В 1814 году русские войска взяли Париж. Война закончилась. Солдаты и офицеры союзных войск с белыми повязками на рукавах заполнили улицы и бульвары французской столицы. Все столики в Пале-Рояле были заняты, победители бросали из окон деньги толпившемуся народу.
Участникам взятия Парижа щедро раздавали чины. Вчерашний ротмистр кавалергард Василий Апраксин получил звание флигель-адъютанта Александра I. Сын крупного военного, восемнадцати лет от роду , надел он ослепительно белую кавалергардскую форму, чёрные ботфорты и кивер. Его ждала блестящая карьера. Авангардная школа генерала Кульнева, поля Бородина и Кульма сделали его опытным воином. Это заметил Кутузов. Он видел Апраксина в атаках, "в жестоком огне, говорил о его "примерном мужестве и храбрости".
Апраксин состоял в государевой свите и знавал многих знаменитых полководцев своего времени, как русских, так и французских. В Париже он видел маршалов Нея, Коленкура и Макдональда; на их долю выпала тяжёлая обязанность - передать русскому императору отречение Наполеона.
Мишель Ней, этот "храбрейший из храбрых", по выражению Наполеона, особенно заинтересовал Апраксина. Своё первое впечатление сохранил он в беглой альбомной зарисовке. Шитый золотом маршальский мундир с мальтийским орденом и пышными эполетами, приподнятый тяжёлый подбородок; пристальный взгляд, следы морщин на лбу и в уголках рта передают состояние глубокого внутреннего напряжения. Полководец разгромленной армии, он сохранил достоинство, облагородившее грубоватые черты простолюдина (Ней был сыном бочара).
Апраксин не скрыл ни расплывчатости черт, ни морщинистости широкоскулого лица. Нею в ту пору было сорок четыре года, а на рисунке ему можно дать пятьдесят с лишним: поражение в войне, капитуляция Парижа, отречение Наполеона - всё это не могло не оставить своего отпечатка.
Герцог Эльхингенский, князь Бородинский, князь Московский - такими титулами наградил сына бочара, верного маршала Нея Наполеон. "Мишель Ней, князь Московский", - написал и Апраксин под своей зарисовкой.
На официальных портретах приблизительно того же времени Ней выглядит иным. Тщательно приглажена шевелюра, эффектно откинута на лоб волнистая прядь - черты лица идеализированы. Задача парадного портрета иная, чем беглой альбомной зарисовки.
После взятия Парижа Апраксин недолго оставался в свите императора. И хотя в 1815 году его не обходят чином ( он получает звание полковника), фортуна всё же начинает изменять ему. Виной тому был острый язык и привычка рисовать карикатуры. Как-то во время торжественного обеда он позволил себе непочтительно отозваться об императоре. Последовал перевод в Варшаву к великому князю Константину Павловичу. Но и там Апраксин не угомонился.
Находясь на службе у великого князя, он "писал его карикатуры одну смелее другой по двадцати в день. Он так набил руку, что писал их машинально пером и карандашом, где ни попало, на летучих листках, на книгах, на конвертах", вспоминал П.А. Вяземский.
Под рисунком Апраксин делает надпись: "Сие не есть карикатура, но подлинный портрет в Кирасирском мундире Подольского полка". Маленькие глаза, тяжёлая нижняя челюсть и сильно вздёрнутый нос, делавший Константина Павловича столь похожим на Павла I, не красили его. От натуры до карикатуры был всего один шаг, и его-то сделал Апраксин...
Константин Павлович ценил смелые поступки. Раз он резко отозвался о кавалергардах. Так как обвинение оказалось незаслуженным, ему было приказано свыше извиниться перед полком. Он выбрал день, когда полк был в сборе на учении,и, подъезжая к фрунту, громогласно сказал:" Я слышал, что кавалергарды считают себя обиженными мною, и я готов предоставить им сатисфакцию - кто желает?" И насмешливо оглядел ряды, рассчитывая на неизбежное смущение перед столь неожиданным вызовом.
Но один из офицеров, М.С. Лунин(будущий декабрист), известный всему Петербургу своей беззаветной храбростью и частыми поединками, пришпорив лошадь, вырос перед ним. "Ваше высочество,- почтительным тоном, но глядя ему прямо в глаза, ответил он, честь так велика,что одного я только опасаюсь: никто из товарищей не согласится её уступить мне". Константин Павлович отшутился: "Ну ты, брат, для этого слишком молод!".Великий Князь терпел только те шутки, за которыми видел только смелость и чувство собственного достоинства. В других случаях ему лучше было не попадаться.
