— А в старой школе художника зарезали. И кровью на стене написали: "Художник, тебе смерть!". Он старый был, волосы длинные, седые, лицо грустное и глаза впалые. Жил в школе, тополя всё время рисовал. А Ленка, Димки-кастрата сестра, в него влюбилась. На романтику повелась. Это сейчас у неё трое детей, вес под девяносто и самое громкое орало на молочном рынке. А я её малым помню, такая худая была... Короче, она ещё с бандюками гуляла – тоже ж романтика. Вот те художника и порешили за неё. Ленка плакала, а потом замуж вышла. А художник из могилы восстал. На Лягве людей начал топить...
В тягучем воздухе майской ночи звуки были слышны издалека. Где-то лаяли псы. Вдалеке прогремел по рельсам товарняк. Среди высокой травы около лесопосадки вокруг самодельного деревянного стола сидели семеро подростков. На столе стояла баклажка с дешёвым разливным пивом. Тлел огонёк чьей-то сигареты.
— Да трындишь ты, Вуся! — возмущенный голос Серёжки прервал рассказчика на самом интересном месте. — Кого там утопить можно? Там кошке по колено!
— А ил? Два метра глубины!
— Расскажи это Кузиной бабушке! Мы с братом исходили Лягву вдоль и поперек – раков ловили. Нет там мест глубже, чем по пояс. Даже с илом.
— А, думаешь, откуда там столько раков? Раки трупаков жрут!
— Мозги твои они жрут. Не верю, короче. Вон Лягва – через сто метров. Нет ни трупов, ни восставших из гроба художников.
— Чё ты орёшь, Серый? Не гони на Вусю, он врёт как может. Расскажи лучше сам чего, раз такой умный, — толстый паренёк с сигаретой в зубах строго глянул на Серёжку.
— И расскажу! Вот про... Кузя, ты куды? Не буду я про твою бабку...
— Да х-хер на неё. Она мне на курево утром п-пятак зажала, курва старая. Я поссать. Пиво жмёт.
Нетвёрдой походкой Кузя удалился, шаркая ногами. Серёжка подождал, пока все по очереди хлебнут пива, и начал:
— Заброшенную котельную знаете? Ту, что на кирпичи ещё в девяностые разобрали, а трубу на металл порезали? Так вот. Рядом с нею под землёй резервуары со смолой, мазутом... Сенька, ты ж мне сам говорил, да?
— Дрюкиных малой утонул в том году в мазуте, — подал голос рыжий Сенька.
— Вот! Там нечисто... Батя говорил, что партизаны утопили в смоле румын, которые девок наших тягали. Девятнадцать солдат и офицера. Не знаю, что там завелось, но уже восемнадцать человек пропало. Саня Сергиенко рядом шастал и пропал, Виталя Цуций пьяный провалился. Малый Дрюкин был как раз восемнадцатый... Да кто ж там чихает?
— Кузя, у него на тополиный пух аллергия, а он ещё бухой.
— Чертов фуцын, с мысли сбил...
— Так, ты ж тоже врёшь! Резервуары после войны появились. И котельная. У меня фотография бабушки есть. Там они всей бригадой на фоне поля. А сбоку от них пустырь, где потом котельную поставили. Фотка шестидесятых годов. Какие румыны? – Оксана, единственная девушка в компании, покрутила пальцем у виска.
Со стороны донеслось очередное чихание Кузи. Потом переросшее в сдавленное "буэ-э".
— Перебрал пацанчик, — Оксана поднялась. — Скучные у вас страшилки. Сеня, пошли, домой проведёшь! — парнишка с готовностью подскочил.
— А не боишься? Вам как раз мимо котельной идти! И как раз двоих не хватает до двадцати...
— В жопу пошёл, Серый! Идём, Сень.
Они попрощались и ушли. Толстый, которого звали Яшка, махнул рукой.
— Пусть валят. Надо ж кому-то новую Ксюхину помаду вылизать... Ну вы и лузеры! Не можете даже страшилку придумать нормальную. Лишь бы пиво жрать и спирт, что Минька у родаков мутит.
— Нормальный спирт! Если разбавить минералкой с лимоном и бузиновым вареньем, что надо бодяга получается.
