Предыдущая часть
Начало здесь
Суетливо вжикнула «молния»…
Тане казалось, что время остановилось, и что никогда не кончится эта неуклюжая потная возня и судорога под коленкой. Наконец, Вадим вяло отстранился, и Таня начала поправлять одежду.
— Я не понимаю… зачем тебе… это? — проговорила она. — У тебя ведь жена есть. Да и любовница, наверное, тоже.
— Танька, интересная ты какая, — усмехнулся Вадим. — Сама посуди: приходишь ко мне, деловому человеку, просишь денег. Зачем — толком объяснить не можешь. Естественно, я быстренько навёл справки. Никакого бизнеса у тебя нет. Просишь тридцать тысяч, а в залог предложить нечего — хата съёмная, бриллиантов нет, зарплата грошовая. Не знаю, как ты собираешься возвращать эти деньги. Ну хоть что-то я должен был с тебя получить? Логично? Логично.
Таня медленно брела по улице. Было чертовски холодно и скользко. Она неуклюже дотопала до автобусной остановки и села на обледеневшую скамейку. Достала из сумочки конверт и стала пересчитывать тонкую стопочку ровных купюр. В конверте оказалось десять тысяч. Слёзы беззвучно потекли по её щекам.
«Какая же я дура! Идиотка! Идиотка! Идиотка!» — пронеслось в голове. И она почувствовала себя… использованным презервативом. Тем самым, который после «этого» брезгливо берут двумя пальцами, зачем-то смотрят на просвет и выкидывают в форточку, в темноту и мороз, на заплёванный асфальт. И он летит сквозь ночь и стужу, леденея от ветра и людской неблагодарности. А утром какой-нибудь заспанный прохожий наступит на него кованым каблуком зимнего ботинка и окончательно разорвёт его бескорыстную душу…
— Не спи, тёлка, молоко замёрзнет! — брякнул кто-то над Таниным ухом.
Не успела она сообразить, что к чему, как какой-то мужик вырвал у неё из рук сумку и вскочил в уходящий автобус. Таня ломанулась следом. Автобус она, конечно, не догнала. Но на замаячившей впереди остановке увидела выходящего из автобуса мужика и летящую на асфальт свою сумку. Что есть силы, Таня рванула вперёд, догнала незнакомца и стала пинать его куда попало, и кричать что-то, как ей казалось, очень оскорбительное.
Мужик отмахивался, матерясь, несколько раз попал Тане в лицо и, наконец, крепко заехал ей под дых. Таня скрючилась пополам, открыв рот и пытаясь вдохнуть. Одной рукой она судорожно поддёргивала к себе сумку. Застёжка была порвана, конверт с деньгами исчез, кошелёк тоже. Да, собственно, кошелёк-то всё равно был пустой. А вот конверт…
Отдышавшись, Таня побрела наугад. Редкие прохожие шарахались от неё, как от зачумлённой. Ещё бы: свежие синяки на лице, разбитая губа, оборванные «с мясом» пуговицы на пальто, болтающаяся на животе рваная сумка…
Пробираясь через торосы слежавшегося грязного льда, Таня сломала каблук. И было совершенно непонятно, сколько времени она моталась по неосвещенным дворам, помойкам, каким-то новостройкам и кособоким полуразвалившимся трущобам. Она совсем закоченела и почти не чувствовала замёрзших ног.
В подземном переходе на пластиковом ящике сидела лиловая бомжиха. Увидев сползающую по лестнице Таню, она почему-то обрадовалась и приветливо замахала рукой. Таня подошла к ней и кое-как пристроилась на уголке ящика.
Бомжиха достала из-за пазухи початую бутыль какого-то мутного пойла и протянула Тане. Та попыталась взять бутылку, но скрюченные пальцы не слушались, и бутылка едва не выскользнула. Бомжиха что-то хрипло каркнула и с укоризной постучала пальцем по лбу. Потом сунула горлышко бутылки Татьяне в рот и запрокинула кверху.
Таня сначала закашлялась, потом начала пить крупными глотками обжигающую, невнятного вкуса жидкость. Бомжиха забрала бутылку, заботливо заткнула горлышко бумажкой и снова спрятала за пазуху.
— Спать идём? — радостно спросила лиловая бомжиха.
— Не-а… я… домой… — прошлёпала разбитой губой Татьяна, поднялась и пошла, петляя, по каменным плитам.
Цепляясь за перила, она выползла из перехода на тротуар, сделала пару неуверенных шагов и, по-балетному взмахнув обеими руками, широко и смачно брякнулась спиной в сугроб. Чёрный выпуклый таз ночного неба накрыл Танюху с головой.
«А звезды-то какие яркие… — почему-то подумалось ей. — А разве зимой бывают такие звёзды? ... А луна где? Щас обоссусь… ну и ладно…». Таня хихикнула, ей стало вдруг легко-легко. Казалось, что она медленно поднимается в прекрасное ночное небо, лёгкая, словно снежинка, и тёплая, как розовый пух летних облаков на закате.
Откуда-то изнутри сам собой возник высокий чистый голос:
«В лунном сияньи снег серебрится.
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь, колокольчик звенит…»
Из-под земли выползла лиловая бомжиха и подняла Таню из сугроба.
«Помнишь ли, милый, сад над рекою…»
Какой-то пегий мужичок помог бомжихе усадить Татьяну на пластиковый ящик.
«Колокольчиком мой голос юный звенел.
Нам с тобой, нам с тобой о любви сладко пел…»
Какие-то люди останавливались и слушали. Бомжиха обходила их с раскрытой Таниной сумкой в руках.
«Ах, зачем эта ночь так была хороша…
Не болела бы грудь, не стонала б душа…»
Какие-то крепкие мужики с бритыми головами остановились напротив и молча курили.
«Полюбил я её. Полюбил горячо.
А она на меня смотрит так холодно…»
Бомжиха снова и снова обходила слушающих с раскрытой сумкой.
«Ярким лучом озарённый, дремлет кладбищенский двор.
А над сырою могилой плачет молоденький вор…»
Голос смолк также неожиданно и непонятно, как и возник. Таня сидела на ящике, глядя куда-то вверх широко открытыми, сияющими глазами...
Окончание здесь
Все части рассказа по хэштегу #дублёнка_ион
*** *** ***
Читайте все истории в рубрике «Рассказы и истории, написанные с любовью»
#дублёнка_ион #женские истории #история из жизни #рассказ из жизни #отношения мужчины и женщины #женская дружба
*** *** ***
Ставьте лайки, делитесь в соцсетях, пишите комментарии – это лучший стимул для автора :-)
Подписывайтесь на канал и тогда вы точно не пропустите новые истории!