5
Барабашки выбрались из кармана и вскарабкались на плечо.
Барабаш велел подождать его, пока он слазает в ухо. Послушно усевшись на плече, маленький барабашка стал рассматривать соседнюю комнату, в которой человек собирался «стричься». Барабашка не вполне понимал смысл данного слова и вовсе не мог уразуметь значение провидения такого ритуала.
Человек сел на стул напротив зеркала. Это приспособление привлекло внимание барабашки. Ему показалось забавным, как зеркало отражало комнату. Он стал сам всматриваться в холодную гладь стекла и корчить смешные рожицы. Внезапно барабашка услышал звенящий тихий смех и замер на месте, чтобы суметь определить того, кто засмеялся. Ведь подобный смех совсем не походил на человечий. Но долго без движений барабашка не сумел продержаться – и стал оглядываться по сторонам.
Боковым зрением малыш заметил в зеркале неясное движение и, резко обернувшись, прямо-таки подпрыгнул на месте. По ту сторону диковинного человеческого изобретения, как будто бы в окно, смотрело красивое девичье лицо и мило улыбалось барабашке.
- Ты кто? – спросил малыш, забавно моргнув желтыми глазками.
Девушка, уловив этот жест, очаровательно улыбнулась и ответила звенящим, словно ручеек, голосом:
- Зеркалица.
- А что ты делаешь там?
- Живу, - беззаботно и легко ответила девица.
- Так зеркало твой дом! – воскликнул барабашка.
- Ага. Я родилась здесь и живу в мире отражений, радуюсь обитателям этого дома.
- И мне ты тоже рада?
- Безумно рада! – честно сказала Зеркалица, а голос её зазвенел ещё громче. – Ты такой прелестный кроха! Как я могу быть не рада тому, что мир пополнился прекрасным существом? Мы обязательно подружимся.
- Откуда же тебе известно про мир, если ты обитаешь в зеркале? – спросил барабашка.
Зеркалица опять мило улыбнулась и на этот раз зажмурила большие голубые, как два озера, глаза с длинными черными ресницами:
- Тебе лишь кажется, что мир мой ограничен. На самом же деле я могу странствовать повсюду, мне многое ведомо, даже то, что будет.
- А человек тебя не видит?
- Увы, малыш, ему не удается узреть меня. Да я и не хочу – вдруг напугаю ненароком.
Барабашка изучающе посмотрел на Зеркалицу: лицо овальной формы с красивыми голубыми глазами, длинными ресницами, двумя изящно изогнутыми линиями черных бровей, красивым ровным носиком, чудесными нежными губами. На розовых щеках – ямочки. Каштановые волосы, струясь, спадали вниз. Разве такое зрелище шокировало бы человека? Но этот вопрос так и не сорвался с языка барабашки. Он и без того знал, что человек настолько увяз в своих заботах, что кроме самого себя уже ничего не видит. Ни барабашек, живущих в ухе, ни книжонка, подглядывающего сказки на книжной полке, ни эту вот прелестницу-Зеркалицу, вместо которой со скучной миной наблюдает собственное отражение в данную минуту.
- Я рада знакомству, малыш, - Зеркалица весело подмигнула. – До встречи.
И лик ее исчез.
Тут из уха вылез барабаш, через плечо на нем была надета кожаная сумочка, точно такая же, которую он подарил малышу в день его рождения, а на голове – белая панама.
- Ну, что, дружок! Давай-ка спрыгнем вниз, а то сейчас начнется стрижка!
Барабашки спустились на пол и залезли под зеркало. Сидели на плинтусе, болтали ножками и ели печенье. Гудела машинка для стрижки, на пол падали волосы, люди разговаривали о чем-то непонятном.
- Барабаш, а ты видел Зеркалицу?
- Да. Пару раз. Особой дружбы не водил.
- А почему?
- Ты встретил её, что ли?
- Ага.
- И как, понравилась?
- Красивая.
- Ха-ха!
- Чего смеешься?
- Забавный ты, малыш.
- Так почему ты с ней не подружился?
- Не знаю. Она, конечно, симпатяга, но слишком для меня умна, при этом ей удается быть радостной. Мне трудно это разуметь.
- Что трудно?
- Ну, когда о серьезных вещах говорят со смехом.
Они помолчали.
- Чего ж мы всё сидим, а волосы не собираем? Гляди – вон, сколько их нападало!
- Не суетись. Больше, чем в сумочки к нам влезет, мы все равно не унесем.
