает дух!
Николай, вдохнул полной грудью чистого горного воздуха, остро почувствовал, как лёгким морозцем обожгло его грудь и, растеклось тепло по телу, радостным восторгом.
Захотелось широко раскинуть руки и крикнуть во всю силу: " Э-ге-гей" Но он знал, что шуметь в тайге нельзя. Тайгой любоваться нужно молча, не нарушая гармонии. Но не выразить своего восхищения он тоже не мог, поэтому широко улыбаясь, повернувшись к коммунарам, сказал:
" — Эх! Как же хорошо здесь!
Его путники, не видевшие ранее гор и тайги, были очарованы увиденной красотой.
Словно заворожённые, они созерцали эту величественную красоту и не могли двинуться с места. Впервые они видели множество гор у своих ног. Впервые ощутили эту великую мощь. Впервые почувствовали, что их окружает сказочная тайна здешних мест. Впервые ощутили себя внутри в самого таинственного и сокровенного. От чего было и радостно и жутко одновременно.
— Ну что, пошли дальше? — он тронул коня и, они стали спускаться.
Спустившись с перевала, путники оказались, словно в чаше, среди гор и снега. Дорогу Николай знал хорошо, он вывел путников к реке Бия и, они пошли вверх, до слияния с рекой Пыжа. Дойдя до слияния, свернули и пошли дальше вверх по реке Пыжа.
— Пройдёшь два поселения и, ты на стойбище Акшана — сообщил он помощникам, а сам подумал—.Да. Стойбище Акшана есть, а самого Акшана уже нет. Какое страшное время пережили. Скольких уже не стало. Разве когда-то я мог подумать, что в такое время придётся жить. Думал, что всегда будет так, как было — размышлял Николай, проходя мимо поселений.
Эркеш встретил Николая с большой радостью.
— Миколя? Миколя, ты дома. Опять дома! Рад Эркеш, ох как рад! Давно, шибко давно Эркеш не видел Миколя. — не скрывая радости, приговаривал Эркеш, пропуская Николая с помощниками в аил.
Быйан накрыла на стол, принесла большую глиняную миску и кувшин с водой, предлагая путникам вымыть руки, подала полотенце.
На столе стояло большое блюдо дикого мяса. Ячмённая каша и кипячёное молоко.
За шторкой, в глубине аила тихо переговаривались дети, то и дело выглядывая из-за висящей ткани.
Эркешь поспешил в русскую избу, натопить печь. Он хорошо помнил, как и что делал его тесть, когда приезжали русские родственники. Затопив печь в избе, он поставил чугун с водой, для кипятка, помнил, что русские родственники любят пить с мёдом разные горячие травяные отвары. Всё сделав, он вернулся к гостям.
— Эркеш, тут тебе мой батя посылку с нами отправил, ящик, что у дверей стоит.
— Благодарю, ошень благодарю Михайла Питровища. А как Акулина, поправилась? Михайла Питровища сказал, хворат она.
— Всё хорошо. Здорова Акулина.
— Здорова, хорощо! Акшан ждёт. Ей приехать надо. Акшан шибко ждёт, в сон приходит. Имя говорит, поменять нельзя было. Имя поменял и судьбу поменял. Судьба другой, жись другой. Худой жись. Приехать ей надо. Большой Кедр её ждёт. Плачет. Слеза, шибкий ручей.
— Эркеш, я передам, я всё передам, она приедет — заверил Николай.
— Хорощо. Акшан ждет, Большой Кедр ждёт — ещё раз повторил Эркеш.
Выйдя во двор, он стал разбирать посылку от Михаила. Это были винтовки.
— Зачем тебе боевое оружие, Эркеш, ты что, воевать собрался? — спросил Николай, выйдя на улицу.
— Бандит ходит. Акшан винтовка нет, бандит винтовка есть. Акшан убит, бандит жив.
—У вас что здесь, бандиты? — удивился Николай.
— Зимой нет бандита, весной будит. Корова брать будит, коня брать будит, овечка. Собак убивать будит. Совсем худой бандит. Кто не даст, в речка гонит и голова стрелять будит. Винтовка есть, Эркеш бандита бить будит.
