Рыжая
Просыпаться не хотелось. Голова гудела, в ушах звенело и подташнивало. Видимо, не нужно было вчера пить столько. Прав Толик, нужно завязывать с этим делом. Застонала, поворачиваясь на спину. Затекла рука. Я почти не чувствовала её.
Приоткрыла один глаз. В комнате полумрак. За окном брезжит серый зимний день. Почему-то раньше зимой дни были солнечными. Выходишь и слепнешь от света, отражающегося от снега. А сейчас серое небо, серые улицы, серые дома и серые люди. Скучно! Нужно срочно исправить это!
В затёкшей руке закололо иголками. Чёрт, больно! Попыталась приподнять страдалицу, но ничего не получилось. Переворачиваюсь набок и утыкаюсь взглядом в темноволосую макушку. Что???? Перевожу взгляд. Мои пальцы переплетены с чужими.
Кого я притащила домой? Не помню! Приподнимаю одеяло: на мне то же самое платье, что было вчера. Фух, обошлось без сомнительных приключений и удовольствий. Это радует. Но кто же тогда этот парень? В темноте сложно разглядеть.
Аккуратно высвобождаю пальцы. Рука плохо слушается. И я бужу незнакомца неосторожным жестом.
- Хватит дёргаться. Спать мешаешь!
И этот голос я знаю. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Ой, не так! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
- Ты? – чуть ли не визжу я. Звезда в шоке. В моей биографии много чего было, в том числе и не совсем приятного, когда я папулю позлить пыталась, но ещё никогда я не просыпалась рядом с мужчиной. Или качка нельзя считать за мужика? Он, вроде, телохранитель. Но в голове мелькнула мысль, что многие знаменитости крутят романы со своими охранниками. Качнула головой, отгоняя имена.
- Я, — согласился телохранитель и поднялся отработанным, чётким движением. Даже позавидовала такой грации.
- Какого, — крепкое слово слетело с губ раньше, чем успела подумать, — ты делаешь в моей спальне?
Поглубже зарылась в одеяло. Зачем я это сделала? Одежда на мне. Да и если бы её не было, не страшно: качок успел ещё в прошлый раз рассмотреть в подробностях все прелести моей фигуры. Хоть медаль на шею вешай. А лучше камень и в воду. Ага. Но хотелось почувствовать защищённость, пусть призрачную и зыбкую. Я не боялась Артёма, но неожиданно испугалась чувств, что он вызвал.
Мужчина стоял ко мне лицом. В полумраке он подавлял шириной плеч и ростом. Воображение дорисовало остальное: сильные руки с буграми мышц, прямой широкий подбородок, ехидная улыбка, от которой появляется ямочка на щеках, голубые глаза, пронзающие насквозь, тёмно-русый ёжик волос, коротко стриженный по привычке. Я украдкой разглядывала его, когда в полной тишине возвращались домой.
- Меньше пить надо. Алкоголь никого до добра не доводил. А мелких пигалиц тем более. – Нотации бесят и злят. Скалюсь по привычке, плююсь ядом, но этому мужлану будто бы всё равно.
- Мораль будешь читать своей бабушке! Уверена, она такая же скучная и нудная, как ты. А лучше заведи себе подружку. Будешь её воспитывать! Так и представляю себе эту картину.
Хмыкнула. Так и вижу дамочку с третьим размером бюста, с полным апгрейдом от пластического хирурга, в кукольном платье, с двумя косичками на блондинистых волосах, с чупа-чупсом, которая, потупив глазки, выслушивает качка. А я ведь без понятия какие девушки нравятся Воронову.
Телохранитель смазанной тенью шагнул ко мне и резким движением вытащил из постели. Держит на вытянутых руках, как нашкодившего котёнка, будто не чувствуя моих сорока пяти килограмм чистого веса. Ладно-ладно, сорока девяти килограммов чистого веса. Выжидательно уставилась на него.
Парень молчит. Его близость волнует. Тепло рук ощущается пряно-остро, расходясь по коже мурашками. Сейчас я понимаю, что Артём не сильно старше меня. Лет десять. Разница в возрасте небольшая, но она чувствуется. Это не ровесник, с которым можно поиграть, а потом отшить как ни в чём не бывало. Игры с этим индивидом могут закончиться совсем не так, как ожидается. Но я рискну.
