Это сокращенный вариант главы 1.16. «Мифы об эффективности экономики и социальной политики фашизма», написанной мной в 1998 году.
25 февраля 2022 года я принял решение сделать книгу бесплатной для скачивания в книжных интернет-магазинах.
Для удобства чтения я опубликовал значительно сокращенный вариант книги, а также разместил в различных сетевых библиотеках отдельные главы книги, для более удобного чтения на мобильных устройствах.
Разрешаю свободное распространение текста книги и цитирование без каких-либо ограничений, при условии указания источника и автора.
========================================================
Угроза экономического краха работает на фашистов не хуже того страха, который испытывает население перед экстремистами разных мастей и политической окраски, угрожающими безопасности и стабильности внутри страны.
Страх людей перед возможным внезапным крахом денежной системы с сопутствующей гиперинфляцией, выдавливающих за считаные дни большинство людей за черту бедности, не менее востребованный для пропагандиста чем страх, испытываемый населением перед возможной внешней военной угрозой.
В такой обстановке нагнетания пропагандистами тревожных ожиданий, очень привлекательно выглядит идея «жёсткой властной руки», которая наведёт, наконец, порядок в экономике. Большинство людей не в состоянии понять механизмов возникновения экономических кризисов, их связности и цикличности, влияния неэкономических причин, таких как неустойчивость климата и внешних факторов, вроде изменения конъюнктуры на мировых рынках сырья и готовой продукции. Тем более, трудно доходчиво объяснить типичному малообразованному обывателю, как действуют на реальную экономику те или иные конкретные политические и экономические меры.
К примеру, миллионы людей не понимают, что часто применяемая фашистами такая «справедливая» мера, как установление фиксированных низких цен на продукты во время продовольственного кризиса, приведёт к исчезновению этих продуктов в магазинах, а проводимая силовыми методами конфискация товара во время дефицита, всегда приводит лишь к «эффекту домино» – то есть к ещё большему дефициту.
В результате у людей возникает удивление, как такие логичные, на первый взгляд, меры приводят к ещё большему усугублению кризиса. Большинство не понимает, что причиной наблюдаемых негативных последствий является возникшее у производителей и торговцев естественное недоверие и даже враждебность к правительству, злоупотребившему своей властью.
Фашистское тоталитарное государство сверхцентрализацией власти уничтожает формировавшиеся десятки и сотни лет естественные общественные отношения, монополизацией и милитаризацией вредит конкуренции и разрушает экономику. Поэтому в длительной перспективе фашистский режим даже используя по максимуму имеющиеся у него ресурсы, не способен инициировать их полноценное воспроизводство, обеспечить устойчивый экономический рост и прогресс в технологиях.
Есть определённая категория публицистов, которые мифологизируют фашизм, создавая легенды об исключительной эффективности фашистских режимов прошлого в области экономики и научно-технического прогресса.
Необычайно живуч, в особенности в современной России, миф о спасении чилийской экономики правительством Пиночета. Каждый год выходит несколько книг о мифическом экономическом чуде. В прессе и выходящих из издательств книгах, время от времени мелькают тезисы о спасительном для экономики фашистском государственном протекционизме, создании совершенно новой модели сверхэффективного государственного монополистического капитализма. Чаще всего в пример приводится фашистская Италия, где к концу 1938 года доля государственных предприятий в стране была самой высокой в мире по сравнению с другими странами с рыночной экономикой.
До сих пор ходят легенды о каких-то сверхъестественных технологиях нацистов по созданию невиданных по своей эффективности вооружений. Это мифы, которые Третий Рейх создавал сам в 1942 – 1945 годах для целей внутренней пропаганды во время Второй мировой войны.
На самом деле, все самые значимые технологические и научные достижения в военных областях были сделаны ещё до прихода нацистов к власти или в самые первые годы гитлеровского режима, когда идеологическое давление нацистов на немецких учёных и инженеров было ещё не таким сильным. Германия на то время была страной с самой передовой наукой, с самыми сильными коллективами инженеров и конструкторов. Можно сказать, что стремительный научно-технический прогресс, начавшийся в Германии в последнее десятилетие перед приходом нацистов к власти, после 1933 года двигался по инерции.
Экономический подъём, начавшийся незадолго перед получением Гитлером поста рейхсканцлера, мобилизационные меры, принятые нацистами и благополучный в экономическом отношении период 1933-1940 годов, действительно позволили восстановить немецкую промышленность, в том числе военную. Немецкая экономика, будучи ещё не окрепшей, неслась вперёд со скоростью болида и это не было исключительной заслугой нацистов.
Естественный ход истории привел бы Германию к восстановлению промышленности, финансовой системы, т.к. для этого были объективные причины – наличие большого числа квалифицированной рабочей силы, высокий уровень образования населения, мощная научная база, пришедшая в упадок, но не тронутая войной промышленность, иностранные инвестиции и пр.. Экономическое превосходство Германии в Европе было лишь вопросом времени и случилось бы при любом правительстве, но только не фашистском.
Приход нацистов к власти поставил крест на перспективе немецкой экономики стать ведущей в Европе к 1940 году, как это прогнозировали многие европейские экономисты в 1936 году. Развитие Германии при нацистах сдерживалось невозможностью в полной мере реализовать научные достижения и оригинальные инженерные разработки в реальных изделиях, промышленных технологиях, даже в новых видах вооружения.
Начало Второй мировой войны не позволило Гитлеру создать мощную промышленность и армию. Третий Рейх вступил в войну неподготовленным. Военные успехи вермахта, по моему скромному мнению, не столько заслуга фюрера и немецких генералов, сколько крупные просчёты, откровенная глупость и ужасающая самонадеянность союзников.
Гитлеровской Германии попросту не хватило для надлежащей подготовки как времени, так и доступа к необходимым природным ресурсам. Европейские политики были уверены, что Гитлер не начнёт войну, а сам фюрер был убеждён в том, что при нападении на Польшу союзники не осмелятся объявить войну Германии.
Глава немецкого ВМФ адмирал Редер в 1938 году предупредил Гитлера, что немецкий флот будет готов к войне не ранее, чем через 10 лет. Главнокомандующий сухопутной армии вермахта Вальтер фон Браухич и начальник её Генерального штаба Франц Гальдер неоднократно предостерегали фюрера по поводу его агрессивных планов против Чехословакии и Польши, указывая на высокую вероятность ответных враждебных действий со стороны Англии и Франции, они неоднократно подчёркивали в своих беседах с фюрером полную неготовность вермахта к войне. Каждый раз генералами и военными инженерами отмечалось не только количественное отставание, но и низкое качество немецкой военной техники.
Почти сразу после начала войны началось замедление качественного роста научно-технического военного потенциала. Приступить к реализации уже свёрстанных планов по созданию новых видов вооружений Германия смогла лишь в 1943-1944 годах, когда производить в достаточном количестве какие-либо вооружения, не говоря о новых его видах, истощённая войной страна уже не могла.
Ещё в 1938 году, почти сразу после открытия деления урана немецкими физиками, сотрудниками Института химии кайзера Вильгельма Отто Ганом и Фрицем Штрассманом, нацистскому руководству было доложено о возможности создания сверхмощного оружия.
После того как австрийские учёные Отто Фриш и Лиза Мейтнер дали физическое объяснение процесса деления ядра урана, сразу начались масштабные научные работы как в Германии, так и в Австрии. Все работы по урановой теме были немедленно засекречены нацистами. Немецких специалистов в области вооружений и генералов очень заинтересовала оценка одного из ведущих на тот момент немецких физиков, Вернера Гейзенберга, который утверждал, что одной урановой бомбой можно мгновенно стереть с лица земли крупный город, такой как Москва или Лондон. По мнению Гейзенберга, работы по созданию супероружия должны были занять два-три года (по современным оценкам, учитывая существующие в то время технологии, если нацисты смогли бы решить вопросы разделения изотопов за два-три года, то получить готовую атомную бомбу они могли бы через пять лет, то есть к концу 1942 года).
Идеи создать в зависимой от угля Германии атомные электростанции и построить атомный подводный флот Рейха, который мог бы действовать автономно в течение многих месяцев, создать атомные самолёты, были просто на поверхности и могли быть воплощены, если бы немецким учёным удалось решить вопрос разделения изотопов урана в промышленных масштабах.
Тем не менее нацистский режим не был бы фашистским, если бы в дело не вмешалась идеология. Серьёзное преимущество немецких учёных в разработке атомного оружия, было сведено к нулю репрессиями в отношении физиков еврейской национальности, нападками на немецких учёных, которые пытались идти не путём «правильной арийской классической физики», а используя достижения новых областей – теории относительности и квантовой механики, объявленных нацистами «еврейскими сказками».