— Эркеш, а лошади-то как, живы?
— Лошадь забирать нада, лошадь бандит ловит. Все забирать нада.
— А где их искать?
— Не нада искать. Сена едят тут, овёс едят тут— он показал рукой, куда приходят лошади на сено и овёс.
Николай пошёл посмотреть это место, чтобы убедится, есть ли следы лошадей и сколько.
Следов было много, но определить количество голов было невозможно.
— Эркеш, а когда приходят лошади на корм? Мы тебе овса привезли.
— Совсем рано. Ещё солнце спит, а они придут и потом поздно, когда опять солнце спит. Но не всегда. Утром всегда. Овёс, хорощо. Овёс дал. Утром дал. Мало дал.
Николай понял, что Эркеш кормит лошадей утром и вечером, как Акшан кормил. Вот только Акшан их на ночь к себе в загон загонял, а Эркеш нет.
— Эркеш, а ты на ночь их в загон не загоняешь?
— Нельзя в загон. Бандит всех заберёт. В тайге искать плохо. В тайге всех не заберёт. В тайге лошадь в куст, в пихту прячется. В тайге коню хорощо.
— Когда лучше лошадей забирать, утром или вечером?
— Ночь плохо. Шибко плохо. Утро хорощо.
— Ну что, пойдём разнесём им сено, овёс и, пойдём отдыхать.
— Нет! Миколя отдыхать, гости отдыхать. Эркеш кормить — сказал Эркеш тоном не допускающим возражения. Николай понял, что нужно подчиниться.
С дороги нужен хороший отдых, тем более, что завтра с утра потребуются свежие силы.
В избе было тепло, пахло шкурами. Николай заварил взвар из трав, что дала в дорогу Аграфена и, выложил на стол сало, хлеб, пироги, туес с мёдом и пригласил к столу помощников. Когда все уселись за стол и заполнили пиалы травяным напитком, в избу пришёл Эркеш и принёс отварную баранину, бульон, лепёшки.
Подкрепившись, гости улеглись на лавки и крепко уснули.
Рано утром, пока гости спали, Эркеш сходил в село, привёл ещё помощников и как только табун спустился с гор, он разбудил гостей.
Кони с большим аппетитом ели овёс, собирая его, своими мягкими губами, с плотного снежного наста.
— Миколя, надо сказать, какой конь нужен. Тот и ловить — сообщил Эркеш.
— Нужны совсем молодые жеребцы, не обученные ещё, лучше первогодки. Отогнать их в загон. Вожака для них хорошего нужно, его привяжу к седлу, а молодняк за ним пойдёт.
— Хорощо Миколя. Есть такой вожак, есть. Возьмём. Другой есть, они вместе, тоже брать надо, тогда табун будет.
— Верно, говоришь. Так и делай — согласился Николай.
Эркеш объяснил своим четверым помощникам, что и как нужно делать и те тут же приступили к работе. Они очень умело отгоняли молодняк в сторону и загоняли его в загон.
С двумя взрослыми жеребцами пришлось немного потрудится, но помощники Эркеша, так ловко заарканили двух взрослых жеребцов, что Николай даже не смог отследить, как это произошло. В загоне было восемнадцать молодых жеребчиков. И привязанных два взрослых жеребца.
Коммунары о чём-то переговорили и обратились к Николаю.
— Николай Михалыч, мы вот жеребцов набрали для работы, это хорошо, а вот если что, ну падёт какой, или приболеет, кем их заменить? Может пару жерёбых кобылиц взять? Молодняк свой будет.
— Я об этом не подумал. Ну, хорошо — и обратившись к Эркешу, спросил
— Эркеш, а у тебя нет на примете двух ладных жерёбых кобылиц?
— Есть, есть. Ладный кобыла есть и другой ладный есть. — он показал своим помощникам на двух кобылиц и те быстро загнали их к молодняку, в загон.
—Ну, вот и всё. Велико благодарен тебе, Эркеш, а сейчас пора нам в дорогу.