- И это всё? – усмехаюсь ему в лицо, пытаясь побудить к дальнейшим действиям.
Кажется, мои слова вывели качка из какого-то транса. Он поставил моё бренное тело на пол и подтянул поближе. Секунда и горячие губы накрывают мой рот! Всего на мгновение, показавшееся сном, бредом воспалённого, отравленного алкоголем, сознания. Но губы горели, будто обожжённые. Сердце стучало, готовое вырваться из груди.
Звон пощёчины разорвал тишину.
- Никогда, слышишь, никогда не смей ко мне прикасаться! – Ладонь горела и болела. Нестерпимо захотелось повторить. Но я сжимала кулаки, подавляя навязчивое желание. Желание снова почувствовать прикосновение губ этого мужчины. И это пугало.
- Я нашёл себе подружку, — процедил Артём сквозь зубы. - Просто она пока об этом не знает.
Хлопнувшая дверь поставила точку. Что он имел в виду?
Артём
Я снова уходил. Уходил от девушки, рядом с которой мне сейчас хотелось быть больше всего. Но так надо. Сейчас. В эту секунду. Нужно придержать коней. Как бы ни было сложно.
Моя смена закончилась ещё вчера вечером. Пора домой. Крадусь по коридору, надеясь никого не встретить. Удача на моей стороне. Захожу в комнату с табличкой «Служебное помещение». Там пусто. Забираю куртку, которую успел закинуть накануне.
По дороге забегаю в магазин. Покупка продуктов — обычное явление. Для Соньки киндер и мелкую игрушку, для мамы – горячо любимую ею красную рыбку. Закидываю в тележку молоко, творог, масло, хлеб, батон, яйца, упаковку йогуртов, подложку с курицей, сыр и кефир. Уже придумал, что приготовлю на ужин.
Готовить мне всегда нравилось. С удовольствием помогал маме на кухне. И после армии частенько становился к плите, балуя своих любимых девочек. Ничего сложного, но вкусно и сытно.
- Мама! Я дома! – так приятно говорить это, возвращаясь туда, где тебя ждут.
Моя мама — невысокая хрупкая шатенка. Очень улыбчивая, смешливая, с внутренним титановым стержнем. Другая не смогла бы мотаться по гарнизонам и жить в вечном ожидании «груза 200».
Мама же и после смогла продолжать жить и воспитывать двоих детей. Взрослый сын-оболтус тоже нуждался в воспитании. Это я о себе.
Воронова Алёна Максимовна выглянула из комнаты. В руках неизменная книжка, на плечах пуховый платок, на ногах вязаные носки – в квартире прохладно. Уверен, она вылезла из-под одеяла, чтобы встретить меня.
Из кухни, дожёвывая бутерброд, выскочила сестрёнка. У нас большая разница в возрасте. Даже не знаю, как мама решилась на такой шаг: уже за сорок, вдова – не каждая женщина пойдёт на такое.
- Это последнее, что осталось от твоего отца, — сказала она мне в тот вечер, когда сообщила о беременности. И я принял её такое решение, не считая, что вправе вмешиваться в её жизнь.
Сонька — уменьшенная копия мамы. Большущие глазищи, невысокого роста и тонкая, ещё детская, фигурка. Только за кажущейся хрупкостью скрывается сила, с которой уже приходится считаться: мелкая, вся в меня, фанатеет по боевым искусствам и выбрала для себя карате. В нём она вполне преуспела, завоёвывая места на соревнованиях. Мы с ней иногда боремся в шутку. Мелкая и юркая – её сложно поймать, так что мне приходится попотеть. Но я всегда одерживаю победу, зажимая сестричку на полу и щекоча, пока она не попросит пощады.
- Привет, вредина! – кричу ей. Сестра показывает язык и скрывается от полетевшей шапки.
Хорошо дома!
Моя комната встречает чистотой и порядком. Быстро моюсь и ныряю в постель, чтобы поспать. Но сон не шёл – успел выспаться, пока сторожил Рыжую. Впервые за долгое время не мучили кошмары. Чувствовал себя бодрым и полным сил.
Поднял повыше подушку, достал ноут и открыл почту. Ничего интересного. Кроме одного: «Я знаю, что ты делал этой ночью».
Продолжение:
PS. Я помню про продолжение рассказа "Когда погаснет солнце".