Работы по ракетной технике были начаты со значительным опозданием. Ещё в 1929 году министр обороны Веймарской республики принял решение о начале практических разработок по использованию ракет для военных целей, а уже в 1932 году в пригороде Берлина в Куммерсдорфе была создано подразделение для разработки ракет на жидком топливе. Приход нацистов к власти существенно затормозил работы по ракетному оружию.
Первый пуск баллистической ракеты V-2 состоялся лишь в марте 1942 года. И только когда в июле 1943 года самого Гитлера захватила жажда мести непокорной Англии, нацисты серьёзно занялись финансированием разработки ракетного «супероружия». Но было уже поздно. Первое боевое применение состоялось в сентябре 1944 года, когда ракеты уже ни на что повлиять не могли.
Можно с уверенностью сказать, что наука в Третьем Рейхе постепенно деградировала. Чем больше усиливалось давление нацистов на немецких учёных и инженеров, чем большее значение приобретала идеология в научной и конструкторской работе (как, впрочем, в любой другой творческой деятельности в Третьем Рейхе), тем хуже становились результаты и менее эффективно расходовались бюджетные средства, отпущенные государством на военные научно-технические разработки.
Учёные и инженеры были заняты больше тем, что пытались доказать свою лояльность политическому режиму, чем собственно своей работой. Вся их деятельность с пристрастием рассматривалась через призму фашистской идеологии. На самом деле был важен не практический результат, а то, как сам процесс выглядит идеологически. Это хороший пример парадоксального эффекта, присущего фашизму, когда патологическое стремление фашистов к порядку и дисциплине приводит к хаосу и последующему параличу инициативы у творческих работников.
Рейхсминистр пропаганды Йозеф Гёббельс признавался в 1921 году, что цвет немецкой филологии состоит из представителей еврейского народа, а рейхсминистр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер шутил в узком кругу своих друзей, что основы немецкого научно-технического превосходства заложили два еврея и поляк. Шпеер в конце войны сожалел о том, что многие учёные евреи уехали из страны, он был уверен в том, что если бы не их бегство, то проблемы в ракетостроении и создании атомного оружия были решены ещё до 1944 года.
Не выдерживают критики восторги современных коммунистических идеологов и пропагандистов о быстром восстановлении советской экономики после Гражданской войны под мудрым руководством большевистской партии, благодаря классовой сознательности и огромному трудовому энтузиазму народных масс. Основной причиной быстрого восстановления советскими историками называлось не виданное ранее в истории многократное увеличение эффективности труда пролетариев, освобождённых от гнёта капиталистов.
На самом деле, к экономическому возрождению разрушенной страны большевики имели опосредованное отношение, в малой степени понимая, что и, главное, как восстанавливать.
Признав невозможность административными мерами восстановить разрушенные промышленность и сельское хозяйство, большевики были вынуждены предоставить населению частичную экономическую свободу, разрешить конкуренцию. В марте 1921 года X съезд РКП(б) провозгласил Новую экономическую политику (НЭП), суть которой заключалась в отмене конфискаций (продразвёрстки) на селе и разрешение в ограниченном масштабе частной экономической деятельности. Это было частичным возрождением в стране ненавистного большевикам капитализма.
Почти сразу после разрешения частной торговли в июле 1921 года , в том числе свободной продажи сельхозпродукции, после объявления начала государственной программы приватизации небольших предприятий, в стране появились давно забытые бытовые изделия кустарного или мелкосерийного производства, полки коммерческих магазинов заполнились продовольственными товарами, стали открываться кафе и рестораны, пункты бытового ремонта и предприятия по оказанию бытовых услуг.
В стране уже в первый год НЭПа появились тысячи первых советских фермеров, которых после перехода страны в декабре 1929 года на фашистские методы государственного управления и курса на монополизацию сельского хозяйства, станут называть «кулаками» и подвергнут массовым репрессиям.
В СССР стали создаваться коммерческие предприятия с иностранными инвестициями. В страну потянулся зарубежный капитал – сначала британский, потом немецкий, датский, латвийский, японский и другие. Причём передача собственности происходило массово уже с конца 1920 года, несмотря на то что правовые основания и организационная структура возникли только с созданием в августе 1923 года специальной организации – Главконцесскома.
Советская власть позволила иностранным компаниям зарабатывать сумасшедшие деньги, используя российские заводы и хищнически разрабатывая природные ресурсы, что больше было похоже на разграбление природных богатств, чем на предпринимательство. На всё это безобразие Советское правительство закрывало глаза, лишь бы иностранцы восстановили, разрушенные Гражданской войной, российские заводы и фабрики, создали миллионы рабочих мест и наполнили рынок товарами. В условиях постоянно нарастающего недовольства, спонтанно вспыхивающих народных восстаний, большевикам нужно было срочно спасать положение, иначе можно было потерять власть.
В конце ноября 1920 года был издан декрет «Об общих экономических и юридических условиях концессий», разрешавший предоставление концессий иностранному капиталу, а после 12 апреля 1923 года был принят Декрет ВЦИК и СНК РСФСР «О порядке допущения иностранных фирм к производству торговых операций в пределах РСФСР».
Иностранные концессии производили в основном промышленные товары, а закупали внутри страны, для последующего экспорта, сырьё (сельхозпродукцию, лес, нефть, уголь, марганцовую руду, металлический лом и прочее). Рентабельность предприятий с непосредственным иностранным участием или с частично иностранным капиталом находилась обычно в пределах от 100 до 300 процентов, а в некоторых случаях доходила до 500 процентов. Такие сверхдоходы объяснялись огромной разницей цен внутреннего и внешнего рынка.
На долю концессий приходилось сто процентов экспорта цемента, более половины всего объёма внешнеторговых поставок каменного угля, три четверти экспорта шёлка, половину экспортируемой шерсти.
Особое место в послевоенном восстановлении промышленности занимало участие немецких фирм и финансовых учреждений. На Германию условиями Версальского мирного договора были наложены серьёзные ограничения в области развития промышленности и производства вооружений. Правительство Веймарской республики заключило договор с правительством СССР о строительстве немецкими фирмами на советской территории заводов, предназначенных для производства продукции, в обход ограничений, наложенных на Германию странами-победителями в Первой мировой войне.
В Германии был создан консорциум банков во главе с Восточным банком, который первым начал финансировать проекты немецких промышленных предприятий в России. Концессия Круппа построила завод боеприпасов, та же крупповская концессия построила химический завод, где производились боевые отравляющие вещества. Ещё один завод, производящий ядовитые газы, был построен концессией фирмы «Берсоль» в Троцке. Фирма «Stolzenberg» наладила производство артиллерийских зарядов и порохов на заводе «Златоуст». На основе старых оружейных заводов в Туле было создано современное, по тем временам, производство различного стрелкового оружия. На этом же заводе впоследствии производилась нарезка стволов для винтовок и пулемётов для Красной Армии. В Мариуполе отремонтировали прокатный стан, производивший броню для советских танков, который в 41-м году, был перевезён на Урал и до настоящего времени делает танковую броню. На переданном немцам автомобильном Русско-балтийском заводе фирма «Junkers» создала производство военной авиатехники, производительностью около 600 самолётов в год. Сейчас это московский завод авиакосмической техники имени Хруничева в Филях.
Можно с уверенностью утверждать, что начало советской военной промышленности положили немецкие инженеры, а первые военные заводы были построены или восстановлены немецкими строителями, на немецкие деньги.
Немецкие фирмы предоставили СССР самые передовые технологии, лучшие опытные образцы своих вооружений. В совместных конструкторских бюро трудились немецкие и советские конструкторы. При этом немецкие инженеры были непосредственными разработчиками оружия и проектировщиками заводов, а советские специалисты учились у немцев создавать военную технику, проектировать и строить военные заводы.
Абсолютно все новые образцы оружия, созданные с 1921 по 1933 год, были точными копиями немецкого, а созданные с 1933 по 1941 г., представляли собой переработанные советскими инженерами образцы зарубежной (не только немецкой) военной техники.
Фирмы «Junkers», «Dornier», «Heinkel» создали советскую авиационную промышленность, «Rheinmetall» – всю советскую артиллерию, орудийную и танковую промышленность, «Stolzenberg» – производство пороха, взрывчатки и боеприпасов, боевых отравляющих веществ. Продолжать можно долго.
