«Пигмалион и Галатея» – выражение, ставшее фразеологизмом. Оно означает безответную любовь или же человека, который своей любовью преображает другого. Корни этого крылатого высказывания можно найти в Древней Греции: миф о скульпторе и его творении стал популярен в изобразительном искусстве и не терял актуальности.
Милосердие Афродиты
Скульптор Пигмалион, разочаровавшись в земных женщинах, высек из слоновой кости скульптуру столь прекрасную, что полюбил ее, дарил ей подарки, одевал в роскошные одежды и не мог победить в себе страсть к изваянию, названному Галатеей. На празднике Афродиты он обратился к ней с просьбой даровать ему жену, похожую на скульптуру – попросить ее оживить произведение искусства он не решился. Богиня любви, тронутая искренней и преданной любовью Пигмалиона, вдохнула в Галатею жизнь, и подарила ему супругу, о которой он так долго мечтал.
Эталонный художник Франции XVIII века, Франсуа Буше, обратился к известному греческому сюжету в эпоху рококо. В этот период главенствовал определенный канон красоты – женщины должны были иметь кожу столь же белую, как бисквитный фарфор, а их тонкие черты лица напоминали изящные головки кукол. Именно такой в картине предстает Афродита. Галатея стоит в облаке света, исходящего от богини, и кажется, что женщины в этой композиции – неземные существа, сотканные из эфира, в то время как Пигмалион на переднем плане олицетворяет собой мужественность и телесность.
Французский художник Луи Гоффье создал картину, где мифологическая составляющая истории – появление Афродиты – изображено с документальной точностью. Белокурая красавица спускается с Олимпа, окутанная белоснежной драпировкой, как морской пеной. Ее сопровождает Купидон, стрела которого должна разбудить любовь в сердце Галатеи. Стремясь передать мгновение совершающегося чуда, живописец изображает скульптуру в переходном состоянии – ее лицо и верхняя часть тела уже натурального оттенка, в то время как ниже груди она еще из слоновой кости.
Соединение влюбленных душ
Французский художник-академист Жан-Леон Жером интересовался сюжетами греческой мифологии, неизменно придавая им натуральность и естественность. В его картине уже нет Афродиты, но Купидон все-таки остался. Центром композиции являются сами влюбленные, поэтому и смысловой акцент смещается – будто бы скульптуру оживила всесильная любовь Пигмалиона, а не божественное вмешательство. Традиционно в академической живописи мужское тело темнее женского, что подчеркивает мужественность и физическую силу, в то время как почти белое тело женщины вызывает ассоциацию с бестелесностью богинь. Угадать, что Галатея оживает можно только по темным волосам и свободному жесту объятия.
В русской живописи не так часто встречается античная мифология. Тем не менее, в конце XIX века Константин Маковский обратился к мифу о Пигмалионе и Галатее. Живописец использовал художественный язык академической живописи, который его современниками уже воспринимался как архаичный – публика привыкла к остросоциальным картинам передвижников. Скульптуру оживляют Купидоны, верные слуги Афродиты. Общий колорит картины выдержан в песочно-желтых оттенках, что вызывает ассоциацию с археологическими раскопками, где специалисты мягкими кистями смахивают песок с древним скульптур.
Древний миф волнует и современных художников – творцам интересно исследовать тему всепоглощающей любви к тому, что ими же и создано. Художественный язык Михаила Хохлачева представляет собой смесь сюрреализма и абсурда. За основу в картине «Галатея» взято любимое цветовое сочетание Сальвадора Дали – голубой и желтый – которое испанец в свою очередь заимствовал у Яна Вермеера. Пигмалион и Галатея в полотне Хохлачева находятся в условном пространстве, наполненном предметами, ассоциирующимися с античной древностью: триумфальные арки, колонны-коры и амфоры. Сами влюбленные парят над землей на пьедесталах. Интересно, как художник обращается с канонами красоты – свою Галатею он явно пишет с конкретной современной девушки. Художник не идеализирует ее тело, приближая к античным пропорциям, а, наоборот, подчеркивает натуральность и красоту реальной плоти ожившей Галатеи.
Скульптура в скульптуре
К сюжету об ожившей статуе обращались не только живописцы, но и скульпторы. Перед мастерами стояла сложная задача: в живописи на помощь приходил цвет, но как в камне передать мгновение оживления Галатеи?
Французский скульптор Этьен Морис Фальконе, автор знаменитого «Медного всадника» в Санкт-Петербурге виртуозно решил эту задачу только с помощью позы. Только поворотом плеч и головы Галатеи он передал ее движение на встречу изумленному Пигмалиону. Вероятно, такое решение могла быть заимствовано из театра. Когда артисты произносили реплики, обращенные к публике, то разрушали дистанцию между сценой и залом – прием, который потом Константин Станиславский назвал «разрушение четвертой стены».
Скульптор Огюст Роден был родоначальником импрессионизма в скульптуре. Его излюбленный прием – нон-финито, когда скульптура кажется незавершенной, и хорошо видна необработанная фактура материала. Пигмалион и Галатея напоминают прихотливое видение, порожденное воображением зрителя. В образах Родена сложно считать какой именно момент они воплощают – это может быть и оживание скульптуры, и слепое поклонение скульптора творению, автором которого является он сам.
А что если?...
Самое известное произведение искусства, созданное по мотивам миф о Пигмалионе однако же не картина и не скульптура, а одноименная пьеса Бернарда Шоу. Ее действие разворачивается в Лондоне начала ХХ века. Профессор фонетики Генри Хиггинс заключает с другом пари, что за полгода сделает из простой цветочницы Элизабет леди, и никто не сможет отличить ее от герцогини. Через полгода он уже не представлял своей жизни без нее, и не мог расстаться с девушкой, потому что очень высоко ценил собственные усилия, вложенные в огранку ее прекрасной души, с его помощью дополненной безупречным воспитанием. Финал у пьесы открыт – Элиза уходит от Хиггинса, потому что ей важно, чтобы в ней видели человека, а не только произведение искусного мастера. Профессор же выражает уверенность, что она не может не вернуться. У пьесы богатая история постановок – спектакли и мюзиклы ставились по всему миру, но устоявшийся в сознании образ цветочницы Элизабет воплотила Одри Хепберн в фильме «Моя прекрасная леди» 1964 года.
Статьи о других героях мифов, вдохновляющих художников на создания произведений искусства Вы сможете найти на моем канале. Не забудьте подписаться!