Генерал Николай Мартемьянович Сипягин- участник всех важнейших событий войны с Наполеоном - Аустерлица, Бородина, взятия Парижа, - Сипягин был замечательной личностью. Начав путь в 1800 году рядовым Семёновского полка, в 1812 году он был уже генералом, а в 1814-м - возглавлял Генеральный штаб. В подчинённых ему полках он ввёл обучение солдат грамоте и отменил телесные наказания. Эти смелые по тем временам нововведения погубили его карьеру. Сипягин кончил свою деятельность в скромной должности тифлисского губернатора.
Апраксин не только хорошо знал Сипягина - они вмести состояли в адъютантах при Александре I,- но и относился к нему с большим уважением и симпатией. Возможно, поэтому портрет его шаржирован меньше, чем какой-либо другой.
Плотная коренастая фигура в генеральском мундире, высоких сапогах и треуголке с султаном. Из воспоминаний современников известно, что Сипягин действительно был сложения крепкого, имел осанку величественную, с вышестоящими был холодно вежлив, а с подчинёнными ласков. Апраксин сделал портрет Сипягина в один сеанс, но всё же неторопливо , акварелью. "Вечерние труды, которые посвящаю другу моему Николаю Мартемьяновичу..."- написал он. Дороги их скоро разошлись. В Варшаве Сипягина уже не было.
При дворе великого князя Апраксин задыхался в среде службистов, придворных рифмачей и придворных рисовальщиков. Целая серия рисунков посвящена великосветским балам. Это острая сатира на великокняжеский двор в Варшаве и императорский в Петербурге. Апраксин бывал на балах, даваемых во дворцах польских магнатов, а приезжая в Петербург, танцевал в Зимнем и Аничковом.
Великолепие ярко освещённых дворцовых зал с зеркалами и живописными полотнами на стенах. Золото эполет и аксельбантов, страусовые перья, атласные шлейфы и вместе с тем - почти уродливые лица и фигуры людей. Расплывшаяся, с трудом затянутая в корсет дама с совиным лицом и щелью рта, низенький кривоногий кавалер.
Уродство поз, натянутость и угодливость в выражении лиц и при этом - явное портретное сходство , наверняка узнаваемые лица. Недаром П.А.Вяземский писал, что в альбоме Апраксина "в смешных и метких изображениях проходит всё петербургское общество".
Сохранился портрет и самого рисовальщика. Из резной овальной рамки смотрит молодой человек со взбитыми на висках - по моде - белокурыми волосами и большими голубыми глазами. Гордая посадка головы, энергичный разлёт бровей, выразительная линия губ над упрямым подбородком выдают характер твёрдый и независимый.
Апраксин изображён в флигель-адъютантском мундире с аксельбантами, в полковничьих эполетах с императорским вензелем, с орденами и медалями. Эта великолепная экспозиция орденов, очевидно, попала в миниатюру недаром. Так должно быть требовал заказчик. Любовь к орденам была его слабостью, вспоминал Вяземский. " Часто посреди самого живого разговора (Апраксин) опускал глаза свои на кресты, развешенные у него в щёгольской симметрии,с нежностью ....ребёнка, любующегося своими игрушками, или с пугливым беспокойством ребёнка, который смотрит, тут ли они?"
После непочтительного отзыва об императоре Апраксина обходили наградами. Он переживал это болезненно. Уже после смерти, в 1822 году, среди вещей нашли припасённый впрок орден Станислава, который он надеялся получить, да так и не дождался.
Поэт П.А.Вяземский выделял Апраксина из всего варшавского окружения, писал о нём:" Ум открытый, живой, понятливость, острота...при этом способности самые разнообразные и гибкие, живопись или рисование и музыка были для него точно природными способностями."
Карикатур этих сохранилось немного. Они разошлись по рукам старых полковых товарищей, затерялись среди их бумаг и писем. Но то немногое, что сохранилось, ценно. Известные исторические лица, наблюдаемые глазами умного и ироничного современника, являются нам в новом ракурсе.