Второй, по значимости, задачей, после восстановления разрушенных Гражданской войной заводов за счёт иностранного капитала и при помощи иностранных технических специалистов, было получение технологий и обучение собственных управленческих, инженерных и производственных кадров. Всегда, в качестве обязательного условия концессионного договора предусматривалось обязательство концессионера готовить квалифицированных рабочих и административно-технический персонал из советских граждан и постепенно заменять ими иностранных специалистов.
К началу первой пятилетки выяснилось, что советские инженеры и конструкторы не в состоянии были не только создавать новую военную технику, но и просто поддерживать уровень, заданный ранее немецкими специалистами. Причины были просты: страх исполнителей брать на себя ответственность, так как в случае неудачи было легко оказаться очередным «вредителем», безынициативность в связи с активным государственным и партийным вмешательством в творческий процесс, а также сильное идеологическое давление, при котором трудно создавать новое, и намного проще шагать в ногу со всеми, следуя проверенным безопасным путём.
Сама политическая система не даёт развиваться, через какое-то время все полученные знания и опыт устаревают, научный и технологический уровни начинают отставать. Мы, получив образцы и знания у самой передовой в научно-технологическом плане страны, научились через несколько лет создавать новую технику и оборудование на том же уровне. А тем временем сама Германия и весь мир не стояли на месте, они шли вперёд.
После прихода к власти в Германии нацистов, немецкие учёные, инженеры и конструкторы попали точно в такую же ситуацию, когда главным стали идеология и требования сегодняшнего дня (особенно в военное время), постоянная гонка в ущерб фундаментальных исследований и перспективных разработок.
Как только заводы и фабрики в СССР восстанавливались концессионерами и превращались в высокорентабельные предприятия, Советское правительство под различными предлогами конфисковывала собственность и закрывала концессии. В качестве поводов использовались искусственно созданные или спровоцированные советскими профсоюзами трудовые конфликты, обвинения в нарушении советского законодательства. Часто, в вину концессионным предприятиям вменялись нарушения требований безопасности и охраны труда (либо незначительные, либо надуманные), не всегда обоснованные претензии к качеству и объёму выпускаемой продукции.
Наиболее эффективными способами были экономические, приводящие к вынужденному банкротству предприятий с иностранным участием, такие как создание препятствий для экспорта товаров или невозможность закупки сырья и материалов. Применялись также другие, иногда весьма экзотические, по современным понятиям, юридические способы «относительно законного» отъёма чужой собственности.
В качестве примера можно привести конфискацию завода компании «Junkers». По условиям договора первая партия самолётов должна была быть продана Советскому Союзу по фиксированной цене. В процессе строительства завода, из-за сильнейшей инфляции себестоимость самолётов в два раза превысила установленную договором цену продажи. За три года «Junkers» создала всего около 100 самолётов Ju-20 и Ju-21. Не смогли немцы также в установленный срок выполнить обязательства по организации серийного выпуска авиамоторов и организации производства авиационных алюминиевых сплавов. Советская сторона отказалась пересматривать условия договора несмотря на то, что в международной практике, подобное не только допускалось, но и было вполне обычным делом. Фирма «Junkers» оказалась на грани разорения и её спасением от банкротства активно занялось немецкое правительство. Полностью построенный и укомплектованный всем необходимым оборудованием авиационный завод был конфискован советским правительством.
Такое происходило в Москве, в Ленинграде, Туле, Саратове, на Урале, в Сибири, в Грузии и далее по всей нашей огромной стране. Исключением, наверное, были концессии, принадлежащие сыну одного из основателей компартии США Арманду Хаммеру, который именовался не иначе как «лучший американский друг СССР», у которого СССР не отобрало, а выкупило все его предприятия.
Не пострадали советско-японские концессии по добыче угля и нефти на Сахалине. Японские концессии были аннулированы лишь в 1944 году, под давлением США, правительству которых казалось странной ситуация, когда их союзник в войне позволяет Японской Империи свободно добывать столь важное в военном отношении сырьё для производства топлива. Тем не менее японцы успели добыть два миллиона тонн нефти и более полутора миллионов тонн угля.
Все действия Советского правительства до начала модернизации, были направлены на то, чтобы привлечь иностранный капитал, получить от зарубежного партнёра технологии строительства производственной и научно-конструкторской базы, а также технологии производства и управления и впоследствии отобрать у концессионера, созданное им, работающее и приносящее доход предприятие. Так в реальности выглядел вклад коммунистической партии в возрождение после Гражданской войны некогда великой державы и гениальное руководство Советского правительства процессом восстановления экономики.
Последнюю точку в деле ликвидации иностранных концессий положило постановление СНК от 27 декабря 1930 г., которым все прежние договоры о концессиях были аннулированы (кроме нескольких отдельных договоров), за исключением соглашений о научно-конструкторской и технической помощи.
Параллельно с ликвидацией концессий и конфискацией иностранной собственности, с началом первой пятилетки в 1928 году, начались массовые ликвидации частных и акционерных предприятий, конфискации их имущества. Стала создаваться централизованная система управления экономикой (наркоматы сельского хозяйства, отдельных отраслей промышленности и торговли). Снова начались конфискации продукции у сельхозпроизводителей и взят курс на укрупнение и монополизацию (коллективизацию), а также национализацию сельского хозяйства, путем создания советских государственных сельскохозяйственных предприятий – совхозов.
За шесть лет фактического существования НЭПа (формально он был отменён только в октябре 1931 года, когда уже фактически перестал существовать), экономика была полностью восстановлена частными предпринимателями и иностранными концессионерами. Были возвращены в эксплуатацию в основном старые предприятия, созданные ещё в Российской Империи, и производство вернулось на прежний дореволюционный уровень, даже превысив его в отдельных отраслях.
Если вычесть долю участия частных предпринимателей и иностранцев, то, оказывается, что вклад советских государственных предприятий в восстановление экономики страны после Гражданской войны будет не так и заметен, это касается даже предприятий, специально созданных для ремонта и реконструкции разрушенных промышленных объектов. Это никак не согласуется с восторгами нынешних коммунистов по поводу «героического трудового подвига советского народа, под руководством партии большевиков», никаким образом не согласуется также с популярным мифом об эффективности государственного контроля и управления экономикой в советской стране.
В СССР государственное участие в восстановлении экономики в 1920 –1929 годах заключалось, по большей части, в реализации небольшого количества масштабных проектов, реализуемых за счёт рабского труда заключённых, с использованием устаревших технологий проектирования и строительства, массовым применением примитивного ручного труда и крайне неэффективного управления такого рода строительством.
Поклонников советской политической системы подкупают рассуждения современных коммунистических идеологов о якобы огромном научном и технологическом прорыве в сталинском СССР, о великом трудовом подвиге советского народа в 1929 – 1940 годах, именуемом советскими историографами «сталинской модернизацией».
До сих пор наивным российским школьникам рассказывается сказка о том, как в советское время под мудрым руководством большевиков, героическим трудом свободных советских граждан, была создана индустриальная база, которая помогла выиграть великую войну с немецким фашизмом и стала основой экономики в послевоенный период.
Им не рассказывают, что индустриализации экономики так и не произошло и доля промышленности в общем объёме валового внутреннего продукта, достигла в СССР характерного для индустриально развитых стран размера только в 1960-е годы.
Не говорят современным школьникам про то, что именно во время «хрущёвской оттепели» небывалых высот достигла советская наука. Именно в это время о достижениях СССР с восхищением стали говорили во всём мире. Советская промышленность стала производить не копии чужих образцов, а уникальную, не имеющую мировых аналогов продукцию. За рубежом снова заговорили о русском балете, о русском искусстве и русской литературе. Советские спортсмены добились серьёзных успехов на международных состязаниях.
Советский человек, если ему дать даже немного свободы, способен был творить чудеса и удивлять весь мир. За 12 лет, в период с 1953 по 1965 год страна смогла сделать то, чего ей не удавалось добиться десятилетиями.
Золотым периодом советского государства, когда дествительно наблюдался подъем экономики можно назвать лишь короткий промежуток времени с 1953 года, с того момента, когда правительство под руководством Георгия Максимилиановича Маленкова закрыла крупные уголовные дела («Ленинградское дело», «Дело врачей»), когда прошла масштабная амнистия и была значительно ослаблена цензура, до 1965 года, т.е. до первых политических процессов, вроде дела Синявского — Даниэля.
Развитие страны стало тормозить в тот момент, когда начался процесс девальвации идеологии, медленная деградация экономики и Советский Союз начал неторопливо, но уверенно «подсаживаться на нефтяную иглу».
