Есть такой тип женщин, который одним словом можно описать, как мартышка. Ничего не имею против особей отряда приматов, но когда вспоминаю одну мою знакомую, почему-то в мозгу возникает картинка из зоопарка. Простите меня за сарказм, но человек я искренний, поэтому говорю то, что чувствую.
Честно говоря, вспоминать-то её не доставляет никакого удовольствия, но так иногда случается, что встретишь каких-нибудь общих знакомых, или сходный типаж в толпе взглядом зацепишь. И решила я чувства свои на бумагу выплеснуть.
Сама-то эта женщина ничего из себя не представляла совсем. Вроде бы, не дура, говорила, что с красным дипломом институт окончила, полтора языка иностранного знает, что-то даже читает в оригинале, семья есть, двое уже взрослых детей, муж хозяйственный, говорят, уже даже внучка родилась. Много таких серых мышей, но как же она мне жизнь траванула пятнадцать лет назад – это что-то. Я не жалуюсь, продолжаю выливать всё на бумагу, она, я точно знаю, стерпит всё.
Это была моя первая нормальная работа, до этого были какие-то пробы пера, наконец-то нашла, пребывала на некотором подъёме в море энтузиазма. Меня поставили под её начало, хотя она делала вид, что никакой она не начальник, дико тряслась от всякого рода ответственности и так далее. Заметьте, старше она была меня ровно на двадцать лет. Мне тогда стукнуло очко. Встретили меня со слащавой улыбочкой. Ничто не предвещало ножа в спину, наивная девочка считала, что все кругом добрые и отзывчивые, которые всегда помогут и расскажут.
Недели через две, когда я вошла в курс дела, немного показала, на что я способна, стала замечать недобрый прищур со стороны этой дамы. Порой меня уже с утра встречали довольно холодно без объяснения причин. Хотя, я по наивности, сначала спрашивала, что случилось, считала, что я сделала что-то не так. В ответ начинала расти ледяная стена чего-то непреодолимого и непонятного.
Чуть позже началась череда недосказанности, мол, тебе этого не положено знать. Ну, не положено, значит не положено. Я была послушной и покладистой. Причем, говорилось это так, как будто в мои обязанности входило только открывать и закрывать входную дверь, а не заниматься внешнеэкономической деятельностью. Дальше было ещё веселее. Через месяц моей плодотворной работы всем резко захотелось в отпуск, а так как вся фирма составляла по совокупности человек 12-15, то в нашей комнате за старшую осталась я одна, причем, никто даже не обсуждал, что я действительно остаюсь одна. Да уж, вся жизнь состоит из сплошных парадоксов, серии надувания щёк и понтов. Заметьте, тогда ещё не было мобильных телефонов, поэтому, если что, мне было даже некому позвонить. Я на этот счет не парилась, как теперь говорят. Причем, помимо своей основной работы мне надлежало выполнять функции кассира и, не смейтесь, повара, так как повариха тоже под шумок слиняла отдыхать. Август же. Это я такая везучая устроилась на новую работу в разгар лета, а нормальные люди разъезжались по морям и курортам.
Так как раньше, памятуя о советских временах, люди ходили в отпуск летом и на все 30 дней, оставаться одной за всех мне пришлось долго. За это время мне удалось «выведать» все секреты мадридского двора, которые от меня упорно утаивались, включая ключ от сейфа, который генеральный директор просто выдал мне, дабы я не беспокоила его по пустякам, и тоже свалил недели на 2 - у него была беременная жена и ему было не до работы. Работать было одно удовольствие, никто не бросал косых взглядов, всё успевалось в срок, даже приготовление нехитрых обедов. Мне было грустно, что скоро это закончится и все вернутся, начнется тягомотина и болото.
Пролетел месяц. Казалось бы, человек отдохнул и должен был начать работу с нового витка. Но не в нашем случае. Пару часов она изображала радость, а потом начались упреки. Главным образом из-за того, что я что-то узнала без неё. А если бы я этого не узнала, то я не смогла бы выполнить работу в её отсутствие, без неё, которая оставила мне минимум информации. Ну, я же не лыком шита, если не сказать точнее, я нашла способы, как мне добыть нужную информацию. И она это поняла. На третьем месяце моей работы меня начали травить тихо, подло, как режут тупым ножом.
