Уже не так живо представляю я эту молитву. Как мне тяжело. Боже, помоги мне преодолеть эту тяжесть. Греховность свою осознаю я. Молитва, молитва, спасения ищу.
Монах поднимает взгляд на распятие. Взгляд его неспокоен, тревожен, яростен. Обличая себя во всем, чем только можно обвинить, монах пристально вглядывается в маленькую фигурку Христа.
На деревянном кресте висит человек из белого мрамора. Человеку больно. Его кисти и ступни пробиты гвоздями. На голове какой-то венок.
Католик смотрит и не видит. Не видит ничего, что должен был бы видеть. Фантазия отказывает ему. Одни и те же повторяющиеся образы крутятся в его голове, и они уже слишком известны, чтобы будоражить воображение. И это еще один повод для католика возненавидеть себя. Даже помолиться не может.
Господи, дай мне сил стать праведным монахом.
В келье пусто. И внутри монаха тоже пусто. Пустота звенит в ушах, ощущается всем телом.
Господи, неужели я потерял тебя?
Монах пронзительно испытывает боль покинутого, оставленного, брошенного. Любой послушник со стороны подумал бы, что монах в силе молитвы упал на колени, но причина — душевная мука, физическая боль одиночества.
А почему? Окруженный собратьями, прислуживающий храму Божьему, монах должен был бы испытывать чувство единения, целостности, духовного просветления. Но нет. Он пуст, разделен на части, потерян.
Очередная попытка внедриться в молитву, окунуться в нее, погрузиться и забыться… Образы в голове хотя и ярки, но не тревожат душу. Перебирает воспоминания, но все одно и то же, одно и то же, одно и то же. Ничто не пробуждает в душе нужных чувств.
И теперь помимо злости к монаху в душу закрадывается страх.
Не смог, не могу и не смогу.
Отчаяние пробивается наружу. Путь монаха оказывается неверным. Никтошный. С остервенением католик начинает читать молитву. Он пытается воспользоваться своими чувствами, почерпнуть силу для яркости медитации.
Но пусто. Текст остается не более чем текстом. Слова, слова, слова. Без смысла, без силы. Пустые слова.
Что со мной?
Мир как будто рушится.
Думается, что это произошло только сейчас. Нет, давно это накапливалось. Давно монах уже перестал радоваться молитвам, давно не испытывал экстаза чтения священного текста. Пусто и глухо.
Один. Один. Но почему же один? Господь, Ты же здесь?
Закрыта душа монаха, не чувствует он ничего. Не чувствует он Бога, не чувствует сил. Только страх и злость. Ярость. Ненависть.
Что со мной не так?
Он переполнен эмоциями. В гневе человек срывает фигурку Христа и бросает на пол, кричит: «Что со мной не так?».
Тишина.
Ответа нет.
Человек смотрит на разбитую фигурку. Вдребезги разбилась, кусочки разлетелись по всей келье. Смотрит и видит.
Что я сделал?
Страх объял. Начинает просить прощения у Господа. Говорит судорожно невнятно. Плачет. Страшно. Страшно. Рыдает. Истерично бьет себя по лицу, ногам. Ненавидит себя. Называет неправильным и ничтожным.
Устал. Сил больше нет. Ни на что нет. Копилось, копилось, копилось, копилось, копилось. Копилось день, два, три, неделю, две, три, месяц, два, три, год, два, три. Выкопилось. Устал.
Тогда человек взял острый кусочек мрамора и порезался.
И скоро все кусочки разбитого человека превратились из белого в красный.