– Николай Максимович, вы как-то сказали, что если писать, то как Лев Толстой. Тем не менее скоро у вас выходит книга. Вы уже Лев Толстой?
– Нет, нет. Ни в коем случае. Просто такое количество раз я рассказывал что-то о своей жизни… Меня убедили. Если бы не всем известные события, которые произошли в мире в 2020 и 2021 годах, я бы никогда не рискнул и не стал бы. Я считаю, что любые мемуары – это взгляд с одной стороны.
– Конечно. Чем и ценны.
– Да. Они дают определенный срез эпохи. Все-таки я успел «влететь» в последнюю дверь последнего вагона поезда, уходящего навсегда. Я окончил хореографическое в 92-м году. Развалился Советский Союз, и я первый выпуск российской, так сказать, действительности. И конечно, никакого ни взлета, ни карьеры не было бы, если бы не стечения очень многих обстоятельств. Обнулился театральный процесс. Страна обнулилась. И так далее.
И люди, которые мне тогда встретились, они сегодня почти все находятся в мире ином, кто меня учил, кто выводил на сцену...
Даже если вспомнить всего двух моих педагогов. С одной стороны, Галина Сергеевна Уланова, с другой стороны, Марина Тимофеевна Семенова – это две выдающиеся выпускницы школы, которой я сегодня руковожу. Марина Семенова, выпустилась в 25-м, Уланова – в 27-м. И они стали величайшими балеринами и величайшими педагогами.
У нас в школе была выставка, которую создал их коллега Леонид Жданов, там его фотографии. Он их в разные годы фотографировал. Выставка называлась «Солнце и Луна». Семенову и Уланову так и называли – Солнце и Луна.
– А кто был Солнце?
– Марина Тимофеевна – солнце, потому что все-таки она была очень страстная женщина. Галина Сергеевна, она была очень закрытым человеком. Школа представления и школа переживания.
И я подобрал две их фотографии в одной роли в «Жизели», примерно в одно и то же время сделанные. Марина Тимофеевна, точно знаем, это 35-й год в «Жизели». Одна и та же роль, в одном и том же месте, второй акт, Вилисы, но какие они разные.
Понимаете, вот я в книге «Мой театр» рассказываю об очень многих людях, о том, что меня действительно сформировало и сделало меня артистом.
Почему я так полюбил театр, почему я именно таким артистом стал, потому что эти две женщины на меня произвели колоссальное впечатление. И Уланова со мной больше работала над ролями, она мне объясняла, что такое актерская профессия.
Я почему еще обожаю эти две фотографии, посмотрите, они совсем разные, и посмотрите на этот взгляд, и вы понимаете, что суть играли одну и ту же, но по-разному. Вот этому они учили.
То, о чем я много раз говорил, когда сегодня просто меняется костюм, та же поза идет через все балеты, все равно как он называется, «Лебединое озеро», «Спартак» или «Иван Грозный». А у них все равно одна поза, та же голова и так далее.
У Семеновой и Улановой не было такого, и они этому учили, и я за это очень боролся и борюсь по сей день.
Мой педагог по истории балета Ирина Павловна Дешкова подбила меня начать ей наговаривать эту книгу. Я бы не согласился никогда на это. Я, знаете, очень люблю фразу Раневской: «Если бы я писала книгу, то это была бы книга жалоб без предложений». Но так как это была Ирина Павловна...
Она знает меня с 15 лет. Наверное, она меня и раньше видела, но преподавала она мне с пятнадцати. И мы очень подружились тогда, потому что знаете, когда педагог заходит в класс и говорит «Так. Кому нужна тройка, может встать и уйти, я ее поставлю, я не хочу ваши пересдачи, тот, кто хочет что-то знать и действительно получить хорошую отметку, – должен учиться. Садитесь». Вот она с этого начала и поразила меня.
А я балетом очень увлекался. Я очень много чего читал. И в какой-то момент, когда ей надо было принимать зачеты у некоторых не самых способных учеников, она говорила – Цискаридзе, вот послушай их, если что, тройку поставьте.
И это мой любимый рассказ, как мой одноклассник, а надо было рассказать про «Баядерку». Я говорю ему, ты хоть расскажи сюжет. И он мне говорит – ну, она любит его, он любит ее, и в общем, пришел этот мужик с двойной фамилией. Я говорю, какой мужик с двойной фамилией? А нас тогда водили на «Баядерку» в Большой театр, была генеральная репетиция, он говорит – ну вот этот в красном, который вышел. Я говорю Великий Брамин? Он говорит – вот он, двойная фамилия. И понимаете, она когда это слышала, она не хотела с ними общаться.
– Мы можем ее понять.
– Я с ней подружился тогда и мы по сей день. В общем, она меня уговорила.
Не знаю, что у нас получилось, потому что когда я перечитывал, я говорил: может, это уберем? Может, вот это не надо?
Может быть нас побьют, но по крайней мере это будет не скучно. Это никакого отношения к Толстому, конечно, и к Достоевскому не имеет, и никто на это никогда бы не претендовал. Я человек, отдающий отчет себе и своим способностям.
Предзаказ книги – ссылка