Именно во времена «хрущёвской оттепели» государство повернулось к человеку лицом. В больших объёмах стали выпускать потребительские товары, была принята продовольственная программа, стали строить дешёвое жильё и расселять коммунальные квартиры, в которых целые поколения советских людей жили с 1918 года.
Коммунистические идеологи часто повторяют фразу, которую они приписывают Черчиллю и которой он, разумеется, никогда не говорил: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой».
На самом деле фраза должна звучать так: «Ленин и Троцкий приняли Россию с сохой, которая кормила половину мира и миллионами безграмотных крестьян с крепкими хозяйствами, а Сталин оставил Россию с ворованной атомной бомбой и миллионами влачащих жалкое существование рабов».
Ещё целых десять лет после начала сворачивания хрущевских реформ страна двигалась по инерции, постепенно растрачивая былой энтузиазм, мечты о свободе, медленно погружаясь в липкую тёплую трясину брежневского «застоя».
Современными российскими коммунистическими идеологами и пропагандистами беззастенчиво утверждается, что только коммунистическому режиму было под силу осуществить грандиозное преобразование страны. Ими не берётся в расчёт, что индустриализация началась ещё в царской России, во второй половине 1980-х и шагала по стране семимильными шагами.
По официальной статистике, которая всегда была открыта, в том числе и весь советский период, всего за 13 лет с 1887 года по 1900 год производство чугуна и стали в России выросло почти в 5 раз, нефти и угля – в 4 раза. По всей стране строились железные дороги, создавались огромные промышленные предприятия на самом современном, для того времени, технологическом уровне. Россия входила в пятёрку самых развитых стран мира. Рост промышленности в России был сопоставим лишь с США, которые в тот момент также переживали взрывной рост экономики, модернизацию промышленности и масштабную индустриализацию.
Анализируя данные 1910 года, можно уверенно утверждать о том, что Россия в своём развитии, если бы не Первая мировая война и Гражданская война, достигла уровня советской промышленности по состоянию на весну 1941 года, уже к началу 1924 года. И это не просто отставание на 20 лет,
Россия к 1935 году была бы либо первой страной в мире по развитию промышленности, либо второй, после США. Причем разрыв между состоянием экономик двух стран был бы незначительным. Обе страны обладали огромными запасами природных ресурсов и отличались стремительным развитием от европейских стран, где темпы роста уже замедлились и стабилизировались.
Захват в октябре 1917 года власти большевиками, последовавшая за этим и вследствие этого трагического события Гражданская война, прервали нормальное течение жизни, сделав невозможным естественный переход от аграрной страны к индустриальной, как это происходило в то же самое время в десятках других стран, которым не потребовались героические усилия, миллионы человеческих жизней и подневольный труд рабов ГУЛАГа.
Параллельно с Россией развивавшиеся США, имевшие в конце XIX века примерно одинаковые исходные условия, превратились из аграрной и сырьевой страны в развитую индустриальную, без каких-либо эксцессов.
Индустриализация – этап жизни любой страны. Но только СССР заплатила за форсирование этого естественного этапа своего развития миллионами жизней своих граждан.
В запале милитаристских настроений и в ожидании будущей европейской войны, которая должна была, по расчётам большевиков, спровоцировать пролетариат в других странах на открытое вооружённое выступление и как результат – мировую революцию, правительство СССР разрабатывало планы ускоренной индустриализации с единственной целью – создание мощной военной промышленности любым путём, не считаясь ни с какими жертвами.
Всем советским гражданам было ясно, что война неизбежна и модернизация проводится, прежде всего, ради будущей войны. Советская идеология включала в себя миф о враждебности капиталистического окружения, согласно которому первое в мире государство рабочих и крестьян должно либо победить своих внешних врагов, либо неминуемо погибнет. Других вариантов развития событий, кроме вооруженной борьбы с капиталистическим миром, идеология не предусматривала.
В Советском Союзе выходили многочисленные книги и фильмы, где пропагандировалась высокоэффективная краткосрочная наступательная война «на чужой территории и малой кровью».
Первая попытка продвигать советскую власть на Запад была провальной. Советско-польская война закончилась полным разгромом Красной Армии. Руководству страны стало ясно, что без современной военной техники экспансия СССР на территорию Европы невозможна.
Находясь под твёрдым убеждением того, что советская страна в обозримом будущем станет огромной сверхдержавой, раскинувшейся сначала от Атлантики до Тихого океана, а потом и на весь земной шар, советское руководство даже изменило Конституцию, где недвусмысленно прописало тезис о расширении страны, полагая, что другие страны в дальнейшем непременно будут присоединяться к СССР.
Сталинская модернизация проводилась с мая 1929 года по июнь 1941 года, в виде «триединой задачи по коренному переустройству общества» – индустриализации промышленности, монополизации (коллективизации) и частичной национализации сельского хозяйства, культурной революции.
В реальности для осуществления модернизации в стране не было ни материальных, ни людских ресурсов. Отсутствовали управленческие, инженерные, конструкторские, научные кадры. Те, кто мог бы осуществить задуманную большевиками модернизацию либо были репрессированы, либо покинули страну. Немногие оставшиеся не желали рисковать своей жизнью и свободой, предпочитая выживать за счёт неквалифицированного труда. Квалифицированному инженеру спокойнее было работать дворником или истопником, чем брать на себя ответственность и подвергаться риску репрессий, в случае какой-либо неудачи на производстве.
Для реализации амбициозных планов советских вождей не было необходимого количества квалифицированных рабочих, которых до Февральской революции в Российской Империи насчитывалось более полумиллиона человек, при общем количестве промышленных рабочих 1,5 миллиона человек. В некоторых отраслях промышленности в 1921 году количество квалифицированных рабочих было меньше, чем в последние годы правления императора Александра III.
Своими силами не удалось восстановить даже имевшиеся дореволюционные производственные мощности, не говоря уже о строительстве новых фабрик и заводов, создании совершенно новых технологичных производств.
В октябре 1928 года началось осуществление первого пятилетнего плана развития народного хозяйства. Через полгода стало понятно, что план невыполним.
Спасти положение могло лишь привлечение в очередной раз иностранного капитала и иностранных специалистов, экспорт технологий и импортного оборудования, но к началу индустриализации у советского руководства возникло понимание, что иностранных компаний, желающих участвовать в новых концессиях, после грандиозного обмана и ограбления предыдущих концессионеров, будет найти невозможно.
Советское правительство в 1928 году обратилось к другому способу развития своей промышленности за счёт и силами иностранцев – заключение прямых контрактов с западными фирмами и инвесторами.
Поначалу попытки привлечь к индустриализации иностранные компании были безуспешны. Никто не хотел иметь никаких дел с советским правительством. Но неожиданно Советскому Союзу помогло непредвиденное обстоятельство – в США в октябре 1929 года началась Великая депрессия, которая почти сразу превратилась в мировой экономический кризис. Именно мировой кризис предоставил СССР шанс на форсированную индустриализацию.
В условиях жесточайшего мирового экономического кризиса западные инвесторы и промышленники, инженерные и строительные фирмы и готовы были сотрудничать с кем угодно, даже с дьяволом.
План индустриализации был предложен промышленным американским архитектором Альбертом Каном, фирма которого в этот момент находилась на грани банкротства. После того как Кан получил согласие правительства Советского Союза, он приехал в Москву в 1928 году вместе с группой американских архитекторов и инженеров.
Американцы заключили договоров на строительство заводов и объектов энергетики на сумму более 2 миллиардов долларов в ценах 1929 года, что составляет в нынешних ценах примерно 200 миллиардов долларов. Под этот грандиозный советский проект американские и немецкие банки выдали огромные кредиты поставщикам и подрядчикам.
Сталинская индустриализация была осуществлена под руководством американцев, американскими инженерами и на американские же деньги.
Всего было построено более пятисот заводов по всей советской стране. В основном это были предприятия энергетики, тяжёлого машиностроения, металлургии и производства вооружений. Строительство предприятий, выпускающих продукцию народного потребления, финансировалось и осуществлялось по остаточному принципу.
Приоритетными были: энергетика, добывающая промышленность, производство чугуна и стали, производство промышленного оборудования, тяжелое машиностроение, среднее машиностроение, строительство морских и речных судов, локомотивов, самолётов, производство грузовых автомобилей, артиллерии, танков и тракторов, химическая, в том числе производство отравляющих веществ и боеприпасов, электротехническая промышленность.
После успеха первого этапа сотрудничества с американскими фирмами, к индустриализации в СССР подключились немцы, французы, шведы и другие.
