В этот пустынный двор таксист Зуев заехал передать посылку от знакомого егеря из рязанской Мещёры, откуда на днях вернулся с неудачной охоты, начавшейся руганью с женой, не желавшей отпускать на несколько дней «неизвестно куда», а закончившейся тем, что не повезло с погодой. Зуев остановил такси у плохо освещенного подъезда и попытался прочесть табличку с номером.
— Вам какая нужна квартира? — услышал он рядом молодой женский голос и невольно огляделся, заметил стройный силуэт.
Зуев назвал номер, а женщина охотно подтвердила, что он не ошибся. Сказав «спасибо» и закрыв машину, он было шагнул в полутемный подъезд, но профессиональная хватка заставила задержаться и спросить со значением, вкладывая в вопрос очевидное любопытство:
— Вам, девушка, не жутко здесь одной?!
— Я — смелая! — театрально ответила она, а он поспешно попросил, не желая упускать ее:
— Тогда, пожалуйста, подождите меня. Вот только пакет отнесу.
— Жду.
Неожиданная встреча заставила торопиться: Зуев без лишних слов отдал посылку и, отказавшись от хозяйского чая, — бегом на улицу. Женщина действительно ждала, лишь немного отошла в сторону.
— Меня зовут Геннадий, — представился Зуев, — а вас?
— Галя Шумская! — сказала женщина радостно, словно давно ждала эту встречу.
— Очень приятно. На вас, Галя, что, весна действует? — спросил Зуев чуть насмешливо и, подойдя ближе, заметил, что она совсем юная.
— Нет, не угадали. Одиночество!
Зуев рассмеялся от такого неожиданного откровения и догадался, что она, желая завязать разговор, не особенно задумывается над смыслом сказанного. Тем не менее подхватил интонацию:
— Да, вы очень-очень одиноки — это видно с первого взгляда, и поэтому, чтобы развеять вашу нестерпимую тоску, предлагаю сейчас же поехать на Воробьевы горы!
— Я согласна!
Он хотел спросить, не боится ли она незнакомого мужчину, но когда Шумская смело заняла переднее сиденье — и так все стало ясно. Зуев подумал, закипая от радости: «Не повезло на одной охоте — везет на другой!» Несколько минут они ехали по проспекту Вернадского, а потом свернули на Воробьевское шоссе и остановились у смотровой площадки. Геннадий не помнил, когда бывал здесь последний раз, и теперь с неожиданным интересом рассматривал Москву-реку, Лужники и красочную панораму вечернего города. Но более, конечно, смотрел на новую знакомую, проникаясь ее доверчивостью. Кутаясь в шарф и одергивая коротковатую куртку из плащёвки, Галя болтала без умолку, рассказала, что в прошлом году окончила школу, выучилась на продавца и теперь работает в Доме обуви. Живет с мамой и ждет из армии парня, который через месяц демобилизуется. Он очень красивый, ее Виталик: высокий, широкоплечий блондин с вьющимися волосами. Галя с таким радостным замиранием говорила о парне, словно уже была с ним.
Слушая рассказ о Виталике, Зуев представил себя со стороны и увидел чуть толстоватого мужчину среднего роста с ершистой прической, и сравнение было явно не в его, Зуева, пользу. Тем не менее он понял, что попал под настроение. Впрочем, у него оно было похожим, и внимание симпатичной девушки даже и после таких откровений не оставило равнодушным его — тридцатилетнего женатого мужчину. Поначалу проникнувшись нежностью, он вдруг подумал: «Сейчас нужно не играть влюбленного, а сразу быть любов_ником, пока у нее не сменилось настроение!»
— Тебе не холодно? — спросил он и, хотя она отрицательно замотала головой, настойчиво взял под руку. Зуев был одинакового роста с Шумской или даже чуть ниже. Это немного смущало. Поэтому он почувствовал увереннее, когда они оказались в машине. Здесь он привык диктовать условия.
