Александр Щербинин не рассказывает о своем участии в боестолкновениях. Свой боевой опыт он оценил, как и многие воины-интернационалисты сухо: «Так, постреливали иногда…».
(подробности ниже)
Салам, дорогие мои Шурави! Здравствуйте, уважаемые соотечественники!
Продолжаем рубрику «Афганистан в лицах». Мы расскажем про воина-интернационалиста Александра Юрьевича Щербинина, который одним из первых входил в Афганистан.
Материал подготовила главный редактор журнала «Навечно в строю» Роза Огурцова.
Александр Щербинин родился в семье кадрового военного, участника Великой отечественной войны Щербинина Юрия Ивановича.
Осенью 1979 года Александр был призван в Вооруженные Силы СССР. После учебной части был направлен в 353 отдельную гвардейскую артиллерийскую бригаду. Проходил службу в топогеодезической батарее разведывательного дивизиона, был сержантом, командиром отделения.
В феврале 1980 года бригаду по тревоге погрузили на эшелоны. О том, что их перебрасывают в Афганистан, Александр узнал в Самарканде. Мало кто тогда осознавал, что это прямая дорога на войну. Александр отреагировал на эту новость по-солдатски философски и настороженно: «Дома остались жена Татьяна и трехлетний сын Димка. Я уже понимал, что все это серьезно! Я понимал, что это защита наших южных рубежей, что это работа на опережение».
До Термеза перевезли железнодорожным транспортом, дальше бригада шла своим ходом. Колонной вошли в Афганистан. Конечным пунктом марша был назначен Чарикар. После Пули-Хумри в связи с ухудшением погодных условий (сильный гололед) бригада была остановлена на подступах к тоннелю через перевал Саланг. С рассветом движение продолжилось.
По прибытию подразделение Александра выполняло топогеодезические задачи, оборудовало укрепления, обустраивалось на новом месте.
Перед переброской личный состав не проходил специальной подготовки к условиям Афганистана, не был обеспечен специальной формой одежды и обувью. По сути дела не было ничего, кроме приказа и искреннего желания служить.
«Помню, как солдаты поначалу теряли сознание от жары. А в Афганистане климат для нас очень непривычный: днем жарко, а ночью холодно. Бывало, что снег выпадал в мае и сразу таял», - так описывает Александр свой период адаптации к климату.
Питание в основном было консервированным, вместо хлеба армейские сухари, в месяц выдавали по 16 пачек сигарет, в основном «Памир», «Гуцульские», «Охотничьи». Жили в палатках. В палатке пирамида с оружием, буржуйка, два дневальных. «Бани поначалу не было, нас заедали вши – жаркий климат способствовал распространению этих вечных спутников войны. Стирались в бензине, полоскались в арыке. Палатки обрабатывались дустовыми шашками. Были и еще напасти - это скорпионы и фаланги, как с этим справлялись, не помню, наверное только внимание, особенно перед сном, внимательно осматривали постельное белье», - рассказывает Александр о солдатском быте в Афганистане.
«Большой проблемой, - продолжает воспоминания Александр, - было отсутствие информации, от слова «совсем». Мы жили и не знали, что творится в мире. Как-то раз, во время технического обслуживания техники в парке, на нас то ли случайно, то ли специально вышел афганец. Мы с Ёжиком (Ёжкиным А.) прибежали на крик часового, афганец был задержан и передан офицерам. Во время задержания он громко что-то кричал. Из его речи мы поняли только: «Аллаху Акбар!».
Это было первое знакомство с реальностью. Кто это, что с ним стало потом, мы не знали. Нападений на военный городок не было. Иногда во время караула в ночное время мы слышали отдельные выстрелы, не понятно откуда.
Часовых в караулы ставили парными. Куда-то выезжали, в основном в район Баграма, 152 мм снарядами обрабатывали заданные командованием районы. Так мы несли боевую службу. На основании опыта первых месяцев боевых действий наша бригада летом 1980 года была выведена из состава 40-й армии и передислоцирована на территорию Узбекистана, в район Каттакургана. Дальнейшее нахождение в ДРА было признано нерациональным. Мы добросовестно выполнили свои боевые задачи и до конца афганской войны бригада находилась в резерве, в полной готовности по первому сигналу вернуться! Уже в Узбекистане некоторые наши воины были награждены боевыми медалями».
Александр Щербинин не рассказывает о своем участии в боестолкновениях. Свой боевой опыт он оценил, как и многие воины-интернационалисты сухо: «Так, постреливали иногда…».
На мой вопрос о дедовщине, о которой с добавлением фантазийно-порочащего нашу армию вымысла, некоторые, а особенно иностранные, СМИ современности взахлеб рассказывают спустя три десятка лет, Александр ответил, что ничего подобного в их подразделении не происходило. Отношения офицеров и солдат были абсолютно уставными. «Да, - признается Александр, - сержантам приходилось некоторых нерях силой заставлять соблюдать правила личной гигиены. Но это не носило трагических последствий для участников!».