«…И она повторила то, что делали все женщины со времён праматери Евы – взяла вину на себя», - услышав закадровый текст, я не поверила ушам и нажала на повтор. Ошибки нет: брать ответственность за негатив в отношениях – это наше, девичье, причём с незапамятных времён, спасибо библейской родственнице
Сюжет фильма «Предложение», где прозвучала взволновавшая фраза, никак не предусматривал вариант дамской виновности: преуспевающая семейная пара бездетна, проблема в мужчине. Поскольку нужен наследник солидного состояния и отрада для материнского сердца, пара совместно принимает решение о суррогатном отцовстве. Это значит, что влиятельный, но бесплодный Артур Баррет сам подберёт здорового «кандидата», который обеспечит его жене интересное положение – и потом исчезнет… Достойный субъект найден, беременность наступает, но приводит к трагедии, не лучшим образом характеризуя господина Баррета. А его супруга, угодив в самое пекло, не осуждает мужа, но прижимает к груди, приговаривая: «Бедный мой, как ты страдаешь, это моя вина…»
Фильм закончился, я пила чай и тщетно пыталась найти, в чём же женщина была повинна. В том, что хотела ребёнка? Это естественное стремление. В том, что пошла на «подлог», лишь бы не опорочить репутацию супруга? «Какие глупости, - мотала я головой, - в том, что произошло, виновны оба, виновен он, обстоятельства, или не виновен никто – если рассуждать здраво. Но в голове настойчивым рефреном вертелись обречённо-счастливые слова героини: «Это моя вина…»
Самое досадное, что закадровая фраза о давнем всеобщем женском стремлении «быть за всё в ответе» - чистая правда. Поскольку уснуть всё равно не удастся, пока не разложу мысли по полочкам, стоит налить ещё чая…
Виновна в любви
Если бы существовал титул «Миссис Прелесть», Ирочка каждый год неизменно брала бы звание. Вообще-то Ирочка она только для близких, для сонмища сотрудников – Ирина Алексеевна, уважаемая и успешная. В её ухоженных миниатюрных ручках – популярное кадровое агентство, дома – «дополнительная нагрузка» в лице ворчливой свекрови, умницы-дочки и мужа. Супруг у Ирочки – фигура трагическая, правда, только в его глазах. Он хронически не работает, изредка устраивается, но быстро разочаровывается в руководстве, зарплате, людях – и оседает дома, на Ирочкиных плечах. Поскольку домоседство – скучное занятие, мужчина повышает тонус, посещая компании таких же непонятых и потерянных в жизни – сценарий известный… Вечерами, когда уставшая добытчица-жена приходит домой, её ждут вахта на кухне, проверка дочкиных уроков и – самое печальное – монологи мужа. В духе: «У меня ничего не получается из-за тебя».
Он всерьёз считает, что не успешен так как: слишком любит Ирочку, непомерное чувство мешает полноценно трудиться; жена его не ценит – из-за разбитого сердца он не может работать; жена унижает его своими достижениями, на её фоне трудно добиться уважения окружающих… Ирочка кивает: «Иди есть, пока не остыло».
«Почему ты с ним живёшь? - спрашиваем мы, подружки, став свидетелями ежевечерних упрёков. – Одной было бы проще…» Ирочка вздыхает: «Тут есть и моя вина. Если бы я не была такой самостоятельной, независимой, удачливой, хваткой – ему было бы проще состояться как мужчине». И поправляет свитерок на хрупких плечиках: кроме тонкого кашемира, на них «лежат» работа, дом, муж и Ирочкина «вина». Абсолютно всё она несёт с достоинством.
Оправдать! Таким, как Ирочка, не приходит в голову посмотреть на ситуацию с другой стороны: единицы рождаются, чтобы стать «гусар-девицей» по желанию. Остальным миллионам женщин этот выбор навязан слабыми инфантильными мужчинами. Им удаётся внушить спутнице комплекс вины за её (вынужденную) неуязвимость, успешность. Как? При активном пособничестве «виновной». Прозреть и сбросить с шеи обличителя-тунеядца мешает большое светлое чувство – любовь, так что кого тут винить, кроме…
Виновна в заботе
Оля – истинная «степфордская жена». Её квартира – хоть сейчас на страницы журнала «Идеальный дом», дети – лауреаты олимпиад и чемпионы спортивных состязаний, азалии на тёплом балконе – победители конкурсов цветоводов. Идеальны даже пирожки с картошкой и ангорский кот. Единственным несовершенством в Олином жизненном укладе является её муж. Который чихать хотел на дом, на кота и на Олю. Его тянет к иным барышням, тонконогим и не зацикленным на азалиях. Сколько бы товарищу ни внушали родители, ни шептали коллеги, мол, «неразумный, лучше на жену внимание обрати, она сотни твоих фавориток стоит», бонвиван по-прежнему верен себе и не верен Оле. Другая бы махнула рукой – что поделать, «бракованный» попался, но «степфордская жена» горестно складывает руки на груди: «Его неверность – моя вина. Ему чего-то не хватает, что-то он не получает дома, от меня». По мнению посвящённых, неблагодарному блудодею не хватает только хорошей выволочки, но Оля так не считает. Она совершенствуется в фитнес-клубах, пытается разнообразить их отношения спонтанными сюрпризами и подготовленными «ночами любви», но результат нулевой. Неблагодарный супруг устремляется прочь из дома, не забыв процитировать Олины фразы: «Наверное, мне чего-то не хватает. Разве я виноват?»
