В конце 80-х работал я дальнобойщиком. Ездили вдвоём с товарищем.
В одну из таких поездок по Сибири, в тридцати градусный мороз, поломалась наша фура. Найдя причину поломки, поняли, что придётся нам задержаться на пару дней. Одно успокаивало, случилось это недалеко от населённого пункта.
Обратились к местным из посёлка, разузнали, где переночевать можно. Приняла нас пожилая женщина по имени Агафья. Грузная, коренастая баба, каждая ручища, что две моих. По всем разговорам её, понял, что женщина она властная, любит править и подгонять.
Накрыла Агафья стол. Выпили по стопочке все втроём, отужинали и спать легли.
Всю ночь мне слышалось, будто дитё всхлипывает, а мать колыбельную ему поёт. Ближе к рассвету поднялся, тишина. Прошёл на кухню за водой и вижу на стуле Агафью.
— Не спится? —обращается она ко мне.
— Да, — отвечаю, — Ночью слышал, будто ребёнок плакал, а мать его укачивала. Соседи ваши, я так понимаю? У вас ведь никого нет.
— Соседи. Соседи... Детки там без папки, — задумчиво отвечает она.
И в лице изменилась, бросила на меня такой пронизывающий взгляд, что мне не по себе стало.
— Ну я пойду, хоть часок прикорну ещё, — в спешке пробубнил я.
— Иди, прикорни, — отвечает Агафья, не сводя с меня глаз.
Как окончательно расцвело, мы с напарником поднялись и вернулись к фуре.
К вечеру, когда осталось работы всего на пару часов, началась такая пурга, что с ног валило. Пришлось нам отложить ремонт на утро и вернуться на вторую ночь в дом Агафьи.
Хозяйка весь вечер сверлила меня глазами. От взгляда этой грузной женщины, шёл у меня холодок по спине. Как поужинали, я второпях ушёл спать. Ночью я снова услышал сначала плач, а потом колыбельную:
—Котя, котенька, коток,
Котя серенький лобок,
Приди котик ночевать,
Мою деточку качать.
Баю-бай, баю-бай....
Я окончательно проснулся, прислушался и понял, что это доносится с чердака. Детский плач усилился. Я услышал над головой топот, не выдержав, поднялся и направился на чердак.
Вскарабкавшись по лестнице, приоткрыл люк чердака и обомлел. На кровати сидела хозяйка дома, в её руках лежали два младенца. Причмокивая и издавая рычание, они с жадностью сосали её груди. И по уголкам их ртов стекало совсем не молоко, это была её кровь. Агафья кормила их своей кровью. Ошеломленный, я не мог поверить своим глазам.
Вдруг Агафья заметила меня, встрепенулась и протянула мне одного из своих детей. И в этот миг меня накрыл ужас. Нет, это был не ребёнок! Это было безногое, безрукое существо, с огромными пустыми глазами и острыми зубами. В эту секунду второе существо истошно завизжало. Тогда Агафья схватила и его на руки, и двинулась в мою сторону:
— Видишь, как плачут. Папки у них нет. Возьми их на ручки. Покачай, приласкай деточек. Они тебя полюбят, папкой назовут, — почти умоляюще говорила Агафья, протягивая мне их.
— Пошла прочь, — только и смог выговорить я и поспешил закрыть люк чердака.
Увидев замок, быстро накинул его на петли. Спускаясь, я слышал доносившиеся сверху проклятья Агафьи. Поднял товарища, сообщив, что нам нужно убираться от сюда как можно скорее.
На улице было ещё темно, когда мы покинули дом. По дороге мы встретили одного из местных жителей, с которым ранее уже успели познакомиться.
Я чертыхался и плевался, рассказывая о произошедшем. Только вот он совсем не удивился, и едва я закончил рассказывать и выдохнул, он начал свой рассказ:
— Агафья наша по молодости согрешила сильно. Был у нас в посёлке Ванька плотник, а она в него влюблена была. А он что? Не смотрел даже в её сторону! Агафья характер скверный имела, что всё по ней должно быть. И обратилась она к колдунье: «Приворожи, только моим должен быть!» После Ванька за ней хвостом бегал. И ведь мучался от колдовства наведенного. И с ней плохо было и без неё не мог. Пить начал, буянить. Агафья детей хотела. Только вот приворот дело такое грешное. Видать за дела её колдовские, не получалось ребёночка завести. Хотя однажды всё же залетела птичка. И даже родила двойню: девочку и мальчика. Детки её не прожили и нескольких дней, померли. А Ванька через неделю повесился. Я хоть сам и не слышал, но соседи сказывали, будто слышен из дома Агафьи по ночам детский плачь. Демоны или игоши её терзают, кто же знает. Расплачивается Агафья за грех свой. Ну бывайте, мужики! Мы днём сходим к ней, откроем чердак, — уже уходя крикнул мужик.
Вернувшись к фуре, впопыхах дочинив её, мы поспешили уехать. Весь оставшийся путь проехали молча. Хотелось скорее вернуться домой, чтобы забыть всё произошедшее как кошмарный сон.
