Первое появление на сцене Макса в 1889 году было таким удачным, что он был сразу же приглашен на первые роли в Тифлисскую оперу, это было большим шагом вперед, ведь в те годы в Тифлисе пели лучшие силы российской сцены, нередко посещали город и гастролеры с мировыми именами. Нужно отдать должное молодому артисту – заманчивое предложение он принял не сразу. Чтобы лишний раз проверить себя, убедиться в своих силах и возможностях, он съездил в Италию, чтобы проконсультироваться у известного маэстро Буцци.
Маэстро был немногословен:
У Вас от природы правильно поставлен голос. Единственно, что я Вам могу дать – это подсказать несколько технических приемов и посоветовать побольше слушать итальянских певцов, которые так часто гастролируют у вас в России.
Благословения итальянского профессора было для Максимилиана достаточно, и уже очень скоро он поет с огромным успехом на главной сцене Тифлиса. Ему повезло в очередной раз и здесь. В те годы в этом же театре работал тенор Евгений Карлович Ряднов – очень известный педагог, еще находящийся в неплохой вокальной форме. Он был задействован в текущем репертуаре и регулярно принимал участие в спектаклях. Когда-то сам учившийся у маэстро Буцци, Ряднов взял над Максаковым шефство. Он раскрыл перед своим молодым коллегой секреты итальянского bel canto, следил на сцене за его звукоизвлечением, после спектакля терпеливо и подробно разъяснял ошибки, досконально разбирая с ним сценический рисунок его роли.
Для Макса начались трудные актерские будни. Гастрольные поездки чередовались со спектаклями в Тифлисе. Как-то раз Максаков даже составил конкуренцию известному итальянскому гастролеру, выступая в его репертуаре, соревнование завершилось явно не в пользу последнего.
Неоднократно слышавший и видевший артиста на сцене певец С. Левик характеризовал голос Максакова, как «стенобитный таран», в своей книге «Записки оперного певца» Сергей Юрьевич вспоминает:
Голос его был огромен по силе и полон металла. К сожалению, тембр этого голоса не отличался благородством и был лишен обаяния. Репертуар у Максакова был всеобъемлющий ... Максаков обладал и недюжинным драматическим дарованием. Невзирая на небольшой рост и довольно нескладную фигуру, он недурно справлялся и импонирующе выглядел в роли Бориса Годунова. С большим подъемом пел он всегда Демона. В роли Тонио превосходил всех виденных мной исполнителей. ... Максаков свой ... недюжинный темперамент умел сдерживать. При огромной взволнованности он выражал свое внутреннее состояние только трепетом самого голоса, его волнующим и привлекательным вибрато.
Трудоспособность Максимилиана Карловича была поразительной, он пел до 28 спектаклей в месяц – выходил на сцену почти каждый день, а это очень трудно!
Молодой организм был невероятно вынослив. Чего стоила только одна, но пламенная страсть – карты! Всю ночь – игра в артистическом клубе, а утром ...
А утром вымоешь лицо, голову протрешь одеколоном и идешь на спектакль, если случались утренники. Да еще, бывало, утром пою «Демона», вечером «Фигаро» в «Севильском цирюльнике», а ночью – опять в клуб. Здесь уже не до вина – некогда было. Меня любила не только публика, любили и товарищи по театру,
– через много лет рассказывал он.
С гастролями М. К. Максаков объездил всю Империю, не было, наверное, ни одного театра в крупном российском городе, на сцене которого он бы не пел.
Как-то раз коллеги попросили его возглавить оперный сезон в Казани. Несмотря на отсутствие опыта, Максимилиан Карлович согласился. Нужно сказать, что организация гастролей целого коллектива – дело хлопотное и рискованное. Нужно знать вкусы публики, уметь организовать рекламу, обеспечить сборы, хорошо разбираться в финансово-хозяйственных вопросах, наконец, расплатиться в конце сезона с коллективом, никого не обидев. Он сделал ставку на спектакли, в которых сам имел успех. Это все и решило. Удача и здесь сопутствовала ему. Попробовав раз, Максаков стал часто выступать в роли не только премьера-певца, но и организатора и вдохновителя различных оперных проектов, а чуть позже и в качестве режиссера-постановщика спектаклей, причем, почти всегда очень успешно. Под его началом пели многие выдающиеся русские оперные певцы – А. М. Давыдов, Б. Евлахов, Ф. Мухтарова, П. Оленин, Г. Пирогов, Л. Собинов, Ф. Шаляпин и даже молодой И. С. Козловский.
