Англия, Лондон
Сент-Джеймс стрит
Группа «Алеф» на задании.
«Рано утром, до того как трубы зданий и фабрик, железнодорожных машин и пароходов успеют заполнить воздух дымом, Лондон представляет необычное зрелище. Он выглядит чистым». - писал немецкий путешественник, и был прав. К утру туман над городом рассеялся. Запахи никуда не делись, но стали не такими пронзительными: сырая мгла впитывала их, накапливала, обволакивая людей лондонским амбре. Над крышами показалось бледное солнце; улицы наполнились гомонящей публикой, повозками, кэбами, омнибусами.
- Ещё рано идти на Сент-Джеймс стрит. - сказала Варвара, подбирая юбки, чтобы перепрыгнуть через очередную навозную кляксу. - Сейчас утро, в клубе, наверное, никого...
Иван задумался. Резон в этом, был: вряд ли лондонские джентльменские клубы похожи на ночные заведения Москвы двадцать первого века, но по утрам жизнь замирает и здесь - завсегдатаи разъезжаются, персонал отдыхает от трудов праведных, и только уборщики возятся в клубных гостиных и курительных комнатах.
- Давай, хотя бы пройдёмся мимо, глянем, что там к чему? До вечера времени вагон, устроимся потом где-нибудь, и в спокойной обстановке всё хорошенько обдумаем. Считай, что это у нас с тобой экскурсия с осмотром достопримечательностей.
- Достопримечательности! – скривилась напарница. - Лучше бы улицы убирали нормально, а то развели грязищу...
Лондон стал первым английским городом, который ребята рассмотрели вблизи. Портсмут не в счёт; они видели его только из кэба, по дороге на вокзал.
«Видимо, - думал Иван, вышагивая по замусоренному тротуару, - внешнее благополучие, сытость и чистота европейских городов появились только в двадцатом столетии. А улицы этого Лондона мало отличаются от трущоб какого-нибудь Мумбая. Тесные, заваленные навозом улочки, невообразимая грязь. Запущенные, некрасивые дома, неблагополучные, болезненные лица. На перекрёстках и площадях толпятся бедно одетые люди, бродяги в поисках случайного заработка. Тут же бесчисленные торговцы всякой мелочёвкой, продавцы печёного картофеля и овощей. Точильщики, чистильщики обуви, стайки мальчишек, которых не назовёшь иначе, как беспризорниками. Лондон. Столица величайшей Империи Мира. Средоточие цивилизации. Глаза б на него не глядели...»
Сзади раздалось бряканье колокольчика и протяжное «Старье берем! Старье меняем!» Юноша обернулся - кричал старый еврей, погонявший лошадь. Убогая повозка завалена хламом - проломанными настенными часами, разваливавшимися стульями, вылинявшей одеждой, разношенной обувью, гнутыми каминными щипцами, куклами без волос. Повозку облепила стайка босоногих мальцов, и старьёвщик отдавал за доставленный хлам яркие детские книжки, бумажные фонарики, шарики из зелёного бутылочного стекла - бросовые сокровища, способные покорить детские сердца.
Стоило тележке старика-еврея тронуться с места, как её сменила другая, собиравшая металлический лом. Ею управлял коренастый рыжеволосый тип с обветренным до красноты лицом. Он кричал, оповещая о своем прибытии:
«Утюги, сковородки, кочерги! Кружки, миски, ложки! Металлические обода! Есть старые подковы? Ненужное железо? Скорей неси сюда!»
Варя раздражённо фыркнула, уловив волну запахов, которые распространяла тележка уличного торговца рыбой. Дары моря там были навалены грудой, и по тусклой чешуе ползали крупные зеленоватые мухи. Но ни сам разносчик, ни покупатели не обращали на них ни малейшего внимания. Вот покупательница в высоком чепце, юбке из клетчатой шерсти и блёкло-коричневом жакете, подошла к лотку; хозяин лениво помахал над прилавком рукой - мухи снялись гудящим облаком и повисли над лотком. Женщина повторила его жест, и принялась перебирать товар. Мальчишка лет десяти, тащивший следом за ней огромную корзинку, наблюдал за мушиным роем, ковыряясь в носу.