Наверное, другая бы плюнула ей в рожу, развернулась и ушла подальше от этого места. Но мне почему-то там очень нравилось. Мне нравилось руководство, мне нравились люди, мне было комфортно, несмотря на такие отягчающие нюансы.
Самое интересное, что я ей была очень удобна, хотя она до самого конца нашей совместной работы не могла мне простить сам факт моего сосуществования с ней рядом.
Было очевидно, что она очень боялась, что я явилась её подсидеть. Поэтому все свои усилия она направляла на то, чтобы успеть к руководству раньше меня, рапортовать, докладывать, какая она хорошая, что уж она говорила про меня, я не знаю. Досадных ошибок я не допускала, а на мелкие огрехи наш директор не обращал внимания, и просто ставил её на место, если она начинала заикаться об этом. К слову, её ошибки я исправляла, обычно молча, жаль было времени на бездарное сотрясание воздуха. Просто я никогда никуда не бегала и не докладывала. Научись я этому, может быть, всё было иначе, но я до сих пор так и хожу стукачом-неучем.
Несмотря на её потуги, мне как-то самой удалось зарекомендовать себя как самостоятельную единицу. Не придаток какой-то стареющей мадам, и не через постель генерального или коммерческого директора. Да, в двадцать один год. Мне негде было искать помощи, мои родители были обычными советскими служащими, которые сделали главное в жизни – родили ребенка, который научился читать и учиться, поэтому мне было не страшно вступать в капиталистические отношения в столь юном возрасте. У меня не было стартового капитала, всё, что скопили родители для нас с братом, накрылось в далёком 91-м, поэтому я понимала, что, несмотря на ряд трудностей, мне надо лепить из себя что-то, что позволит мне стать человеком и заработать себе на нормальную жизнь.
За девять лет работы я съездила только в одну заграничную командировку и то потому, что в этой стране она побывала уже раз десять. Причем, объясняла она, почему именно её посылают в очередную командировку не менее смешно, чем в, принципе вела себя каждый день.
Мартышка бесилась, когда меня вызывал генеральный, и мы беседовали при закрытой двери больше пяти минут. После этого она обычно заскакивала туда и с лицом не очень умственно полноценного человека, пытаясь что-то выяснять, именно тогда. Тоже было крайне весело.
А ещё её страшно коробило то, что у меня завязался роман с сотрудником нашей фирмы, и она не знала мельчайших подробностей. А что, она думала, что после такого отношения ко мне я буду с ней откровенна? Они создали коалицию против меня вместе с поварихой и бухгалтером. Что-то постоянно вынюхивали, выясняли, распускали какие-то сплетни о том, что я дрянь такая вместо того, чтобы жить со своим мужем, средь бела дня разрушаю хорошую семью с ребенком и пытаюсь прорваться в Москву, лимита эдакая.
Всё было. Я сначала даже плакала, искала работу, хотела уйти, практически устроилась в один крупный банк, потом истерически смеялась, потом просто не реагировала. А потом всё закончилось как-то плавно. Я ушла в декрет. Не знаю, что, но что-то глубоко во мне подсказывало, что работать сюда я уже не вернусь. Так оно и вышло. Примерно через год после моего ухода в декрет было сделано объявление о роспуске компании в связи с банкротством, которая просуществовала 14 лет, и десять из них там проработала я. И она была первой, кто обиделся на руководство, вокруг которого она еще совсем недавно нарезала круги и пыталась лизнуть поглубже, не говоря худого слова, прекратив всё общение с теми, кто подарил ей дачу и относился очень хорошо на протяжении всего времени, можно сказать, как к родственнику. Честно говоря, не знаю за что. У неё по жизни был аттракцион: «Я полюблю вас за деньги». А деньги кончились, закончилась и любовь.
У меня остался неприятный осадок от этой мартышки. Я до сих пор не могу её забыть. Наверное, она меня тоже. Полгода назад в столовой, где мы обедаем, я встретила практически её копию лет на 15 моложе. Сначала дернулась, потом поняла, что это судьба…
Наверное, если я встречу её на улице, я пройду мимо, потому что мне просто нечего будет ей сказать. Она боялась, что я займу её место. И все десять лет она метала икру. А я всё тянула и не подсиживала её. Вот такая вот фигня. Теперь-то понятно, почему мартышка? Самое главное, что со мной согласится подавляющее большинство, кто с ней был знаком. Мне стало легче, покорнейше благодарю за внимание!
20-22.01.2008