Зуев загнал такси в темный угол парка перед университетом и накинул плотный мешочек на зеленый огонек, чтобы не привлекать внимания. Свет уличных фонарей в машину почти не проникал, Галино лицо лишь слегка светлело в сгустившейся темноте и блестели широко раскрытые глаза, застывшие в ожидании чего-то необычного. Он прижал ее к себе и сочно по_цел_овал. В первый момент она растерялась, попыталась вырваться, но почти сразу обмякла, прильнула и уже позволяла цел_овать себя, всхлипывая от удов_ольствия, — будто плакала. Он не заметил, как расс_тег_нул ее куртку, кофточку. Распаляясь все больше и больше, уже готов был праздновать победу, когда еле слышные слова обреченного человека остановили.
— Не обижай меня! — попросила она почти с сожалением, словно лишала себя нас_лаждения, которого очень хотела, но до поры остерегалась.
Его короткого замешательства хватило, чтобы ее настроение резко изменилось. Она запахнула куртку, прерывисто вздохнула и молча оттолкнула Зуева, а потом все-таки опять прильнула к нему. Ее состояние он понял без слов: она, конечно же, ждала Виталика, обещала остаться не цел_ованной, и последние дни оказались самыми тяжелыми. Сегодня она была готова сорваться, но вот сдержалась, и теперь не знала как вести себя с незнакомым мужчиной. Зуев тоже молчал и ругал себя, что связался с этой взбалмошной девчонкой, которая, правда, все-таки вызывала симпатию искренностью и доверчивостью. Поэтому и сказал заботливо, и скрыл заботу в шутке:
— Ну что, поехали домой, одинокая?!
Она встрепенулась, виновато посмотрела и попросила:
— По_цел_уй еще!
Он поцел_овал, но это уже был совсем другой человек. Геннадию сделалось обидно, словно ему, как ребенку, показали игрушку, но тотчас отняли, даже не разрешив подержать. Он завел двигатель и молча выехал из темного места, быстро довез Галю до дому. Хотел сразу же уехать, но у подъезда передумал, словно не успел сказать что-то важное.
— Давай еще немного поболтаем?! — предложил он, совсем неожиданно для себя.
— Тебе правда не хочется со мной расставаться? — спросила она с прежней игривостью.
— Конечно. Жаль только, что не могу долго говорить, — нужно в ехать в «конюшню».
— Что это такое?
— Таксопарк, — ответил Геннадий и заулыбался, расставаясь с недавними обидными переживаниями. Опять он почувствовал, с Галей легко и просто.
— Завтра работаешь? — загадочно спросила она.
— Работаю я через день, и завтра выходной.
— Тогда приезжай к магазину к концу первой смены.
В эту же ночь Зуев помирился с женой и сказал, что завтра поедет на профсоюзную конференцию. Сам же на следующий день отправился к Дому обуви, купив по дороге цветы.
Когда Шумская вышла из стеклянных дверей, он едва узнал ее в бежевом приталенном плаще, делавшем ее похожей на манекенщицу, и не мог отвести взгляд от алых г_уб, которые вчера цел_овал, от карих глаз с чистыми белками. Он смотрел на ее темные волосы, белое лицо — смотрел и радовался, что вчера дело не дошло до глупостей, ибо тогда уже не было бы сегодняшней встречи, а если бы и случилась — то без взаимного уважения.
Апрельский день выдался теплым, располагал к прогулке, и они отправились на Воробьевы горы. Опять смотрели панораму весенней Москвы, а потом нашли в парке свободную скамейку и весь вечер процел_овал_ись.
С этого дня их встречи стали постоянными.
Встречались они либо после работы, когда он выкраивал часок, либо вырывался из дому в выходной, и тогда они гуляли в центре. Пока было прохладно, заходили погреться в музеи, а когда потеплело — пропадали в Александровском саду: ели мороженое и любовались друг другом, особенно он. Иногда, когда ее мать была на работе, он напрашивался в гости, но она, давая понять, что разгадала его коварные замыслы, всякий раз откладывала приглашение на следующее свидание и насмешливо смотрела ему в глаза, словно говорила: «Не проведешь! Насквозь тебя вижу, Зуев!» Она играла с ним, а он знал, что с возвращением Виталика эта игра закончится.