К примеру, ДнепроГЭС проектировали и строили американцы (General Electric), трансформаторы и гидротурбины поставили и установили предприятия, входившие в концерн «Krupp», а генераторы изготовила немецкая фирма «Siemens». Знаменитая гидроэлектростанция обошлась советской стране в более чем 100 миллионов долларов.
Магнитогорский металлургический комбинат (легендарная «Магнитка») – это не только американские домны, но и немецкое, австрийское, чешское оборудование.
Американцы создали в Москве крупное проектное бюро «Госпроектстрой», которое занималось не только проектированием, но и обучением советских технических специалистов. Через это бюро, по некоторым оценкам, прошло более пяти тысяч советских инженеров. Ещё несколько сотен наших специалистов обучались в немецком бюро тяжёлого машиностроения, а сотни других инженеров прошли подготовку в различных советских филиалах иностранных авиационно-конструкторских, судостроительных и станкостроительных фирм.
Советское правительство покупало также уже существующие и работающие заводы, которые полностью разбирались в США, перевозились в СССР и снова собирались на новом месте.
Ещё до начала индустриализации, большевикам было ясно, что расплачиваться с иностранцами за построенные заводы придётся сырьём, так как промышленной продукции в СССР не производилось в необходимом для внутреннего потребления количестве, не говоря уже о количестве, необходимом для экспорта.
Лес, нефть, руда не давали необходимой валютной выручки. После последней волны пролетарских экспроприаций, происходивших сразу после Гражданской войны, ни церковных ценностей, ни имущества бывшей русской аристократии, купцов и промышленников, которые могли бы быть изъяты, в стране уже не осталось.
Советское правительство приняло решение о продаже за рубеж художественных ценностей из Эрмитажа, Алмазного фонда, Гохрана, музеев и художественных галерей. Но главным источником валюты стал экспорт продовольствия, в основном традиционно главного русского экспортного продукта – зерна.
Одновременно с планированием поставок продовольствия за границу, с целью получения валюты для оплаты проектов индустриализации, были спрогнозированы недостаток продуктов внутри СССР и возможное недовольство населения возникшим дефицитом. В превентивном порядке была введена карточная система распределения продовольствия.
Уже с 1 января 1929 года во многих областях СССР был введён порядок отпуска населению хлеба по карточкам. Самое примечательное, что внедрение карточной системы было начато с Украины, где недостатка продовольствия не было. Полагаю, что это доказывает факт осведомлённости советского руководства о возможных последствиях изъятия продовольствия в традиционно аграрной провинции. К марту этого же года карточная система была введена повсеместно, включая Москву и Ленинград. По карточкам распределяли не только хлеб, но и сахар, мясо, масло, картофель и прочие продукты питания.
В стране началась массовая коллективизация сельского хозяйства. Позднее советские историки назвали целью коллективизации разгром единоличников для создания более эффективных крупных коллективных хозяйств. Эта мера преподносилась как прогрессивная, как шаг на пути к социализму. На самом деле коллективизация была нужна для огосударствления целых отраслей сельского хозяйства и тотального подчинения государству всего аграрного сектора (не только государственных, но и коллективных хозяйств). Главной задачей коллективизации было изъятие произведённого продовольствия, для последующей продажи его на экспорт и оплаты строящихся заводов.
Продуктовые карточки были отменены лишь после оплаты основной части долга за построенные иностранцами заводы. С 1 января 1935 года отменялись карточки на хлеб, а с 1 октября 1935 года карточки на мясо, сахар, масло, картофель.
Современные сталинисты, превознося успехи сталинской индустриализации, не объясняют, почему другие страны прошли этап индустриализации в таком же объёме, но без голода и миллионов загубленных жизней.
Аграрные страны южной Европы, Италия и Испания, спокойно провели индустриализацию, не разрушая своё сельское хозяйство. Сейчас мы наблюдаем стремительную огромных масштабов индустриализацию стран Азии: Южной Кореи, Китая, Сингапура и других стран. Индустриализация в азиатских странах лишь увеличивает благосостояние граждан. Большевикам же понадобилось отбирать хлеб у крестьян, продавать его за границу, чтобы оплачивать строительство заводов и делать оружие. «Эффективная» сталинская индустриализация была оплачена 6 миллионами умерших от голода советских граждан.
Индустриализация кроме иностранной квалифицированной помощи требовала также неквалифицированного труда сотен тысяч рабочих. Ещё в 1929 году советским правительством были предусмотрены меры по обеспечению рабочей силой всех объектов, строящихся по плану индустриализации. Источником неквалифицированной рабочей силы стали принудительный труд условно свободных советских граждан, а также заключённых.
В 1930 году были запрещены увольнения по собственному желанию и любое свободное передвижение рабочей силы, включая переводы на другую работу по собственному желанию. Были введены уголовные наказания за нарушения трудовой дисциплины и халатность.
В 1932 году узаконили принудительный перевод рабочих между предприятиями, которые стали новыми крепостными при советском строе. Была введена смертная казнь за порчу государственного имущества и кражу, за побег с предприятия – длительный тюремный срок. Невыполнение нормы рабочим, как правило, влекло обвинение в саботаже и заканчивалось уголовным делом.
В среде европейских и американских публицистов крайне правого толка гуляют мифы об успехах нацистов в сфере экономики и социальной политике, которые, справедливости ради стоит отметить, не разделяют профессиональные историки, экономисты и политологи.
Мировой экономический кризис, начавшийся с краха Нью-Йоркской фондовой биржи в октябре 1929 года, затронул и Германию, экономика которой не успела восстановиться после Второй мировой войны.
Восстанавливаемая за счет американских кредитов и во многом силами американских компаний, немецкая промышленность моментально отреагировала на обвал фондового рынка и последовавший за ним банковский кризис в США. После прекращения кредитования немецких и американских компаний, произошла остановка практически всех крупных предприятий и начался отток капитала из немецких банков с их последующим банкротством.
Миллионы безработных немцев были лишены не только средств к существованию, но и надежды на скорое улучшение ситуации на рынке труда.
С каждым годом всё становилось только хуже. США предоставили Германии отсрочку по выплате репараций на 15 лет. С ноября 1929 года по январь 1932 года промышленное производство упало почти в два раза, а сельскохозяйственное – на треть. В январе 1932 года Германия заявила о невозможности выплаты репараций странам-победительницам во Второй мировой войне.
К началу 1933 года, когда Гитлер был назначен рейхсканцлером, ситуация в экономике уже существенно улучшилась. Приход NSDAP к власти совпал с началом выхода Германии из экономического кризиса. Стали набирать обороты экспортные поставки, в том числе традиционной для немецкой внешней торговли продукцией металлургии, тяжёлой промышленности и станкостроения.
Приход нацистов к власти в первые годы никак не сказался на экономическом положении Германии. Позднее политика нацистов стала заметно тормозить естественное развитие целых секторов немецкой промышленности и отсрочила выход их из кризиса, по причине стремительной милитаризации экономики, огромных расходов на государственное дорожное и капитальное строительство, возведения судостроительных верфей, авиационных заводов, а также иных грандиозных проектов, предназначенных, прежде всего, для создания рабочих мест и целиком финансируемых из государственного бюджета.
Государственные заказы почти не реагируют на макроэкономические колебания, т.к. расходы на оборону, охрану правопорядка, госуправление, образование и пр, не могут изменяться под воздействием рыночной конъюнктуры. Экономическое управление спросом через дефицит государственного бюджета и прямое экономическое планирование, в отсутствии должного финансирование (субсидирование и займы) частному потребительскому сектору экономики, решив некоторые проблемы в итоге привело к дисбалансу в производстве и сфере услуг, с последствиями которого нацисты боролись все 12 лет своего правления в Германии.
Частично проблему занятости нацисты решили введением армейского призыва. Армия к 1939 году увеличилась в десять раз. Такую огромную армию требовалось содержать, что отвлекало значительные ресурсы.
Если бы не нацисты, то Германия не только раньше вышла из кризиса, но и значительно увеличила темпы роста промышленного производства после 1933 года. Приход к власти нацистов замедлил не только рост немецкой экономики, но также привёл к замедлению роста в других европейских странах, по причине того, что немецкое промышленное производство оказывало значительное влияние на рост зависимого производства в остальных европейских странах, а также на объём международного товарооборота.
В 1936 году рост экономики прекратился, и нацисты объявили, что причиной тому мировой еврейский заговор против молодой, поднимающей голову германской империи.