— Особенно с чернилами!
— Ну провтыкал раз! Я что, видел, что в ту банку ручка потекла?
— Нефиг ручки в банке держать...
Все засмеялись, вспомнив забавный казус.
— Чёт это, Кузя долго ссыт.
— Аллергия!
— Ага, слышали мы его аллергию. Наверно всё там обрыгал, смотрите не наступите.
— Ша! — Яшка закурил и умолк, ожидая внимания. – На следующую посиделку берём вино у Борисючки, я договорился. Оно и вкуснее спирта, и рубит ничо так... Вы, братва, получше свои истории продумывайте. В деталях. Чтоб непонятно было, что враньё. Мы же "Клуб мрачных сказочников", а не ханыги какие! Хотя Кузя лет через пять точно сопьётся... Всё? Все рассказали? Минь?
Миня кивнул.
— Я про попа могу рассказать. Он своего сына порол ремнём, за дрочку. Боженька не велел же.
— Тебе тоже не велел!
— Пасть закрыл, а?! – обиделся Миня. — Как-то сын тому попу про милосердие что-то задвинул. Типа, хули ты меня лупишь, раз ты за добро. Поп взбесился и забил пацана крестом насмерть. Когда пришёл в себя, сам в колодец, что у церкви, прыгнул. А потом возле колодца цветы расти стали. Красивые, какие хошь: розы, тюльпаны, ги... гициты...
— Гиацинты?
— Да, они. И все оттуда их брали и пересаживали в свои палисадники. А по ночам начинали слышать шёпот. Цветы шептали молитвы. Каждый, кто слышал...
— Пацаны! Кузя, блядь, утонул!
Крик Сени, сопровождаемый истошным визгом Оксаны, рванул звёздную ночь как удар плети с протягом. Ребята вскочили и побежали на крики.
У самого берега Лягвы – небольшого мелкого озерца – из воды торчали ноги Кузи в белых кроссовках. Голова и тело парня были в воде.
— Посветите, у кого фонарь? — распорядился Яшка. Вуся достал карманный фонарик и осветил берег.
— Твою мать! Арматура! Не утонул он нихера... Упал и прямо на прут!
Подростки в страхе столпились на берегу. Сеня обнимал дрожащую Оксану.
— Мы шли домой, остановились... эм-м... ненадолго. Оборачиваемся, а тут... — у девушки отчётливо стучали зубы.
— Откуда арматура? — сдавленно произнёс Серёжка.
— Так блоки бетонные с этой стороны затоплен-ны, — икнул всезнающий Вуся. – На них раньше рыбаки стояли, пока ил не засосал. Блоки, в смысле, не рыбаков.
— Чёрт, прямо насквозь вышло...
— Валим отсюда, — распорядился Яшка. — Менты стопудово на нас повесят. Расходимся тихо, по одному-двое. Чтоб никто не заикался даже, понятно! У него никого нет, кроме бабки глухой. Она точно не знает, что он с нами был.
***
— Вот это посидели... Жалко же Кузю. Это... Серёга, ты понял, чего он упал?
— Не, наверное потому, что поддатый был. А может, чихал и не удержался на ногах. Аллергия...
— А знаешь, это ж его брат двоюродный гулял с Ленкой. И подговорил своих кентов художника убить.
— Да ну?!
— Серьёзно. Брата в девяносто восьмом в тюрьме убили. Утопили в параше. Кто – так и не нашли. И батя Кузин утонул.
— Так он моряк был!
— Ну и что? У тёмных сил руки длинные... Везде утопят.
— Тут ещё разберись, кто тёмный.
— Ясное дело – художник! Он же контракт подписал с чёртом, чтобы восстать.
— Ага. Акварелью. Фантазёр ты, Вуся. В твоей истории только и правда что убийство да надпись на стене. Я её тоже видел. До сих пор никто не смыл.
***
Автор: Юджин
Другие рассказы автора:
Если вам нравятся наши рассказы, то ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, поддержите авторов! Новые рассказы выходят ежедневно.
#рассказы из жизни #страшилки #пацаны #детство 90-х #страшные истории #жизненная история #проза
