Почему мне стал неожиданно близок театр «Комедианты» (не путать с "Приютом комедианта")? У него, как и у меня, непростая жизненная история. И тот уголок, который они получили на Лиговском проспекте, это, как и в моем случае, чудо. Я проходила это: я сама все могу и т.п. Но это не работает, сейчас, спустя несколько лет, могу сказать с полной уверенностью: если тебе не помогут, ты ничего не сможешь. Причем, помощь придет оттуда, откуда ты не ждала. Но вернемся к театру.
Зал на пятьдесят мест, холл на восемнадцать метров (в цифрах могу быть неточной), три софита, простые декорации, и все внимание на сцену. Спектакль начинается незаметно. Пока все складывают телефоны в сумки, на сцену выходит человек и с фразы: подождите немного, я сейчас только свет включу, начинает перевоплощение. Мы видим уже не мужчину средних лет, а семилетнего мальчика, не по годам умного и взрослого. Чтобы контраст между возрастом актера и героя не так бросался в глаза, на сцене появляется кукла, чья роль – показать, как выглядел маленький Жозеф Берштейн. Но эта история не про него.
Спектакль «Дети Ноя» по одноименной повести Эрика-Эмманюэля Шмитта про человека, у которого было свое мнение в мире, где ему полагалось думать по-другому; который вынужден был скрываться, чтобы понять другую веру, что он всей душой должен был ненавидеть. Эта история про католического священника Понса, который во время холокоста спас, по разным данным, от 271 до 272 еврейских мальчиков.
Повествование начинается со шкафа, где Джозеф, как и полагается ребенку, хранил все свои сокровища. Билеты с последней трамвайной поездки с мамой, которая стала началом гораздо более длинного путешествия. Мы видим, как Джозефа привели к графине, которая давала ему пирожные. Как к нему приехали родители, и как ему было неловко за папу, который одет в поношенное пальто и плачет при посторонних. Как он мечтал, что они вместе живут в этом «замке», а ночью мама с папой тихонько ушли. Графиня с ее чувством превосходства блестяще отразила первую облаву, но могла ли она дальше скрывать еврея?
В приюте Понса маленький Джозеф знакомится с мадемуазель Марсель, старой девой с дипломом фармацевта. Все дети боялись мадемуазель Марсель. Но Джозеф запомнил, как она больно трепала его по щеке: молодец!; и кидала мятную пастилку через плечо, как цирковому пуделю. В сущности, она была доброй, хотя и не признавала этого. У нее, как она думала, было средство влияния на горожан: вот не буду продавать им лекарства, и они все подохнут. Поэтому она всегда обещала Джозефу, что все их предприятия будут иметь успех. Следующим человеком, который встретился Джозефу в приюте, был Руди, который должен был стать наставником новенького, но оказалось наоборот. Руди был фантастическим неудачником, он говорил о себе: Мои сверстники были слишком умными и гордыми, они не прятались, не думали, что их могут просто взять и увезти. Они все погибли. А я всегда был шлемазлом! Я прогуливал школу и поэтому сейчас жив.
Впереди у Джозефа были еще одна судьбоносная встреча, но это уже не предмет для рассуждений.
А потом оккупация закончилась, родители вернулись, кто из лагерей, кто из скитаний. И вот Джозеф объявляет родителям, что решил стать католиком. Они отдали ребенка, а получили подростка.
До конца жизни Джозеф Берштейн проповедовал иудаизм. Не потому что хотел, а потому что был одним из немногих выживших сыновей великого народа. Детей Ноя.