О социальных достижениях гитлеровцев говорят и пишут люди плохо знакомые с реальной ситуацией в Третьем Рейхе. Через два года после прихода нацистов к власти, немецкая экономика стала буксовать, а бюджетные расходы сделали невозможным рост в частном секторе. Упали доходы от экспорта, страна лишилась некоторых видов сырья из-за разрыва экономических связей. Лишь перед самым началом войны, сотрудничество с новым своим союзником – Советским Союзом, смогло немного выправить ситуацию со снабжением необходимыми Германии сырьём, материалами, топливом и продовольствием.
В июне 1935 года была введена обязательная трудовая повинность, которой подлежали юноши в возрасте от 19 до 24 лет, а с первого дня войны и девушки. Во время войны трудовой молодёжный призыв строил военные укрепления, заводы, восстанавливал объекты, разрушенные авиацией антигитлеровской коалиции.
В мае 1933 года профсоюзы были запрещены, руководящие органы арестованы. Рабочая неделя была увеличена, а почасовая оплата уменьшена. Отпуска сократились. Были введены трудовые книжки, предназначенные для контроля за перемещением работников. Всё чаще на производстве к рабочим применялись меры принуждения.
Количество врачей сократилось, причём не только за счёт лишённых практики евреев. Стоимость медицинских услуг соответственно значительно выросла. Среднее образование деградировало под гнётом идеологии, количество учителей по этой причине также сократилось. Высшее образование, попавшее под нацистский контроль, стало ещё более недоступным.
Сомнительно, что усиление эксплуатации рабочего класса, уменьшение зарплаты с одновременным увеличением рабочего дня, сокращение отпусков, удорожание медицинских услуг, запрет на забастовки, запрет на создание профсоюзов, репрессии в отношении непокорных следует считать защитой прав рабочих и достижениями Немецкой национал-социалистической рабочей партии Германии в социальной сфере.
Если что и улучшилось в положении небольшого количества рабочих семей, то это их переселение в освобождённые от евреев дома и квартиры.
Для сохранения полного контроля над экономикой и высокой степени монополизации, а также в процессе подготовки к будущей военной агрессии, фашистские режимы часто прибегают к политике экономической автаркии, когда создаётся система полного самообеспечения страны основными потребительскими товарами и продовольствием, независимая от зарубежных поставок оборудования и сырья военная промышленность, система производства и потребления полностью независимая от внешнего мира.
Правительство фашистской страны ставит перед собой задачу максимально возможного ограничения как импорта, так и экспорта, вплоть до полного прекращения внешнеторгового оборота. Все крупные европейские фашистские страны в период «эпохи европейского фашизма» проводили политику автаркии.
Впервые принципы экономической автаркии были сформулированы Муссолини в его концепции корпоративной экономики в 1929 году. Начало практической реализации программы положила в 1933 году реорганизация металлургической и машиностроительной промышленности, с чего началась ускоренная милитаризация итальянской экономики и подготовка к будущим войнам.
После начала итало-абиссинской войны, приведшей к введению Советом Лиги Наций в отношении Италии в ноябре 1935 года международных экономических санкций, к которым присоединилась 51 страна, итальянские фашисты объявили о начале «национальной битвы за автаркию».
Не избежал этой участи и Третий Рейх. В планах нацистов было полностью обеспечить потребительский рынок Германии промышленными товарами и продовольствием силами немецких производителей. Это нашло своё отражение в различных национальных экономических программах и четырёхлетнем плане.
Что касается продукции промышленного назначения, военной продукции, транспорта и топлива, то гитлеровские экономисты и крупные промышленники понимали невозможность обойтись имеющимися в наличии ресурсами. В Третьем Рейхе полностью отсутствовали многие природные ресурсы, такие как нефть, хлопок, шёлк, каучук, вольфрам. Немецкая экономика также испытывала серьёзный дефицит леса, фосфатов, никеля, марганца, хрома, цинка и прочего сырья.
В рамках реализации плана Адольфа Гитлера по введению в Германии экономической автаркии, немецкими учёными были разработаны и запущены в производство синтетические материалы вроде искусственной кожи, искусственного каучука, искусственных жиров, различных пластмасс. Сжижение угля для производства синтетического топлива и полный отказ от импорта румынской нефти было названо рейхсминистром Шпеером главной задачей четырехлетнего плана. К началу Второй мировой войны синтетический бензин составлял более 90 процентов от общего объёма авиационного бензина и более 50 процентов остальных видов жидкого углеводородного топлива.
На период до достижения момента полной независимости от импорта сырья и готовой продукции, который, по мнению нацистов, должен был продлиться не дольше 1944 года, были приняты временные меры: значительное увеличение товарооборота с дружественной Италией и налаживание регулярных поставок сырья из скандинавских стран – Норвегии и Швеции.
В дальнейшем самообеспечение Германии сырьём и продовольствием нацисты планировали полностью обеспечить за счёт поставок из оккупированных стран Восточной Европы и СССР, которые по плану Гитлера должны были войти в состав Третьего Рейха.
Франкистский режим в конце в 1938 года объявил о государственной политике экономической автаркии с целью полного самообеспечения Испании продовольствием и промышленными потребительскими товарами.
В 1939 году в Испании были приняты законы «О защите и развитии национальной промышленности» и «Об упорядочении и защите национальной промышленности», в которых был закреплён принцип государственного протекционизма в отношении национальной промышленности. Были приняты меры по ограничению импорта в страну товаров, которые могли быть изготовлены испанскими производителями, государственному регулированию и планированию.
Развитие автаркии в фашистских государствах всегда приводит к научно-техническому отставанию и как результат – к технологической отсталости всех отраслей промышленности, а иногда и сельского хозяйства, которое не может перейти на научно обоснованные интенсивные методы производства.
Страна, стремящаяся к самообеспечению, постепенно перестаёт развиваться не только технологически, но и экономически. Для промышленно развитых стран это всегда путь деградации, экономическому кризису и следующих за ним социальных потрясений. В результате такого кризиса, спровоцированного самоизоляцией, фашистский политический режим может прекратить своё существование.
Фашистский режим способен существовать долго в странах с примитивной, преимущественно аграрной или сырьевой экспортной экономикой, не требующей даже минимальной эффективности в управлении. Примеры – Испания, Иран, Чили. Экономика таких стран практически не зависит от инноваций, технологий и промышленного производства вообще, а зависит она только от экспорта сырья или сельхозпродукции.
Так как единственным фактором, влияющим на экономику, становится объём экспортной выручки, то политические режимы (любые, не только тоталитарные и не только фашистские) в аграрных и сырьевых странах держатся у власти не благодаря эффективному управлению экономикой, а высоким ценам на сырьё и продукцию сельского хозяйства.
Экономика франкистской Испании до 1950-х годов была преимущественно аграрной. Фашистское правительство в условиях примитивной экономики смогло достаточно быстро установить эффективный контроль над сельскохозяйственным производством, как путем тарифного регулирования и налогообложения, так и административными методами, основанными на планировании экономики и прямом контроле над национальными сельхозпроизводителями. Производителей обязали продавать по устанавливаемым государством фиксированным ценам значительную часть сельскохозяйственной продукции, для чего были созданы Национальный комиссариат по поставкам и транспорту и Национальная зерновая служба.
«Эффективное» фашистское руководство экономикой привело к тому, что в благодатной и традиционно урожайной солнечной Испании, ранее никогда не испытывающей проблем с продовольствием, введённая сразу после окончания Гражданской войны в мае 1939 года карточная система распределения продуктов, была отменена лишь через 13 лет – в июне 1952 года.
Карточная система была отменена в Испании всего через год после начала либеральных реформ в экономике, объявленных в июле 1951 года, имевших единственную цель – повышение жизненного уровня испанцев и снижение социальной напряжённости, которая грозила в любой момент перейти в революционную ситуацию. Достаточно было лишь первых шагов реформы и проблема с продовольствием стала неактуальной.
Чилийская экономика всегда целиком зависела от экспорта сырья и продукции сельского хозяйства. Чили и сегодня является главным мировым поставщиком меди, треть всей добываемой в мире меди – чилийская. Страна входит также в число главных поставщиков натуральной селитры и побочного продукта, получаемого при первичной переработке селитры – йода. Страна богата рудами редких и редкоземельных металлов, серой, золотом, цинковыми и молибденовыми рудами, углём.
Чили является одним из крупнейших мировых экспортёров продуктов сельского хозяйства (пшеница, кукуруза, соя, картофель, томаты, яблоки, сливы, черника и виноград) и рыбопродукции (форель, лосось). Чилийское вино известно во всём мире.
Коалиционному правительству социалистов понадобилось три года, чтобы повергнуть в хаос экономику страны с благоприятным климатом, позволяющим заниматься сельским хозяйством круглый год и сказочно богатой природными ресурсами.
