65 лет назад, 22 мая 1957 года, Никита Сергеевич Хрущёв провозгласил лозунг «Догнать и перегнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения!». Развесёлая картинка карикатуриста Константина Ротова из советской печати — шуточное отражение этого призыва. Кстати, этот лозунг в тот самый момент, как Хрущёв его провозгласил, вызвал резкую оппозицию в самом Политбюро ЦК КПСС.
Дело в том, что Никита Сергеевич, выдвигая свой призыв, не счёл нужным согласовать его с коллегами из Политбюро. Конечно, это их возмутило, не говоря о том, что поставленную цель они сочли и по существу неправильной. Тогда-то и возникла первая антихрущёвская оппозиция июня 1957 года — «антипартийная группа Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова».
Может показаться странным: и лозунг благой, и цель вроде бы благая, откуда же такое возмущение? Но в том-то и дело, что лозунг подменял строительство коммунизма, которое имеет много разных сторон, достижением некоего потребительского мясо-молочного «рая». Тем, что Сартр назвал «гуляш-коммунизмом». Отсюда и возникшая оппозиция старшего поколения большевиков, которых по итогам борьбы вышибли из Политбюро (оно называлось в тот момент Президиумом ЦК).
Итоги соревнования с Америкой, отражённые на плакате (по маслу и молоку догнали, по мясу — «на пути к цели», то есть пока нет) ехидно комментировала фольклорная частушка:
Мы Америку догнали
По надоям молока,
А по мясу поотстали:
Х&й сломался у быка.
Что же касается Новочеркасска-1962, который наступил ровно через пять лет — это просто был первый «звоночек» рокового процесса разочарования общества в «гуляш-коммунизме». Причём протестующих рабочих вполне можно понять: сначала им пообещали с самой высокой трибуны мясное изобилие, а потом вдруг снизили на заводе рабочие расценки и одновременно подняли цены на мясо! Естественно, это вызвало взрыв. Их ответные лозунги «Мясо, масло, повышение зарплаты!» и «Хрущёва на мясо!» (то есть автора того самого пресловутого лозунга) были поэтому совершенно логичны и понятны...
Так что в политике всё взаимосвязано, и оборотной стороной того развесёлого, но абсолютно непродуманного «Держись, корова, из штата Айова!» стало вот это самое «Хрущёва на мясо!». И — выстрелы...
Сохранившийся в музее плакат новочеркасских протестующих. Июнь 1962 года. Нарисовал плакат, как и другой, «Нам нужны квартиры!», заводской художник-оформитель Вячеслав Коротеев
Лозунг формировал завышенные потребительские ожидания советских граждан. И все 60-е, а потом и 70-е годы «тоталитарные» советские власти, ну совершенно «не учитывающие общественного мнения», старались хоть как-то поспеть за этими ожиданиями.
Уровень жизни неуклонно рос, но не с той скоростью, с которой этого ждало и требовало общество. Итог оказался весьма печальным: поскольку рост зарплат опережал производство, прилавки магазинов, набитые битком в 50-е годы, постепенно «вымывало». Прежние деликатесы становились доступными по цене большинству граждан, а в итоге... магазинные витрины пустели. Правда, на колхозных рынках прилавки по-прежнему ломились от всякой всячины, но это было «дорого». Население хотело такого же изобилия товаров, как в 50-е годы, но при зарплатах и ценах 70-х.
Итог был немножко предсказуем...
Таким образом, мы видим, что Новочеркасск-1962 имел экономические предпосылки и последствия. Предпосылки — это был тот самый непродуманный лозунг 1957 года. Последствия — дефицит ряда товаров, который стал настоящей притчей во языцех советской экономики 70-х годов.