- Могли бы постараться…
- Зачем, скажи мне, барабашка! Зачем тащить добра сверх меры? Отягощать себя? Вот люди, например, гоняясь за деньгами, совсем ослепли и зачерствели.
- Как хлеб?
- Похуже хлеба.
Стрижка окончилась.
- Сейчас один человек пойдет смыть с себя волосы, а другой – за веником с совком, чтоб все убрать, или за пылесосом, - сказал барабаш, соскакивая с плинтуса. – Теперь уж наш черед приняться за работу.
Барабаш быстрыми умелыми действиями собирал с пола волосы в снопы и скручивал их более длинными волосами, чтобы не разлетелись. А барабашка – шустро складывал урожай в две кожаные сумочки. Работа была завершена прежде, чем послышались шаги возвращающегося человека.
- Пойдем, малыш, сейчас начнется уборка, - сказал барабаш, беря в охапку волосяные снопы. – Нам больше нечего тут делать.
Быстрыми шагами они покинули вторую комнату и оказались в третьей, которую, по словам барабаша, люди называли гостиной. Здесь находилось много мебели, но внимание барабашки привлек большой мягкий диван, на котором спали два огромных пушистых зверя. Или вовсе не спали, а притворялись, шевеля длинными тонкими усами? Мерно посапывали, а сами следили зелеными глазами за всем, что происходило в комнате. Один зверь был коричневый, с черными полосками на спине, коротенькими лапами и хвостом. Он держал уши торчком, и, казалось, водил туда-сюда глазами. Другой же зверь – был абсолютно черным. Лапы и хвост у него были длиннее и мощнее.
- Кто это, барабаш? – тихим настороженным голосом прошептал барабашка, стараясь держаться ближе к старшему товарищу.
- Не обращай внимания – это кот и кошка. Они не причинят вреда.
- Они нас могут видеть?
- Могут.
- А книжонка?
- И книжонка.
- А Зеркалицу?
- Её тоже.
- Барабаш…
- Что, барабашка?
- Они такие пушистые…
- Ага.
- А почему мы не живем на них, раз они безвредны? Почему живем в человеческом ухе?
- Сам посуди – человек нас не замечает. Это плюс – он не воспротивится нам, когда мы, например, будем косить волосы, чтобы испечь хлебушка. А кошки нас вполне могут лицезреть и вряд ли обрадуются соседству. К тому же у кошек могут быть блохи, а для нас это нехорошо.
- У этих кошек блохи? – удивился барабашка.
- У этих нет. Их люди из дома не выпускают, бояться, что убегут. Ведь это породистые кошки, не хухры-мухры. Но, пусть у них и нет блох, они всё равно так часто вылизываются, что могут нечаянно нас проглотить. А это, скажу тебе, не самое приятное, что случается в жизни.
- Барабаш, а кто такие эти хухры-мухры?
- Чего?
- Ну, ты только что говорил про хухр-мухр, - напомнил барабашка. – Это кто? Что за народец?
- А-а, - барабаш усмехнулся. – «Хухры-мухры» - это выражение такое и не более.
Барабашка тоже засмеялся, поняв нелепость своего вопроса.
- А у кошек есть имена?
- Есть. Вон ту полосатую, у которой на шее повязан голубой бантик, зовут мадам Эльза. Она хорошая, мудрая кошка, никого не обижает и себя в обиду не дает. А черный кот – её сын, он молод, поэтому несусветный шалун и безобразник. Мышей гоняет, день спокойно прожить им не дает. Они же его в отместку прозвали «кот Проглот».
- Куда же мы идем? Я малость запыхался.
- Уже почти пришли. Неудивительно, что ты устал, малыш. Мы же поперек пересекли гостиную! Видишь там проход? Мышиная нора. Ну, как нора… Правильнее сказать – вход в норку.
- Мы к мышкам в гости?
- Нет, мы к бабайке, - ответил барабаш. – Он давний мой знакомец и большой друг. Мыши живут с ним по соседству.
- Если это просто вход, то где же дом бабайки?
- В подполе. Вход в подпол на кухне, но туда далековато идти. Уж лучше мы мышиными ходами скоротаем путь.
- А что мы будем делать у бабайки?
- Муку молоть. Есть у бабайки ручная мельница и печка есть. Перемолем муку – замесим тесто. Замесим тесто – испечем хлебушка, печенюжек, пирожок испечем. Мышей позовем, чаевничать будем.
- Здорово! – воскликнул барабашка.
Они достигли входа в мышиную нору.
- Будь осторожен, тут крутой спуск! – предостерег барабаш и первым шагнул в черный проход.