Ни правительство социалистов за годы своего правления, ни пришедшая впоследствии в результате переворота военная хунта, не смогли привести в чувство чилийскую экономику и добиться стабильного роста. Лишь либеральные реформы, проводимые демократическим правительством с момента отставки Пиночета и его правительства по настоящее время, смогли оживить экономику и вывести Чили в ряд динамично развивающихся стран со стремительно развивающимся промышленным производством и современным сельским хозяйством, использующим научно обоснованные интенсивные методы сельхозпроизводства, не нарушающими экологию и продуктивность земель.
Но даже несмотря на крайне неэффективное управление экономикой, на препятствующий экономической свободе и конкуренции монополизм, поддерживаемый государственной протекционистской политикой, военной хунте без особых проблем удалось удержаться у власти в течение 17 лет, при чудовищно неэффективном государственном управлении, насаждении монополизма во всех сферах экономической деятельности. Причина в том, что экономика Чили все эти годы оставалась примитивной по своей структуре и организации.
При любом политическом режиме в Чили, медь, селитра, руды ценных металлов, плодородная земля и океан, кишащий рыбой, никуда не денутся, а мало изменившиеся за десятилетия методы добычи полезных ископаемых, способы производства сельхозпродукции и вылова рыбы не требуют какой-либо модернизации, особого отношения к себе со стороны государства.
При определённых условиях, таких как большой объём и разнообразие природных богатств, плодородная земля и благоприятный для сельского хозяйства климат, небольшая, относительно богатств и размера территории страны, численность населения, сама по себе возможность беспрепятственной и малозатратной эксплуатации природных ресурсов, позволяет создать такую государственную систему, при которой можно вообще не думать о конкурентной экономике.
Сырьевые и сельскохозяйственные монополии, в таких условиях, даже при низкой эффективности производства, учитывая малую численность населения страны, лёгкость и малозатратность производства, способны годами поддерживать стабильное пополнение государственного бюджета на приемлемом для фашистского режима уровне.
В таких преимущественно аграрных или сырьевых странах для стабильности политического режима допустимо вообще не иметь своих национальных производителей. Фашистам безразлично, что вся добывающая промышленность, сельскохозяйственные и перерабатывающие предприятия стопроцентно иностранные, даже если иностранные предприниматели используют неэффективные грабительские технологии, наносящие вред ресурсной базе и экологии страны. Находящаяся у власти политическая элита получает достаточно средств, которые могут быть направлены на решение особо острых социальных проблем.
Получая деньги за предоставление местным или иностранным монополистам права эксплуатировать природные богатства страны, у фашистов появляется возможность заливать полученными деньгами спорадически вспыхивающие очаги народного недовольства, содержать государственные репрессивные органы и армию.
Добыча нефти в СССР в первые двадцать лет после окончания Второй мировой войны едва покрывала внутренние потребности советской экономики.
Уверенное развитие страны до конца века должно было обеспечить интенсивное освоение Поволжского нефтяного бассейна. Советское руководство до 1960-х годов даже не помышляло о сколько-нибудь существенном увеличении экспорта нефтепродуктов в страны «социалистического лагеря» и «суверенной национальной демократии». О продаже на мировом рынке сырой нефти в гигантских объёмах в кремлёвских кабинетах не только не говорили и не планировали, но даже и не мечтали.
Неожиданно, в 1960-е годы в Западной Сибири открываются сразу несколько гигантских нефтяных и газовых месторождений. Нефти стало не просто с избытком, её стало очень много. СССР за несколько лет становится крупным мировым экспортёром нефти.
В 1973 году разразился мировой нефтяной кризис и нефть подорожала в несколько раз. Этим сразу же воспользовался Советский Союз, ежегодно увеличивая объём добываемой и экспортируемой нефти.
Советское руководство, начав в 1965 году программу реорганизации экономики, которую сейчас называют «Косыгинские экономические реформы», по имени главы Советского правительства того времени, после очень удачной восьмой пятилетки 1966-1970, в 1972 году решило отказаться от реформ и полностью переориентировать экономику страны на доходы от экспорта нефти и газа. Поднявшуюся в период «хрущёвской оттепели» советскую экономику, только начавшую своё стремительное развитие, брежневские бюрократы придавили тяжёлым грузом «ресурсного проклятия», тем самым обрекли страну на полную зависимость от цен на энергоносители.
Десятилетиями СССР продавал нефть и газ в Европу, на полученные деньги покупали за рубежом товары народного потребления, промышленное сырьё, оборудование и даже целые заводы.
Год от года цены на нефть и газ только росли. К примеру, в 1982 году мировые цены на нефть были в 10 раз выше, чем в 1972 году. В страну хлынула волна нефтяных долларов, все усилия были направлены только на увеличение экспорта энергоносителей. Сокращались программы развития промышленности и энергетики, многие научные институты были перепрофилированы на обслуживание разведки и добычи углеводородов.
Руководители коммунистической партии и советского государства были уверены, что нефтедолларовый рай будет всегда. Советские экономисты прогнозировали только рост доходов и советовали сконцентрироваться исключительно на экспорте, так как, по их мнению, на ближайшие сто лет никаких проблем с наращиванием добычи и экспорта нефти и газа, а соответственно и с экспортными доходами не предвидится.
Постепенно промышленность и сельское хозяйство деградировали. Позже этот процесс назовут «сидение на нефтегазовой игле». Процесс деградации зашёл настолько далеко, что СССР с начала 1970-х стал закупать за рубежом не только промышленное оборудование, материалы и запасные части, но и промышленные потребительские товары, но что более печально – продовольствие, причём в огромных количествах (пшеницу, мясо, масло, жиры, кукурузу, сою, фрукты и многое другое).
Сейчас, наверное, всем уже очевидно, что главной причиной распада СССР были центробежные тенденции в национальных республиках, порождённые развалом советской экономики в конце 1980-х. Тем, кто сейчас спорит о причинах распада СССР я хочу посоветовать найти замечательную книгу – «Народное хозяйство СССР в 1990 году», изданную Государственным комитетом по статистике (Издательство «Финансы и статистика, 1991 год). Достаточно взять калькулятор и убедиться в том, насколько экономика Советского Союза была зависима от экспорта углеводородов.
Меня поразили цифры роста внешнеторгового оборота, львиную долю в которого составляли нефть и газ:
в 1950 году – 2 925 млн.руб.,
в 1960 году – 10 073 млн.руб.,
в 1965 году – 14 611 млн.руб.,
в 1970 году – 22 079 млн.руб.,
в 1975 году – 50 704 млн.руб.,
в 1980 году – 94 097 млн.руб..
Каждые пять лет экспорт удваивался. Следует учесть, что это цифры из расчета курса, установленного Госбанком СССР. Да и сам доллар в те годы имел в несколько раз большую покупательскую способность.
В 1984 году цены на нефть резко упали, и через несколько лет советская экономика рухнула. Упасть экономике помогли также различные неблагоприятные обстоятельства вроде снижения доходов госбюджета от продажи спиртного, затрат на программу ускоренного социально-экономического развития, принятую в начале 1986 года, убытков от бесконтрольного экспорта дотируемых на внутреннем рынке продуктов питания и промышленных товаров (в 1987 году была отменена государственная внешнеторговая монополия), потерь от реэкспорта дотируемых товаров, закупленных на валютную выручку госпредприятий, а также многочисленные случайные обстоятельства, наподобие колоссальных затрат на ликвидацию аварии на Чернобыльской АЭС, восстановление городов и инфраструктуры после землетрясения в Армении в январе 1988 года и прочее.
О неэффективности советской экономики говорит тот факт, что более 86 процентов от закупленного с 1965 по 1984 год за нефтедоллары оборудования либо вообще не было установлено и ржавело на территориях заводов, либо было установлено, но не было запущено, либо было запущено, но в короткий срок вышло из строя по причине низкой квалификации советских специалистов. Ни одно частное или акционерное предприятие в стране с либеральной экономикой не могло бы себе позволить такого чудовищного отношения к собственности.
Советская экономика, прочно сидящая на нефтяной игле, могла в тучные 70-е годы выдержать и не такое, она могла себе позволить огромный военный бюджет, щедрое финансирование коммунистических партий по всему миру, финансовую, продуктовую и техническую помощь развивающимся странам, выдачу заведомо невозвратных колоссальных по размеру кредитов диктаторским режимам Азии и Африки.
