Очерк спецкора Readovka с очередного штурма и победы 6-го казачьего полка
Данный очерк описывает события 28 мая, когда Камышеваха была взята на 40%. Камышеваха — часть Попаснянского укрепрайона в ЛНР. Её взятие обеспечит в том числе блокирование серьёзной группировки ВСУ в городе Золотом.
В Камышевахе прошли серьёзные бои, и на сегодняшний день она наша. В штурме участвовали бойцы 6-го казачьего полка, до этого кровью и потом бравшие город Попасная. Бои в нём были масштабнее, чем в Мариуполе, а от жилых зданий не осталось ничего.
Спецкор Readovka Кирилл Имашев провёл день с танковым батальоном казаков, их комбатом, которого там нет, и описал, как именно брали укрепленную Камышеваху.
Командир танкового батальона 6-го казачьего полка (далее — комбат) просыпается в 5:30. Утро начинается с танка. Танки заводятся, продуваются, поднимая вокруг себя ураган пыли. Я успел выхлебать банку энергетика и надеть каску. Сегодня на штурм едут экипажи танков Нифёд и Агат. И где-то там буду я. Поехали.
Первомайск уже проснулся, и идущие куда-то бабушки крестят проходящие танки. Это может показаться художественным преувеличением, но это действительно происходит. Не верите — Проезжая мимо церкви, комбат тоже крестится, несмотря на скорость и вероятность улететь.
На базе его ждёт собственный монстр — Т-80 с пулеметом. Но суть в скорости. И я уже лечу на танке комбата. Утренний энергетик чуть не вышел из меня.
Пересадка в призрачном городе Попасная. На позиции Камышевахи я поехал с экипажем Нифёда. Маленький, но крепкий мужчина заботливо усаживает меня на место наводчика — свое место, а сам остаётся наверху. Дорогу обстреливают и, конечно, внутри вероятность выжить больше. Я не в положении спорить и еду. Крышка прыгает и бьёт по голове — наконец, каска пригодилась.
Мы на месте. Крайние улицы Камышевахи. Через поле, вспаханное градами, — враг. Мужики подкидывают обломки стульев в скромный костёр.
— Видишь забор? — спрашивает один из бойцов с акцентом между сербским и дагестанским. Я вижу кусок металла на крыше сарайчика, — вот так по нам вчера работали.
Приходит следующая группа. И совсем молодые ребята, и взрослые мужики. Снаряга — с лесу по сосенке. «Укропский» раскрас особенно популярен — трофеи.
— С сегодняшнего дня белые повязки! — сообщает тот, что с акцентом.
— На руку, на ногу? — спрашивает один из мужиков в трофейном бронике и панаме Афганке с красной звездой.
— Да хоть на шею мотай!
— На шею нельзя, Македонец. Айседора Дункан намотала шарфик на шею, и её задушило. Это на машине, а мы на танке поедем.
Так я узнал, что среди бойцов, которые отправятся сегодня на штурм Камышевахи, будет македонец и, похоже, учитель литературы. Какой жанр этого фильма?
Пока ждём чеченцев — опаздывают, мужики вспоминают лихой 2014 год, находят общих знакомых. Вот одно из описаний легендарного командира артбатареи тех времён:
— Выходил с бадуна в семейниках, майке и кирзачах. Пальцем показывал на звезду — наводимся! И, с*ка, попадал ведь. Он меня пить и курить научил. Я до 35 лет не пил не курил. С ним, с*ка, начал! И после этого лишь иногда останавливался...
Историю рассказал Седьмой. Такой позывной он получил при вступлении в ополчение в 2014-ом в Горловке. Он стоял в ряду седьмым и не имел позывного. Теперь он Седьмой. Сколько запасов выдержки у этих людей? Был седьмым в Горловке и сейчас штурмует Камышеваху!
Веселье прерывают «заряженные» на зависть русским бойцам опаздывающие гости. Начинается обсуждение штурма.
Комбат в стороне с экипажами танков:
— Звезду налепил, вчера не было, — говорит учителю в Афганке.
— Была, я просто перед штурмом её назад поворачиваю.
Внезапно, народ начал расходиться. Кто в сторону танков, кто в сторону противника. Остался комбат и Седьмой.
Спустя несколько минут из ниоткуда на горизонте появились танки. Те самые: Нифёд и Агат. За ними колонна пехоты. Мы наблюдаем это с крыши домика. Из приспособлений: рации и бинокль.
Начинается штурм. Стреляет танк, слышны и автоматные очереди. Командиры нервно кричат в рации команды.
— С РПГ по нашим еб*шат! Нифёд, прямо по улице – оттуда бьют!
Взрывы, пальба, поднимаются клубы дыма.
— Нифёд, Нифёд, живые?
Несколько секунд тишины.
— Всё. Пи*дец.
В рации кто-то невнятно кричит. Снова стрельба. Молчим.
— Нифёд, нормально у вас всё, Нифёд?
Голос комбата спокоен, но чувствуется серьёзное волнение. В рации снова что-то кричат.
— Да, Нифёд, да.
Танк подбили, он «ослеп», его нужно выводить. Бьют слева.
В эти секунды думаю: Ка-мы-ше-ва-ха. Поселок на пару десятков домов. В нем серьёзно укрепился противник. При мне туда двинули два танка и человек 20 пехоты. Штурмовать. Может, кто-то не вернётся. Чтобы взять Ка-мы-ше-ва-ху. От слова Камыш. Болотистая местность. Один танк уже подбитый. Комбат выводит его из-под огня, находясь на крыше одного из домов Ка-мы-ше-ва-хи. Что происходит, мы точно не Берлин берем?
