Соня, вернее, Софья Николаевна работала долго, никак не могла с любимым прилавком расстаться, и только под семьдесят её с огромными почестями выпроводили на пенсию. Тут всё и началось.
С работы-то, бывало, придёт, уставшая, не придёт, а приползёт, стакан чаю хлопнет, да и на боковую, спит до самого утра без задних ног.
Бывало, подсмеивалась над теми, кто про бессонницу речи заводил. А тут эта самая подлая бессонница к ней самой пожаловала. Ляжет спать, ворочается, ворочается, того гляди, простыню-то изорвёт или бока протрёт до мозолей. В окошках рассвет замаячит, а она так и лежит с вылупленными глазами.
Билась, билась, но делать что-то надо, измучилась вся, даже похудела и с лица спала, соседи уж начали подумывать, что к Софье Николаевне какая-то неизлечимая болезнь привязалась. Да она и сама, было, так подумывать начала, ну, и поехала бабка к врачу.
Врач такой молодой, обходительный, всё выспросил, даже бабкиной пенсией поинтересовался. Дал ей рецепт, сказал, что лекарство очень действенное, обязательно поможет, к тому же совершенно безвредное. Одно ей врач не сказал, сколько это лекарство стоит.
Покатила Софья Николаевна в аптеку почти счастливая, представляя, вот приедет она домой, примет таблеточку и уснёт, как прежде, без задних ног.
Выстояв в аптеке очередь, протянула в окошечко рецепт. Из окошечка навстречу пакет и голос:
- Тыща сто восемьдесят…
- Чего тыща? – не поняла Софья Николаевна. – Я же одно лекарство покупаю, таблетки. От бессонницы, что-то вы там, милая, напутали…
- Ничего я не напутала, вот цена приклеена, сами посмотрите…
И хотя очередь за спиной уже вовсю шикала на неё, Софья Николаевна всё-таки взяла упаковочку и посмотрела, а потом положила её обратно и со словами: «Если я столько за эти таблетки заплачу, так я же совсем не усну…» - выбралась из очереди.
А вскоре она придумала себе другое лекарство, начала вышивать крестиком, так, бывает, утрудится за вечер, что бедная бессонница ждёт её, ждёт и, не дождавшись, уходит в другой дом.