Ведомая железной рукой вот такого руководителя суровой осенью 1920 года астраханская опера открыла свой очередной театральный сезон.
В первые же месяцы после премьеры были поставлены и возобновлены еще около десятка опер. Помогали профсоюзы, общественные организации – зрительный зал был всегда полон, билеты раскупались мгновенно, сборы были хорошими, и дела коллектива быстро пошли в гору.
К сожалению, очень скоро в театр пришла беда, М. К. Максаков был буквально сражен внезапно свалившимся на него несчастьем. Проболев всего несколько дней, от холеры умерла супруга Максимилиана Карловича Ксения Васильевна Иорданская. В труппе ее очень любили, ценили за талант актрисы и певицы.
Казалось, несгибаемый Максаков, душа всего дела, от которого в театре зависело абсолютно все, совершенно потерял вкус к жизни. Он переживал так, что близкие к нему люди, коллеги всерьез стали опасаться за его здоровье. Макс Карлович перестал посещать спектакли – он не мог слушать музыку, стал безразличным и равнодушным ко всему, что раньше так его интересовало.
Шло время. Артисты театра, оркестранты, особенно молодежь, так любившая своего директора, пытались как-то отвлечь его от грустных мыслей, старались надолго не оставлять одного, разговорами, вопросами, просьбами втянуть в текущие театральные дела. И иногда им это стало удаваться.
Нужно сказать, что в премьерной постановке «Аиды» Дж. Верди, которой открылся сезон, эпизодическую роль жрицы исполнила недавно принятая в труппу совсем еще молоденькая певица Мария Сидорова, в театре ее ласково называли Марусей то ли по молодости лет, то ли из-за внешности худенькой девочки-подростка. В тот год ей исполнилось восемнадцать.
Как и все артисты оперы, Маруся многого ожидала от приезда известного певца и антрепренера. Девушка обладала хорошими природными вокальными данными, успела уже немного позаниматься пением, мечтала об оперной сцене. Она прекрасно понимала, что ей еще предстоит учиться и учиться, и поэтому самым большим ее желанием в то время было показаться Максакову и услышать его авторитетное мнение.
Несмотря на молодость, Маша Сидорова уже была известна в музыкальных кругах своего города. Она часто и много пела в концертах для красногвардейцев, а в детстве, как и многие ее коллеги, она получила хорошую школу в церковных хорах. Маруся впервые вышла на большую концертную эстраду зимой 1917-18 г. г. с довольно непростым репертуаром – романсами Чайковского и Рубинштейна. Революционные солдаты и матросы, для которых она пела, аплодировали ей от души, не жалея рук. Только немного странно и интересно было то, что низкий, глубокий и насыщенный звук голоса молодой артисточки рождается в таком маленьком и хрупком теле. Может, отчасти и это вызывало такой восторг у новой публики – успех юной певицы был ошеломляющим. Год спустя, следующей зимой музыкальная пресса Астрахани отметила участие Марии Сидоровой в цикле «Исторические концерты камерной музыки», которые проходили в Большом городском зале труда.
Таким образом, имея за плечами определенный сценический опыт, девушка считала себя вправе просить Максимилиана Карловича уделить ей внимание, а ее участие вместе с ним в опере М. Мусоргского «Борис Годунов» в роли царевича Феодора 4 ноября 1920 года, где Максаков пел Бориса, только усилило это ее желание.
Макс Карлович и сам заметил певицу Сидорову, и, так как она была занята во многих спектаклях, он неоднократно имел возможность наблюдать за ней из зала и со сцены. На ее просьбу откровенно высказать свое мнение, Максаков сказал: «Вы обладаете хорошим голосом и несомненными сценическими способностями, но петь Вы не умеете».