Девушку передёрнуло.
- Пошли, Вань... - она вцепилась в локоть спутника. - Сент-Джеймс стрит в четырёх кварталах, пойдём скорее, ну их всех...
«Это она зря, - подумал Иван, послушно прибавляя шаг. – Ну, мухи и мухи – а то над лотками московских разносчиков их мало! И ведь ничего, не обращали внимания, и даже пирожки у них покупали и ели тут же, на улице…
Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс стрит, расходящиеся от Сент-Джеймского дворца, разительно отличались от неухоженных улочек, что тянулись всего в нескольких кварталах отсюда. Здесь был настоящий, имперский Лондон - чистые мостовые, строгие, как премьер-министры, констебли, великолепные лошади в дорогих экипажах. Район слыл джентльменским оазисом, оплотом холостяцкой жизни лондонского общества. Его так и называли: «Клабленд». Тринадцать джентльменских клубов, оплот традиций политической и общественной жизни лондонской элиты. Вернее сказать, мужской её части - женщин в заведения Клабленда не пускают.
Клабленд начинается от площади Ватерлоо, у мемориала гвардейцам, погибшим в Крымской войне. Фигуры в громоздких шинелях и лохматых медвежьих шапках напомнили Ване партизан двенадцатого года - только вил и топоров не хватает! Рядом с солдатами - Флоренс Найтингейл, первая, если верить британским историкам, профессиональная сестра милосердия.
Иван напомнил себе, что фигуры отлиты из бронзы русских пушек, взятых в захваченном Севастополе. А это весьма злободневно, если вспомнить недавний визит в Портсмут - во время Крымской войны, английская эскадра тоже явилась на Балтику. Её пушки громили деревеньки и мызы на берегах Финского залива, но попытки штурмовать Свеаборг и Кронштадт с треском провалились - англичане, не решившись лезть на минные банки, под огонь береговой артиллерии, убрались восвояси.
Памятник гвардейцам остался позади, Иван и его спутница ступили на мостовые Клабленда. Именно здесь - средоточие лондонской политики: «Реформ-клуб» лейбористов и оплот их политических недругов, консервативный «Карлтон-клуб». А неподалёку - «Клуб Путешественников», членам которых вменялось в обязанность хотя бы раз в год удаляться от Лондона не менее, чем на пятьсот миль. Другая достопримечательность этого клуба - комната, под названием «Кофейная», единственное место в клубе, где нельзя пить кофе.
Готовясь к заданию, Иван закачал на планшет массу полезных материалов, в том числе - справочник «Дебре», пособие по британскому этикету. И за завтраком успел пробежать раздел с рекомендациями тем, кто хочет вступить в клуб или посетить его в качестве гостя:
«…Если вы уже стали членом клуба - примите наши поздравления, однако не стоит привлекать излишнее внимание к этому. Даже если клуб входит в число знаменитых - сообщить о своем новом статусе полагается как бы между прочим, спокойно, слегка небрежно.
Если вы пригласили в клуб гостя, имейте в виду, что он может быть не знаком с его правилами, и лучше рассказать о них заранее. Встречайте гостей у входа, а еще лучше, приходите вместе с ними. Если же пригласили Вас - лучше заранее уточнить у приглашающего нюансы.
Недопустимо обсуждать в публичных беседах доходы, семью, детей; о политике тоже лучше не говорить, для этого есть специально отведенное время и место. Не стоит так же блистать неумеренным остроумием. О чем же говорить, о погоде? Как ни удивительно, но именно о ней. Погода - очень важная тема для, и ее можно обсуждать с различными нюансами и примерами, не боясь никого задеть...»