Оправдать! Есть масса женщин, которые отрастили себе комплекс гиперответственности за всё и всех в радиусе пяти километров. Им невдомёк, что муж, повзрослевший ребёнок, родственник и знакомый – не часть их самих, не «домашнее задание», за которое поставят оценку, а самостоятельная личность. И если данная персона вздумала вести себя не лучшим образом, в 99% случаев на это нельзя повлиять. Ухоженные азалии и кот не заставят человека сменить пристрастия и «осесть» дома, если он не желает. И в этом нет вины той, кто поливает азалии, кормит кота и гладит рубашки блудного супруга.
Виновна в благих намерениях
Законную «вторую половинку» Кати я бы с удовольствием изолировала от общества – хотя бы на полгодика, в места с суровым климатом, скудным рационом и угрюмым населением. Может, тогда оценит, какой ангел ему достался в жёны. Сколько помню, Катин супруг всегда чем-то недоволен: в ресторане мясо ему досталось пережаренное мясо, в новых ботинках ему жарко, а ждать на улице жену, пока та прощается с подругами – холодно. Его бесят фильмы, которые Катя выбирает для совместного просмотра, раздражают шторы, купленные к его дню рождения, выводят из себя Катины родственники – одним фактом существования, звонить и приходить в гости уже никто не решается. Всякий раз этот капризный тип выдвигает претензии: «У тебя вечно всё поперёк и как зря! Ты…» Дальше согласно ситуации – «глупая», «неумёха», «неряха», «фригидная». Катя глотает слёзы: «Да, это я выбрала плохие шторы. Я посоветовала это дурацкое «мясо по-польски». Я предложила тебе надеть ботинки на меху – на улице холодно. Я во всём виновата. Это. Моя. Вина».
Мы, подружки и просто неравнодушные люди, шипим на неё: «Ты виновата лишь в том, что разбаловала его до космического масштаба! Его бы почаще в борозду ставить и его же салом по мусалам!» Катя поднимает глаза, полные слёз: «Девочки, ничего вы не понимаете!»
Оправдать! Кое-что мы понимаем и догадываемся. Катя воспитана в духе «мужчина – глава семьи и кормилец. Да убоится жена мужа…» и так далее, махровый домострой.
Её папа – точная копия тирана-мужа, правда, папа «строил» маму, а в дочке души не чаял, поэтому сходство не сразу уловимо. Катя внимает словам родителей: «В семье лад и покой – полностью заслуга жены. Муж сердится – а ты не спорь, соглашайся, не лезь под горячую руку. Если семья рушится – это упущение женщины». Вот Катя и не спорит, соглашается, сохраняет семью. Разве можно винить женщину в том, что она безоговорочно доверяет родительскому мнению…
… Я думала, что женщины, взваливающие на свои плечи бремя ложной ответственности – виновны в одном. Они лгут себе, упорно не хотят замечать, что вторая половина наломала дров и её физиономия изрядно в пушку. Но женщины так боятся потерять своих мужчин, так дорожат ими, пусть слабыми и капризными, зато родными, что готовы вынести приговор себе. Пусть лучше глупая, жадная, психичка неуравновешенная, пусть неумеха, пусть не сумевшая найти общий язык с его мамой, пусть ревнивая, сойдёт даже несексуальная и внешне «не фонтан»… Лишь бы в воздух не «выстрелили» страшные слова: «Ты мне не нужна».
«Чистосердечное признание…»
… Чай остыл, на стенках чашки осела мутноватая плёнка. Надо встать и смыть эту невзрачную полоску. Потому что если оставить, чашку покроет бурый налёт, чай станет невкусным от одного лишь вида уродливых разводов. Вдруг подумалось: с виной всё обстоит точно так же – смой её, признай, облегчи душу и стань чище. Повинную голову меч не сечёт, в конце-то концов.
…А в чём я была виновата? В том, что разлюбила, больше не хотела его видеть, разговаривать, даже сидеть за одним столиком в кафе?.. Но он упорно не понимал или делал вид: разглядывал меню, говорил комплименты, строил планы на выходные. Я злилась. Едва нашёлся повод (невкусное пирожное), меня прорвало…
- Лисёнок, - потрясённо пробормотал он, когда мой «фонтан красноречия» иссяк, - как же так? Почему ты молчала?.. Надо было открыться, мы бы вместе что-нибудь придумали, преодолели. Это я виноват, что ты меня разлюбила…
Едва он принял ответственность за моё «не могу-не хочу-надоело», как на меня словно наковальня свалилась. Хотелось расплакаться, просить прощения, мотать головой: «Нет, ты ни в чём не виноват, это мы оба, это обстоятельства, или никто!» Но удалось лишь спросить: «В чём ты виноват?..» Он обречённо вздохнул: «Не удержал, не заинтересовал, не видел, что с тобой происходит. Прости, я уйду, мне тяжело оставаться, счёт я оплачу…»
Иногда он звонит, предлагает встретиться, приглашает в кафе. Я отказываюсь: чай в его компании кажется невкусным.