В 1973 году советскими политологами и специалистами по странам Латинской Америки был создан пропагандистский миф о том, что реформы социалистов в Чили, впервые в истории этой страны, привели к созданию социально ориентированного государства и лишь давление извне, внутренние враги ввергли страну в хаос, закончившийся военным переворотом. Якобы единственной движущей силой переворота 1973 года были небольшая кучка военных, тесно сотрудничавших с Центральным разведывательным управлением США и действовавших исключительно по указке сотрудников этой американской спецслужбы. Вроде бы весь чилийский народ был в восторге от реформ правительства социалистов, большинство чилийцев в едином порыве поддерживали эти реформы личным участием и буквально боготворили президента Альенде. Это, разумеется, не имело никого отношения к реальности.
До начала 70-х годов Чили были самой успешной страной в Южной Америке. В стране был самый высокий национальный доход на душу населения, самая быстроразвивающаяся экономика среди стран региона.
Пришедшие в ноябре 1970 года к власти популисты из коалиционного блока левых партий начали свои реформы с грабительской аграрной реформы, вылившейся в плановую экспроприацию и стихийный самозахват земель, с национализации крупнейших компаний и банков.
Уже через два месяца после начала реформ правительства Альенде, в январе 1971 года, инфляция составляла 23 процента, в следующем году она возросла до 163 процентов, а к середине 1973 года, за два месяца до военного переворота, свергнувшего правительство социалистов, инфляция достигла 190 процентов.
Через год своего правления правительство вынуждено было объявить дефолт по внешнему долгу. Всего за два с половиной года социалисты привели чилийскую экономику к полному краху.
По стране прокатилась волна забастовок и демонстраций. В октябре 1972 года в стране началась всеобщая так называемая «национальная забастовка».
Президент Альенде сразу после начала национальной забастовки ввёл в стране чрезвычайное положение и сформировал чрезвычайное правительство, в состав которого, на гражданские должности (промышленность, общественные работы) были назначены высокопоставленные военные.
В стране ежедневно происходили теракты, вооружённые стычки между различными боевиками экстремистских политических организаций. Гражданская война уже фактически шла полным ходом, постепенно набирая обороты.
Советским политологам в 1973 году, а в последующие годы и советским историкам не казались странными такие проявления «народной любви» к правительству и лично президенту Сальвадору Альенде, как забастовки и манифестации, вооружённое сопротивление граждан.
Советское телевидение показывало лишь радостные лица чилийских рабочих, митинги в поддержку правительства социалистов. Все эти шоу были специально срежиссированы для зрителей стран СЭВ активистами организаций, входивших в правящий социалистический блок.
Согласно другому мифу, популярному у современных российских реформаторов, нынешнему экономическому процветанию Чили обязано исключительно фашистской военной хунте и лично генералу Аугусто Пиночету.
На примере чилийских реформ Пиночета видно, что фашистский режим, даже если способен начать рыночные реформы, не способен создать конкурентные условия для бизнеса. Никакие административные меры со стороны государства не могут заменить экономическую свободу. Фашистский режим остаётся тоталитарным и пытается контролировать всё, в том числе и экономическую сторону жизни своих граждан, не может он допустить бесконтрольную деятельность местных и иностранных компаний, банков и частных инвесторов.
Действительно, Пиночетом сразу после переворота было объявлено о незамедлительном проведении рыночных реформ и либерализации экономики Чили. Но в реальности никакие меры, предпринимаемые военной хунтой, не помогали и в результате известная на весь мир «Чилийская экономическая шоковая терапия» смогла добиться восстановления экономики к 1975 году лишь на 11 процентов. Далее произошёл очередной кризис, потом ещё один, самый серьёзный обвал чилийской экономики случился в 1982 году. Семнадцать лет правления хунты страна пыталась выкарабкаться из той ямы, куда её загнали социалисты и коммунисты.
Правительство Пиночета после серьёзного финансового кризиса национализировало крупнейшие банки. Экономика всё так же, как и раньше оставалась полностью сырьевой и была ориентирована на экспорт меди, сельхозпродукции и рыбы. Население беднело, а экономика всё больше монополизировалась благодаря «рыночным» мерам фашистского военного правительства. Бедность в стране все 17 лет правления фашистской хунты оставалась на том же уровне, какой была до переворота.
Выходом могла бы стать индустриализация страны – постепенный, но уверенный переход от аграрной и сырьевой экономики к промышленной. Но захватившие власть военные понимали задачи восстановления экономики по-своему и все усилия были направлены на усиление роли уже сложившихся монополий, полагая, что чем выше прибыль крупных корпораций, тем больше рабочих мест они создадут, и тем больше денег в итоге будет выплачено рядовым работникам. Работники монополий станут на свою заработную плату покупать товары и тем самым стимулировать спрос на товары и услуги внутри страны. Так, с помощью крупных корпораций, по мнению военного правительства, будут восстанавливаться остальные отрасли чилийской экономики.
Реформы Пиночета были направлены на восстановление влияния традиционной чилийской элиты. К моменту прихода к власти социалистов страной фактически правили десяток богатейших и влиятельнейших семей, которые сконцентрировали практически всю экономическую и политическую власть в Чили. Происхождение богатства и власти этих могущественных чилийских династий уходит в далёкое прошлое, ещё к землевладельческим элитам колониального периода.
Чилийское высшее общество всегда было аристократическим. В этом обществе огромное значение имело происхождение, важно было, в какой семье родился, в какой школе учился и какой университет закончил. Если учесть, что в Чили количество элитарных учебных заведений крайне мало (пара университетов и не больше десятка частных школ), то элитарный круг во все времена оказывался очень ограниченным. Ситуация резко изменилась лишь с избранием на пост чилийского президента социалиста Сальвадора Альенде и формированием коалиционного левого правительства «Народного единства».
Движущую силу военного переворота 11 сентября 1973 года составляли военные и полицейские, а бенефициарами фашистского режима в Чили были крупные монополии, в том числе иностранные и транснациональные корпорации, а также аристократия, к которой относили себя крупные землевладельцы, финансисты, политики и военные.
Признание в чилийском обществе за военными принадлежности к элите, наделяло офицерский корпус страны большим политическим влиянием. Приход к власти в стране социалистов, стремившихся нивелировать значение военных и разрушить кастовость военных, привела к недовольству большинства офицеров, что создало возможность военного переворота.
Проект разгона чилийской экономики по-настоящему либеральными методами, предлагавшийся Пиночету западными экономистами, был отвергнут по причине того, что главным для хунты были чисто фашистские ценности – стабильность, сильное государство и патриотизм, а не действительно либеральные реформы, с обязательными для них экономической и личной свободой для всех граждан.
Сразу после ухода Пиночета со своего диктаторского поста в 1990 году, начался бурный рост экономики. Фашистскую диктатуру сменила по-настоящему современная либеральная демократия. Все восемь лет, прошедших с момента ликвидации фашистской хунты, в Чили наблюдается стабильный энергичный экономический рост.
Аналогичный интеллектуальный подъём и культурное возрождение испытал Советский Союз в 1953-1965 годах. Когда сразу после предоставления гражданам некоторых свобод произошёл расцвет науки и культуры, невиданный доселе рост материального благополучия советских граждан.
В этот непродолжительный послесталинский период наблюдался также стабильный рост экономики, особенно в области строительства, энергетики, сельского хозяйства и производства товаров народного потребления. СССР стал не нищей державой с полуголодным населением и огромной армией, а получил международное признание в качестве сверхдержавы. Весь мир восхищался советской наукой и техникой, в особенности достижениями в области космоса и ядерной энергии. Достаточно было лишь малого глотка свободы, чтобы в Европе заговорили о новом европейском искусстве, и это было советское искусство.
Хотя период стагнации (или как его называют сейчас «период застоя») в экономике СССР, в советских науке и культуре начался еще в 1965 году, ещё несколько лет страна двигалась по инерции. Точно так же, как Третий Рейх после прихода к власти нацистов восемь лет продолжал пользоваться, результатами труда учёных и инженеров Веймарской республики.
Экономика фашизма может быть относительно эффективной лишь в богатых ресурсами малонаселённых слаборазвитых в технологическом плане странах, с государственной или в высшей степени монополизированной примитивной аграрной или сырьевой экономикой, ориентированной на экспорт.
Там, где фашизм сталкивается научно-техническим прогрессом, с конкуренцией, с необходимостью проявлять творчество и инициативу, он неизбежно проигрывает.
Все истории о некогда существовавшей эффективной фашистской экономике не находят подтверждения в реальном мире и остаются мифами.
Это очень опасные мифы, за них приходится платить свободой и не только экономической. Вера в эти глупые мифы приводит миллионы людей к материальному неблагополучию, нравственным и физическим страданиям.
*****
Связаться с автором можно по электронной почте:
gidra@sergeev.in