Современный читатель, вероятно, даже не поймёт, в чём соль этого рисунка из советской печати 1967 года. Между тем на тот момент это была острая карикатура на злободневную тему — на дефицит. Дефицит воблы
Речь не про горбачёвский дефицит, связанный с катастрофическим переходом к рынку, когда все прилавки, кроме как на базарах, как будто вымело. А про ещё доперестроечный, брежневский дефицит, гораздо более скромный. Его причину можно обозначить как «синдром Новочеркасска» — после топорных действий Никиты Сергеевича, поднявшего цены, что вызвало кровопролитие в Новочеркасске (и абсолютно аналогичного повторения этих событий в Польше в 1970 году), советское правительство как огня боялось повторения таких событий, то есть ссоры с рабочим классом. И выбирая между подъёмом цен и заморозкой зарплат, с одной стороны, и товарным дефицитом, с другой, предпочитало дефицит.
Это не какой-то домысел, Л.И. Брежнев говорил об этом своём страхе открытым текстом, уговаривая польского руководителя не применять оружие против протестующих рабочих. Свидетельство помощника Генсека А. Александрова-Агентова: «В 1970 году, когда [руководитель Польши] Гомулка, проводя политику повышения цен, решил, что «попытка контрреволюции» должна быть подавлена силой, Брежнев (я сам был тому свидетелем) несколько раз в день связывался с Гомулкой по ВЧ и буквально умолял его не допустить, чтобы в рабочих стреляли, найти другой выход из положения. Однако это не помогло: Гомулка решил действовать по-своему...» Брежнев говорил: «В Чехословакии бузила интеллигенция, а здесь протестует рабочий класс. Это принципиально меняет дело». «Л.И. Брежнев говорил, — писал Виктор Гришин, — что мы не можем, не имеем права быть на стороне тех, кто расстреливает рабочих».
В Польше продолжением протестов 1970 года логично стала пресловутая «Солидарность». Кстати, в период «Солидарности» в 1980 году в Польше установили памятник расстрелянным в 1970 году рабочим со стихами Чеслава Милоша:
Ты, принесший боль простому человеку,
Ты, смеющийся над его болью,
Ты не должен чувствовать себя в безопасности.
Этот памятник, к которому регулярно возлагал цветы Лех Валенса и его соратники — наглядная иллюстрация того факта, что абсолютно реакционная сила — т.н. «Солидарность» — сумела вклиниться в трещину между партией и рабочим классом, которую создал Гомулка в том самом 1970 году. Cсора рабочего класса с партией — это главное, к чему такая политика приводит. Причём это «достижение» имеет крайне долговременные последствия...
Вот, кстати, другой перевод этих стихов Чеслава Милоша, ещё более красноречивый и откровенный:
Ты оскорбил человека простого,
Что над страданьем его потешался,
Что с площадными шутами якшался,
Доброго не отличая от злого.
Пусть всенародно тебя прославляли,
К добрым и мудрым тебя причисляли,
Профиль твой прочили пусть на медали
(Счастьем лучась, что живыми остались), —
Не забывай ни на час о поэте.
Ты оборвёшь его годы. Но дети
Всё сохранят — дневники и заметки.
Ты ещё посожалеешь о ветке,
Что не качнула твой труп на рассвете.
Кстати, вспомнил эпизод из мемуаров, как один из сотрудников Брежнева стал читать ему известные антисоветские частушки «Письмо советских рабочих Л.И. Брежневу»:
Если водка будет восемь,
Всё равно мы пить не бросим!
Передайте Брежневу —
Будем пить по-прежнему.
Передайте Ильичу, —
Нам и десять по плечу.
Ну, а если будет больше,
То мы сделаем, как в Польше.
Если станет двадцать пять, —
Будем Зимний брать опять!
Выслушав это, обычно добродушный и весёлый Леонид Ильич с некоторым раздражением махнул рукой в сторону улицы: «Это ты там пой!». Теперь я думаю, что частушки ему не понравились ещё и тем, что отражали один из главных страхов руководства тех лет — то есть ссору партии с рабочим классом из-за повышения цен.