В очередной раз убеждаюсь не только в уме, но и в своеобразной эмпатии ворон.
Нет, эти ребята могут быть очень суровыми – я неоднократно видела, как воронья семейная пара гонит от гнезда вороватую кошку, заклёвывая буквально насмерть. Бедолага, проклиная ту минуту, когда ей пришло в голову сунуться к гнезду, бежит опрометью, стараясь забиться под первую запаркованную машину, но вороны лезут и туда, и прогнать их, разозлённых, практически нереально.
Но бывает и по-другому. Неподалёку от нашего дома огороженная зелёная лужайка, примыкающая к школьному двору, но находящаяся во владении какого-то одинокого частника, чей дом с садом буквально притёрт к школьной площадке.
По лужайке носится полувзрослый любопытный щенок нечистокровной таксы. Над площадкой – раскидистый старый тополь, в чьих ветвях облюбовали себе место для гнезда вороны. Одна из ворон степенно прохаживается в траве, подбирая, что Бог пошлёт.
Вот такая мизансцена.
В какой-то момент мечущийся с упорядочностью броуновской частицы щенок буквально натыкается на ворону носом и заливается восторженным тявканьем. Ворона, пожав плечами, с хриплым ленивым карком тяжело и флегматично перебирается на другое место – так, что щенок на время теряет её из виду.
Но он не отступает: топчется – нос в землю, кидается туда и сюда и- ура – находит! Снова залп восторженного тявканья. Снова попытка схватить и дёрнуть за хвост, и снова ворона неторопливо и даже в какой-то степени презрительно меняет дислокацию. Не улетает – слегка подпрыгивает и, помогая себе крыльями, перепархивает на несколько шагов, продолжая разыскивать в траве не то мелких насекомых, не то какие-то съедобные крошки.
Юный такс не отстаёт – он явно увлёкся игрой, и «находит» ворону быстрее и восторженнее, чем в первый раз. А вороне, видимо, это дело надоедает – она поднимается на крыло и садится на столбик относительно высокого школьного забора.
Поискав ещё какое-то время, щенок понимает, что игра, кажется, окончена, и это обстоятельство его невозможно огорчает. Он перестаёт носиться, опускает голову и понуро бредёт куда-то, поджав хвост.
И в это время ворона вдруг снимается со столбика, перелетает немного вперёд и садится точнёхонько на пути у собачьего недоросля, словно снисходительно говорит: «Ну ладно уж, так и быть, поймай меня ещё раз».
Проходит мгновение, и раздаётся новый залп восторженного тявканья и брезгливое карканье.
Вот что хотите мне говорите, но ворона вела себя точь-в-точь, как мой старший сын, когда ему приходилось порой на время чем-то занимать младшего. Мне случалось видеть тогда, как он снисходительно снова и снова катал ему мячик, или пускал галку, или строил солдатиков, или читал самые малышовые, скучные, на его взгляд, стихи, не испытывая к младенческим забавам ни малейшего интереса, но надо же чем-то развлечь ребёнка.