— Нет, нет. Надо им вместе ночь быть и утром, когда солнце спит, выгонять Тебе вожака вести.другой сам за ним идёт. За другим все. Погонщикам сзади гонять. Так надо!
Вечером, когда стемнело, остальные лошади всё же пришли на овёс. Николай вышел на них посмотреть, но в темноте особо не разглядеть.
На утро, он встал очень рано, чтобы рассмотреть лошадей и попробовать их пересчитать. Почему-то взгляд метнулся на выступ. Николай обомлел.
На выступе стоял он, Дикий. Первые лучи солнца высвечивали его гордую осанку.Только это уже не вороной конь, а местами, серебристый.
— Жив, жив Дикий! Эко тебя жизнь-то потрепала, конь, а поседел — подумал Николай, глядя на Дикого. Конь тут же мгновенно развернулся и счез, словно никогда его на выступе и не было.
— Эркеш, Дикий жив! Он только что на выступе был! Я его своими глазами видел, жив Дикий! Жив, чертяка! Он ведь старе моего Грини. Он ведь уже крепким жеребцом был, когда я ешё и женат не был. Ах ты, чертяка! Жив! —как ребёнок, радовался Николай.
— Жив Дикий. Хрощий Дикий. К тебе ходит, ко мне не ходит, к Михаила не ходит. А к тебе хо-о-одит— сказал Эркеш, щёлкнув языком, так как это делал Акшан.
Эркеш помог Николаю выгнать табун, показал погонщикам, как надо следить за тем, чтобы табун был в куче, не разбегался.
Проводив табун и гостей до излучины, Эркеш остановился. Он стоял и смотрел вслед до тех пор, пока табун с погонщиками не скрылся из вида..
Погонщики гнали табун без остановки. Останавливаться нельзя, поэтому если захочется поесть, так только можно перекусить то, что у каждого за пазухой. А это коляска, кровяной с гречкой, колбасы, краюха хлеба, да молоко в кожаном мешке, под седлом.
Торопить лошадей нельзя, чтобы они не были загнаны. Поить тоже не нужно, если захотят пить, схватят снега.
Спускаться вниз по реке легче, но местами дорога была только в один след, поэтому лошади шли простым шагом. Когда выходили на укатанную, санную дорогу, то погонщики подгоняли табун. Лошади и сами рады были идти быстрее, так и лошадям теплее и погонщикам веселей.
Очень трудно идти было ночью, снежные тучи накрыли небо, сквозь них не проглядывали ни месяц, ни звёзды. Вдоль реки потянуло ветром. Он с силой ударял в лицо, что приходилось закрывать глаза. В таких случаях Николай всегда спрыгивал с коня и шёл рядом, чтобы согреться и сон разогнать.
Погонщики повторили его действия и следуя его примеру, тоже соскочили с лошадей и стали бежать рядом с лошадью. Разогревшись и устав, Николай вновь сел на коня. Тоже самое сделали коммунары-погонщики. За ночь ещё не раз им придётся бежать рядом с лошадью и идти пешком.
Коней пригнали к вечеру другого дня. В дороге ни одного раза не останавливались. Загнав табун в загон, раздали по кормушкам сено и отправились по домам. Овса в коммуне не было
Заезжая во двор, Николай, встретился с отцом.
— Здорово, батя! — поприветствовал сын отца, спрыгивая с коня.
— С утра не жалуюсь и тебе того же — хмуро ответил тот.
— Ты чего это с утра не в духе? — спросил сын.
— А тебе какая надобность знать? Посылку доставил?
— Доставил — ставя в стойло коня, ответил Николай.— Эркеш просьбу передал, Акулину в горы привезти.
— Мне Эркеш не указ — резко ответил отец.
— Сны он видит, Акшан приходит и настаивает, чтобы Акулина в горы приехала к Большому Кедру — пояснил Николай.
— А почё он мне не снится и не говорит?
— Откуда мне знать, это ты у Эркеша спроси, может он знает почё. Мне велели передать, я передал.
— Летом поеду, отвезу. Сейчас не время — резко ответил Михаил.
начало Скудара-1
продолжение Скудара 60