Мысли прерывает стрельба в нашу сторону. Мы экстренно спрыгиваем с крыши. Я уже думал бежать в подвал, но штурм никто не отменял. Случившееся буднично отмечают по рации.
—По нам бьют из зелёнки, бьют из зелёнки.
Комбат отчитался, встал к забору, который вчера снесли градами, и продолжил командовать штурмом.
— Лево, Нифёд, лево! Лево, Нифёд! Лево! Всё выходи, прямо!
Иногда связь «лагает».
— Прямо, бл*дь, держи, прямо! Нифёд, стой!
Комбат кричал в рацию, но, кажется, они слышали и так. Сколько отеческого волнения было в этих командах. Я точно не в кино? Кульминация классического советского военного фильма.
— Нифёд, первая передача, Нифёд, первая передача, уходи!
Нифёд вышел. Учитель литературы со звездой повернутой назад, заботливый мужик-наводчик и неприметный водитель — танкисты 6-го казачьего полка — вернулись сегодня живыми.
Мы двинулись к ним.
Следующие полчаса записались на мою нагрудную камеру. Эти кадры можно смело выкладывать без монтажа и назвать короткометражкой. Началось с Камышевахского леса.
Замудрёная тропа, с которой лучше не сворачивать — неделю назад тут жили враги. Быстро идём по ней. Хочется пить. Комбат спешит. Спешит к своим экипажам. Местами валяются разорванные снарядами деревья. Рядом прилёты. Чеченцы несут разное большой компанией.
— Здорова, братья!
Сухое «привет», идём дальше. Замечаю разбросанные бутылки с водой. Чеченцы могли выронить.
— Мина!
Услышал за секунду до того, как наступить. Не наступил, идём дальше. Снова вода. Чёрт с ним, поднимаю, пью. Будет глупо так отравиться. Ещё глупее подорваться. Но уже поднял.
Выходим из леса. Комбат обращает на меня внимание.
— Ты бутылку, надеюсь не там поднял?
— Там.
— Выбрось. И больше в лесу ничего не поднимай. Ну тебя на х*й.
Выбрасываю. Такого «ну тебя на х*й» я ещё не слышал. Ни родная мать, ни жена мне ТАК этого не скажут. Ну меня на х*й.
Подходим к железке. Комбат выглядывает. Вдалеке что-то дымится. «Простреливают». Проходим железку.
Словно убер-такси из кустов выезжает танк. Тот самый Т-80. Рукой без пальцев машет водитель. Запрыгиваем. Летим в Попасную. Пять минут и мы на месте. Стоят экипажи. Лицо командира Агата в крови.
— Ты чего в крови? — спрашивает комбат.
— Да?
Протирает лицо грязными руками. Начинается обсуждение.
Они старше его, кто в полтора раза, кто в два. Но докладываются как дети отцу, только вернувшиеся с соревнований. Или с дворовой драки.
Нифёда подбили с «Рапиры» — противотанковая советская пушка. Но всё в порядке – только дуло «поцарапали». Комбат внимательно выслушивает все подробности. Снова садимся на танк и едем на базу.
Но день комбата на этом не заканчивается — начинаются совещания. И у экипажа Агата сегодня ещё один выезд.
Я остаюсь на улице, пока комбат в штабе. Танкисты Агата умиротворенно обедают на своей машине. Светит солнце, приходят кошки-попрашайки, они им что-то кидают. Полчаса назад в них целились с «Рапиры», подбили их напарников. А они сейчас покушают и снова в штурм. Такая работа. И получают они за неё как официанты в Москве.
На то она и Москва, а не Луганская область, наверное.
Из кабины водителя Т-80-го вылез мужичок. Тот самый без большинства пальцев. Разговорились. Танкист Николай или «Колюня» из Калинова — села под Первомайском. Есть несколько дочерей, старшей — 25. Раньше его село было в Попасненском административном округе, поэтому в Попасную приходилось ездить часто, жалуется он.
— Больница, загс – всё, с*ка, сюда переться, по две пересадки делать.
Сейчас он такой проблемы не испытывает — сел на танк и доехал. Правда, ни больницы, ни загса в Попасной больше нет.
Мимо прошёл его старый знакомый по службе. На вопрос «Всё воюешь?» он скромно ответил, что сейчас возит комбата. Но в слово «комбат» он вложил столько гордости, уважения и даже преклонения, что стало ясно, что дело это — не менее почётное, чем штурм городов.
Комбату 33 года. И формально его там до сих пор нет. Он получает медали, которые подписывает президент, но рассказать о нём я не могу. Показать, как он выглядит, снять эмоции на его лице при выводе танка из-под огня.
И вряд ли ему это нужно. Он, наверное, и героем себя не считает. Просто делает свою работу – зачем эта слава, «понты галимые».
Но это нужно нам – России. России нужно знать, что такие люди есть, нужно знать про их ежедневные подвиги. Тогда у России будет шанс стать другой. Вдохновляясь примером таких, как Македонец, как Седьмой, как экипажи Нифёда и Агата, как Колюня, как все танкисты 6-го Казачьего полка и их командира, которого там нет, но под чьим командованием берутся города и села.
Я понял в каком фильме я побывал. Про супергероев.
Автор: Кирилл Имашев