Что и говорить, чрезвычайно полезно! Осталось найти того, кто даст рекомендации - а это, с учётом аристократических традиций клуба, проходит по разряду ненаучной фантастики. Недаром лорд Дизраэли, (он был премьер-министром Соединённого королевства во время Балканской войны 1877-78 годов, и вырвал у России плоды победы, послав в Мраморное море броненосную эскадру), как-то сказал: «есть только две вещи, над которыми англичанин не властен - это статус рыцаря Ордена Подвязки и членство в White's.» Некоторые ждут заветного членства по четверть века и не всегда дожидаются. Не помогают ни благотворительные взносы, ни обеды с представителями королевской фамилии. По каждому кандидату голосуют в особой книге; заветные двери открываются только по единогласному решению джентльменов.
В White's закрыта дорога тем, чья биография запятнана коммерцией, бизнесмены здесь не в почёте. А вот британское подданство не обязательно, другое дело - принадлежность к узкому кругу выпускников Итона или Оксфорда.
White’s находится в самом конце Сент-Джеймс-стрит, у самой Пиккадилли. У входа старейшего из лондонских клубов нет, разумеется, никакой таблички или вывески. Лишь неприметная дверь и лестница в несколько ступеней за лёгкой решётчатой оградой, отделяющей крохотный палисадник от тротуара. Ребята прошли мимо, слегка замедлив шаг. Никого - ни швейцара, ни привратника, только бронзовое кольцо дверного молотка на тёмной дубовой двери.
Напарники дошли до перекрёстка с Пикадилли и так же неспешно направились назад. Иван чувствовал себя чрезвычайно глупо - сколько ещё бродить туда-сюда, изображая праздную парочку? А в голове пусто, хоть ты тресни - одни только наставления из «Дебре»:
«…Привычным развлечением джентльменов-членов клуба бы являются пари, порой довольно забавные, условия которых тщательно заносятся в огромный фолиант, хранящийся в библиотеке. Из нее можно узнать, например, что два джентльмена однажды поспорили на три тысячи фунтов о том, какая из двух капель на окне упадет первой, а пари двух других касалось того, за сколько ударов клюшкой для гольфа один из них — член парламента — докатит мяч от Английского банка до дверей клуба. В итоге докатил за 197 и выиграл пари. Это не так глупо, как может показаться стороннему наблюдателю: подобное лишенное прагматики, но не азарта провождение времени свойственно в принципе высшему классу, что вызывает в памяти известные слова Ницше о том, что должен быть назван рабом тот, кто не располагает двумя третями дня для себя лично.
Рассказывают, что некий джентльмен, только что избранный членом White’s, поинтересовался однажды, открыт ли бар, на что получил следующий исчерпывающий ответ: «Благословите мою душу, сэр, этот бар не закрывался последние 200 лет». Традиции стоят дороже денег — вот та мораль, которую выносим мы, заглянув в White’s; можно сказать больше: нечто становится традицией тогда, когда не продается...»
Постойте-постойте!.. Пари, ну конечно! «Дебре» приводил список самых известных пари, заключённых в White’s., и одно из них датировалось сегодняшним числом.
Иван, как назло, не запомнил подробностей. Что-то насчёт записи в клубной книге и рассыльного, который должен сообщить результаты пари. Рассыльный, точно! Нестерпимо зачесались руки - так хотелось вытащить планшет и открыть нужный файл. Нет, нельзя, сперва надо найти местечко поукромнее, и уж тогда...
Стоило поравняться с особняком White’s, как из неприметного переулка, вынырнул малый лет пятнадцати, в фирменной куртке и шапочке с номером «двенадцать», и быстрым шагом направился в сторону площади Ватерлоо. Иван заглянул в переулок - так и есть, скромная дверь без крыльца. Служебный вход? Он с трудом подавил в себе желание дёрнуть за ручку двери.
- Варь, давай скорее, вон за тем типом! Я, кажется, знаю, что делать! Надо срочно найти способ, как...