Зуев понимал, что возвращение может произойти в любой момент и надо бы первому расстаться с Шумской, чтобы не уронить свое мужское лицо. Но что-то все-таки тянуло к ней, несмотря ни на что. Он сравнивал Галю с женой, другими женщинами, и она выигрывала в этом сравнении своей нежностью, хотя ему, как мужчине, не виделось в этом выигрыше какой-либо пользы. Логичнее было воспользоваться ее слабостью в первый день, а потом попросту бросить. А то теперь получалось, что он охранял и берег ее для другого. В конце концов Зуев уже сам начал ждать его скорейшего возвращения и облегченно вздохнул, когда Шумская однажды позвонила и радостным голосом отменила свидание, сказав, что сегодня ее встретит Виталик, и при этом даже извинения не попросила.
Геннадий не обиделся. Он все это предвидел, хотя из любопытства все-таки поехал к Дому обуви. Ему почему-то очень хотелось увидеть неведомого соперника, словно от этого могло что-то измениться. Зуев думал, что Виталик будет ждать Галю около выхода, как обычно ждал он, но неожиданно они вместе вышли из магазина и, обнявшись, пошли на троллейбусную остановку, а Зуев с завистью смотрел на них, догадываясь, что они спешили к ней домой. «Ему-то она, конечно, не скажет: «Не обижай!» — подумалось Геннадию и сделалось обидно, даже неприятно. Зуеву ничего не оставалось, как выгнать машину из укромного уголка и влиться в поток машин на Ленинском проспекте, словно среди них мог быстрее затеряться, забыть встречи с Шумской и считать все происшедшее — обычным недоразумением.
Он так и поступил.
Прошел месяц или чуть более. Геннадий почти забыл Шумскую, и лишь легкая грусть навещала мимолетно, если иногда проезжал мимо Дома обуви. В этот месяц, сам того не замечая, он стал внимательнее относиться к сынишке и жене, которая очень радовалась, что муж так быстро забросил профсоюзную «работу».
Шумская вспоминалась все реже, и он совсем забыл бы ее, но однажды она объявилась сама, дождавшись вечером у таксопарка, стерпев шуточки возвращавшихся в «конюшню» водителей. Увидев ее, Геннадий заметил, как она похудела и стала казаться еще выше. Она хотя и улыбалась, но улыбка была вымученной, заискивающей. Он сразу все понял.
— У тебя проблемы с Виталиком?! — спросил Геннадий с нескрываемой иронией и в упор посмотрел на Шумскую, когда они отошли в сторону.
— Он оказался изменником, и мы расстались, но не будем сейчас об этом. Может, прогуляемся до Воробьевых гор?! — попросила она и виновато вздохнула.
Зуеву радоваться бы ею, к которой еще недавно относился так нежно, но сейчас он не мог спокойно смотреть на нее из-за неожиданно нахлынувших обидных воспоминаний, обиды за нее саму, что она так ничего и не поняла, и не научилась ценить доброе отношение, неожиданно быстро забыв о своей прежней гордости. Тем не менее пересилил себя, не найдя духа совсем отказаться от прогулки, и сказал чересчур заботливо, как провинившемуся, но любимому ребенку:
— Пойдем, отведу тебя домой. Поздно уже.
Она покраснела от обиды, но тоже сдержалась:
— Хорошо. Хотя бы проводи — я так соскучилась по тебе!
Они пошли по улице Вавилова, потом пересекли Ленинский проспект и вскоре остановились в ее темном дворе. Томительно замолчали.
— Вчера купила жасминовый чай — душистый-душистый! — вздохнув, сказала она. И робко предложила: — Может, ко мне зайдем?! Мешать нам никто не будет, потому что мама уехала в отпуск.
Ее слова сперва обожгли, но через малое время он чуть не задохнулся от вернувшейся обиды, которая, оказывается, жила в нем, не остывая, и которую, как теперь окончательно понял, никогда не сможет победить.
— Как-нибудь в другой раз, — вяло сказал Зуев, не глядя на нее. — Извини.
— Все понятно, — еще раз вздохнула она и посмотрела влажными глазами, хотела еще что-то сказать, но лишь часто-часто заморгала.
..
Автор: Владимир Пронский
..
ПРИНИМАЕМ на публикацию не опубликованные ранее истории из жизни, рассуждения, рассказы на почту Lakutin200@mail.ru
Оф. сайт автора канала https://lakutin-n.ru/
Фото к публикации из интернета по лицензии Creative Commons
Тёплые комментарии, лайки и подписки приветствуются, даже очень