Я люблю все альбомы Japan, но Quit Life кажется мне особенным. Первые два альбома – конечно, сплошной восторг, уникальный звук, изящество, агрессия правильная манерность, мелодическое своеобразие, но это была еще одна, пусть и отличная, но – рок-группа. Команда, которой нужна сцена, публика и машущие бюстгальтерами девчонки в толпе. Quit Life – совершенно другая статья. Это рок-музыка для одного. Это погружение вместе с Сильвианом (Сильвейном?) и командой в мир личных переживаний, это уединение и самокопание, рефлексия и печаль – о чем? – о чем угодно. О несовершенстве мира и собственной слабости, об обманах и разочарованиях, о пустоте и бессмысленности тусовок, к которым, однако, все время тянет и тянет. Но радости они уже не приносят. Музыка стала глубже, песни сложнее, обволакивающий, липкий голос Сильвиана не провоцирует на танцы, движение и вообще, какую-то суету. Он парализует и заставляет сосредоточиться на нем, отключиться от всего, что происходит вокруг и уйти за мыслями, ритмом и мелодией каждой песни, заставляет раствориться в них. Одни из первых настоящих «новых романтиков», Japan не призывают к парадам фриков и слому «старого мира». Они – отдельный мир. И принимая альбом начинаешь как будто бы ощущать собственную исключительность, отличие от бегущих по улицам прохожих, чувствовать разность всех – понимать, что нет никакого «народа», а есть огромное количество совершенно разных людей с совершенно разными, но одинаково серьезными проблемами. Исключительность – вот что в первую очередь несет голос Сильвиана к музыка Japan. На концертах AC/DC все становятся одинаковыми. Музыка Japan проявляет разность и отдельность каждого человека. Quit Life, начинающаяся с тревожных синтезаторных звуков Барбиери, наполняется безладовым басом Карна, ударными, гитарными аккордами и завораживающим голосом, который поет о катастрофе – как бы ты не рыпался, парень, но ты вернешься в тихую жизнь. Как у всех. А это – конец. Вертись-крутись, шевелись. Но конец будет и он неизбежен. Это не перевод, это «мысли по мотивам», ощущение, которое дает песня. Fall In Love With Me – безладовый бас Карна уже набрал силу и на горизонте маячат его записи с Дэвидом Торном – так же, как и Сильвиан явно не останется до конца дней своих в формате «рок-группы». Но это в будущем, впереди еще несколько альбомов «рок-музыки», хотя она уже и слишком похожа на «рок». Гитара играет фриппообразные партии – печально стонет, напоминая Heroes Дэвида Боуи. Despair – еще один шаг к грядущим сольным альбомам Сильвиана, гипноз голоса, фортепиано и саксофон. Бас Карна в In Vogue играет уже такие затейливые риффы, бнды, длиннющие глиссандо, что берет на себя все внимание, если бы не мелодия Сильвина, врезающаяся в басовый рифф совершенно «поперек» - и – тог ли это джаз, то ли «спэйс-рок», то ли просто романтическая печаль и метания душ парней с крутыми прическами, но при этом тонких и чувствующих. Чувствующих больше, чем кажется с первого взгляда. Боль молодых пижонов и отчаяние изгоев. И самое интересное, что слушая эту музыку, сам начинаешь себя идентифицировать и с пионом и с изгоем, даже если таковым не являешься. Эта боль выходит в истерике Halloween с чисто роковым риффом гитары с басом и издевательскими духовыми. Музыканты играют так, словно им немного лень, поскольку они умет абсолютно все и песни исполнятся левой ногой, проснувшись за полночь – но при этом идеально точно. Играют совершенно свободно – и партии кажутся свободными от привычной «рок-сетки» - бас все время солирует, но так, как будто между делом – он явно может сыграть раз в десять сложнее и быстрее, но сейчас ему просто лень. И та сложность, которую мы слышим на альбоме для него это – раз плюнуть. Ни малейшего напряжения. Карн рассыпает в All Tomorrows Parties мелодические виньетки – пригоршнями. Гитара снова напоминает Фриппа, саксофон играет что-то совсем отдельное, но, как будто случайно – укладывается в мелодию. В Alien все то подходит к апогею. И бас Карна, играющего еще быстрее и затейливее, и поющая гитара, и издевательские, на этот раз – синтезаторы и ушедший в себя голос Сильвиана. Эти парни – могут все. Они случайно зашли в студию, сыграли сложнейшую музыку, которая для них – детский сад, и пошли дальше – в туман. То, что у ни внутри – важнее и сложнее всех звуков мира. А нам остается только разбирать их случайно, между делом сыгранные великолепные партии, для ни не представляющие никакой ценности. Эти парни могут все. Они реально крутые. По-настоящему.