Дружба Джонни Деппа и Хантера Томпсона овеяна ореолом контркультурной легенды. За десять лет, пока 67-летний писатель не пустил себе пулю в лоб, молодой актер и одиозный журналист составили впечатляющий броманс, построив отношения на взаимоуважении, восхищении и доверии. Сначала Депп считал Хантера своим отцом и наставником, но затем укрепился в убеждении, что у них поистине братская связь.
Через пару лет Депп уже примерил на себе образ короля гонзо-журналистики — разумеется, с одобрения Томпсона, который помог актеру погрузиться в сумасшедший мир Рауля Дюка. Облысевший мужчина в гавайской рубашке, который шатается по знойному Вегасу в состоянии безумия и отгоняет летучих мышей — центральный образ «Страха и ненависти в Лас-Вегасе», фильма, запечатлевшего одну из адских поездок Томпсона и его адвоката. Поездки, которую невозможно перенести на экран, как считали в Голливуде.
И в этом состояла неоценимая заслуга Деппа — актеру лучше всего удавалось играть не выдуманных безумцев, а реальных. Строить своих персонажей на короткой дистанции с прототипом — тем более, что сам Томпсон предоставил Деппу все условия: поселил в своем подвале на четыре месяца, наградил Джонни старыми дневниками и ярким гардеробом.
Томпсон регулярно присылал Деппу письма, а их встречи неизменно сопровождались стрельбой на ферме, разговорами о литературе и жизни. Они впервые увиделись в 1994 году в таверне «Вуди Крик», а алкогольные посиделки быстро переросли в томпсоновское предложение — поехать ночью домой, соорудить взрывоопасный баллон и пострелять в него из дробовика. Образовавшийся огненный шар стал обрядом посвящения и символом дружбы.
Через пару лет Депп уже примерил на себе образ короля гонзо-журналистики — разумеется, с одобрения Томпсона, который помог актеру погрузиться в сумасшедший мир Рауля Дюка. Облысевший мужчина в гавайской рубашке, который шатается по знойному Вегасу в состоянии безумия и отгоняет летучих мышей — центральный образ «Страха и ненависти в Лас-Вегасе», фильма, запечатлевшего одну из адских поездок Томпсона и его адвоката. Поездки, которую невозможно перенести на экран, как считали в Голливуде.
И в этом состояла неоценимая заслуга Деппа — актеру лучше всего удавалось играть не выдуманных безумцев, а реальных. Строить своих персонажей на короткой дистанции с прототипом — тем более, что сам Томпсон предоставил Деппу все условия: поселил в своем подвале на четыре месяца, наградил Джонни старыми дневниками и ярким гардеробом.
Позднее Деппу удалось воплотить в жизни второй томпоновский образ, найдя в писательских завалах рукопись с «Ромовым дневником». История о начале карьеры Томпсона, который работал в Пуэрто-Рико в 60-х, нашла отклик в сердце Деппа. «Боже мой, чувак, мы должны превратить это в фильм!». Довольно быстро чаяния Деппа превратились в полноценную книжную публикацию, а в 2011 году уже и в фильм — в нем, конечно, уже не было того задора и анархического драйва, которым славился «Страх и ненависть». Ром оказался недостаточным средством, чтобы выпустить всех демонов и летучих мышей наружу.
Депп был настолько заворожен своим духовным воспитателем — новой контркультурной инкарнацией Хемингуэя, что хотел возвращаться к образу Томпсона вновь и вновь. Томпсон дал Деппу то, к чему актер неустанно тянулся, а Депп ответил не меньшей взаимностью — он устроил масштабные похороны своего друга, когда пришел скорбный час, потратив три миллиона долларов и развеяв прах писателя выстрелом из огромной пушки.
Без Хантера, ушедшего из жизни в 2005 году, Джонни действительно стало трудно. Смерть любимого друга и коррозию актерского таланта вполне можно считать одновременным и взаимосвязанным процессом в жизни Деппа. Надевая все более чудаковатые и фантастические маски, будь то парикмахер Суини Тодд, пират Джек Воробей или безумный Шляпник, Депп словно пытался спрятать боль и ощутимую недостачу, которая образовалась со смертью своего кумира.
Больше текстов о кино в нашем телеграм-канале:
