Это сокращенный вариант главы 1.13 «Культ «Нового человека» из книги о фашизме «Гидра», написанной мной в 1998 году.
25 февраля 2022 года я принял решение сделать книгу бесплатной для скачивания в книжных интернет-магазинах.
Для удобства чтения я опубликовал значительно сокращенный вариант книги, а также разместил в различных сетевых библиотеках отдельные главы книги, для более удобного чтения на мобильных устройствах.
Разрешаю свободное распространение текста книги и цитирование без каких-либо ограничений, при условии указания источника и автора.
========================================================
Провозглашая себя революционной силой, фашизм готов не только построить новое общество, он ещё стремится создать нового, совершенного во всех отношениях человека. Старый человек с его недостатками не годится, он не может стать гражданином, достойным идеального фашистского государства.
Искусственно создать или воспитать такого человека, который бы полностью соответствовал требованиям нового общества — одна из главных задач фашистов. В первом случае речь всегда идёт о евгенике, об искусственном отборе (селекции) и последующем воспитании, о генной инженерии и подобных вещах. Во втором случае имеется в виду идеологическая переработка уже имеющегося «людского материала», полное изменение сознания, прививание новых привычек и новой морали.
Культ «Нового человека» основан на идее природной мощи и бессмертия людской массы, совершающей ради идей фашизма невероятные трудовые и военные подвиги. Для фашистского «Нового человека» не существует невозможного, он может если не всё, то почти всё.
«Новый человек» не просто героический персонаж, он главная деталь государственной машины, «винтик», каких миллионы. Он с гордостью, а не самоуничижением говорит о себе как о «винтике» в большом механизме фашистского государства, по причине того, что считает себя частью великого нового, чего ранее ещё никогда не существовало.
В капиталистическом обществе ценится высокая производительность труда, механизация и автоматизация рутинных операций. Любой капиталист старается уменьшить тяжесть ручной работы, повысить эффективность интеллектуального труда, уменьшив долю трудозатрат в себестоимости продукции и увеличив таким образом прибыль. Научно-технический прогресс помогает делать деньги, производить продукцию более конкурентоспособную, с улучшенными качествами и более дешёвую.
Фашистскими идеологами во главу угла ставится прежде всего человеческий труд, а не научные достижения и технический прогресс. Примитивный труд превозносится, а квалифицированный принижается. Учёный, инженер и, вообще, интеллектуал – человек второго сорта.
Максимально возможная занятость населения в ущерб эффективности — распространённая болезнь фашистских экономик. Таким образом, фашисты решают важную социальную задачу, часто напрямую финансируя экономику из государственного бюджета для сохранения уровня занятости и создания новых рабочих мест.
Тем не менее, понимая важность для государства развития науки и техники, фашисты, несмотря на собственную пропаганду, вынуждены тратить деньги на научные исследования и образование масс.
Финансирование интеллектуальной деятельности происходит по остаточному принципу, после решения тактических экономико-социальных задач, стратегических планов по фашистской пропаганде, содержанию репрессивного государственного аппарата, милитаризации экономики и прочих мероприятий по упрочнению фундамента собственной власти.
Идеальный образ «Нового человека», пропагандируемый фашистами, включает искреннюю любовь к численно доминирующей привилегированной группе (расе, нации, религиозной общине и им подобным), от которой фашисты выступают и защиту интересов которой декларируют.
Важным качеством «Нового человека» провозглашаются готовность к самопожертвованию, революционный дух, желание изменить окружающий мир в соответствии с фашистской доктриной, внутренняя потребность без принуждения участвовать в фашистских обрядах и мероприятиях, дисциплинированность и коллективизм.
Альтруизм по отношению к членам привилегированной группы и беспрекословное подчинение государству возведены в Абсолют. Эти вещи не могут быть подвергнуты критике, ни в каком контексте.
Мерилом ценности становится не востребованность конечного продукта и его качество, как следствие добросовестного отношения к своему труду, а политическая оценка этого труда. Это когда люди не просто работают в надежде на общественное признание и получение достойного вознаграждения, а непременно строят светлое будущее.
Фашистское государство рассматривает любую деятельность через призму полезности по отношению к процессу строительства этого утопического грядущего счастья.
Труд особо ценен для фашиста, когда это подвиг или жертва.
Задачи идеологии фашистских политических режимов включают в себя обеспечение возможности партии вписаться во все внутренние субкультуры иных групп, управлять этими группами изнутри, что вовсе не исключает одновременно и внешнего воздействия с помощью государственного контроля и репрессивного воздействия на эти небольшие группы.
В рамках идеологии появляются понятия «современного воина», «писателя новой формации», «судьи с новым правовым сознанием», «раскрепощённой женщины», «нового молодого поколения» и подобные им определения «Нового человека» в контексте профессии, возраста, пола и прочего.
«Новый человек» в фашистской идеологии, а тем более в пропаганде, всегда далёк от действительности. Несмотря на все планы и устремления фашистов, он всегда остаётся лишь художественным образом, эксплуатируемым пропагандой и фашистским искусством, поведенческим шаблоном в быту, частью фашистской этики и морали, но никогда реальным человеком.
Идеал покорного и дисциплинированного гражданина, здорового и сильного спортсмена, прилежного труженика очень близок к фашистскому идеалу воина. Много общего можно найти между культом «Нового человека» и фашистским культом силы.
В принципе, каждый гражданин фашистского государства рассматривается как воин. Пусть даже если он «сражается» в качестве сталевара, учёного, врача или учителя. Любую деятельность фашисты рассматривают как борьбу с врагами. У фашистов даже в мирное время всё существует в виде битвы — пропагандистские битвы за умы, трудовые битвы, за индустриализацию экономики, за урожай, за превосходство в науке, в спорте.
Во всех фашистских движениях, от Муссолини до Гитлера, от Альенде до Туркменбаши, образ «Нового человека» неразрывно связан с особенностями конкретной численно доминирующей привилегированной группы, которая противопоставляется всем остальным.
Фашисты утверждают, что создать «Нового человека» можно только из членов привилегированной численно доминирующей группы. В каждом конкретном случае это могут быть европеоиды, немцы, итальянцы, христиане, мусульмане, последователи Сёко Асахара. Остальные люди для создания «Нового человека», по мнению фашистов, непригодны, так как они не могут в него переродиться. Из остального «негодного человеческого материала» невозможно искусственным путём «изготовить» и воспитать «Нового человека».
«Новый человек» неразрывно связан со строительством фашистского государства. Только его качества полностью соответствуют новым отношениям между людьми, а также идеальным отношениям между фашистским государством и его гражданами.
В первой трети XX века идея создания «Нового человека» искусственным путём была суперпопулярна во всех крупных европейских странах. Главным методом считалась селекция – примитивная технология отбора потомков с заданными свойствами и умерщвления остальных, применяемая человечеством уже не одну тысячу лет при выведении пород домашних животных. Соответствующие исследования по селекции людей велись во Франции, Великобритании, в Италии, Германии. Евгеника была в духе того времени. Не избежало увлечения евгеникой и советское научное сообщество.
Основатель советской евгеники Николай Константинович Кольцов, автор книги «Улучшение человеческой породы»: «Евгеника имеет перед собой высокий идеал, который придаёт смысл жизни и оправдывает принесённые жертвы: создание путём сознательной работы нескольких поколений человека высшего типа, покорителя природы».
В 1920 году Кольцов создал «Русское евгеническое общество», в которое входили многие выдающиеся советские биологи и антропологи. В 1928 году было создано «Общество по изучению расовой патологии».
Утверждая о невозможности передачи по наследству приобретённых в течение жизни признаков Кольцов, отвергал также выводы, сделанные представителями общественных наук о том, что образование и культура способно значительно улучшить породу человека, так как с каждым поколением родители будут воспитывать своих детей уже с большей ответственностью. Не принимал он и то обстоятельство, что медицина не стоит на месте и в будущем сможет лечить врождённые заболевания.
Кольцов на все доводы приводил свои аргументы — генетическая предрасположенность к асоциальным действиям сильнее, чем образование и воспитание, а врождённые болезни в принципе никогда не будут излечимы.
В своей книге «Улучшение человеческой породы» Кольцов писал: «Порода всякого вида животных и растений, а в том числе и человека, может быть изменена сознательно, путём подбора таких производителей, которые дадут наиболее желательную комбинацию признаков у потомства. Для задачи действительно изменить, облагородить человеческий род это — единственный путь, идя по которому можно добиться результатов……И до сих пор ещё многие социологи наивно — с точки зрения биолога — полагают...что именно ...воздействие на среду и повышение культуры и являются лучшими способами для облагораживания человеческого рода».
К началу 1930-х годов, советские ученые-евгеники разработали масштабную программу «евгенической ревизии» населения Советского Союза. Планировалось провести селекцию всех, без исключения, советских граждан, чтобы выделить «наиболее ценных» людей и размножать их, как тысячелетия до этого размножали племенных животных с целью выведения улучшенных пород.
Отбракованные селекцией советские граждане, подлежали, согласно советской евгенической программе, стерилизации. При этом предусматривалась выплата денежной компенсации стерилизованным «неполноценным» гражданам.
Руководство большевистской партии, в целом одобрив программу, решило отложить селекцию по чисто экономическим соображениям — стране было не потянуть такой масштабный проект, к тому же демографическая ситуация после Гражданской войны, голода, вызванного политикой военного коммунизма и коллективизацией, оставляла желать лучшего.
Нобелевский лауреат Герман Джозеф Мёллер, был, пожалуй, самым известным учёным-евгеником. Он даже переехал в СССР, чтобы участвовать в программе евгенической селекции и выведения новой породы людей.
Мёллер написал несколько писем Сталину в 1936 году, пытаясь убедить советского диктатора в необходимости масштабного евгенического эксперимента. В качестве аргумента он писал, что русские женщины будут счастливы «…смешать свой генетический материал с генетическим материалом Ленина, Сталина или других гениев». Но Сталин не удостоил учёного ответом.
Сталин не верил в результативность евгеники. В том числе, потому что был сторонником теории Ламарка, которую в виде псевдонаучного направления мичуринской агробиологии проводил его любимец академик Трофим Денисович Лысенко.
После 1937 года евгеника, находившаяся под давлением лысенковцев, прекратила своё существование в СССР и учёному пришлось уехать. Мёллер отошёл от евгеники, получил в 1946 году Нобелевскую премию за работы в области мутагенного действия рентгеновских лучей. Он вёл активную работу в международном антивоенном движении учёных, стал в 1963 году лауреатом Американской гуманистической ассоциации, с присвоением титула «Гуманист года» за 1963 год.
В Третьем Рейхе существовали целые научные школы на базе более чем двух десятков научных и учебных заведений, где проводились евгенические исследования. Как правило, эти исследования хоть и были многочисленны, но не были масштабными, а были скорее данью учёных-конформистов нацистской расовой политике и проводились в качестве «обязательной программы» для научной организации, навязанной нацистами.
Отдельные морально нечистоплотные немецкие учёные следовали за модным течением нацистской расовой «науки» с целью получения финансирования или карьерного роста.
По личному указанию и под патронажем рейхсфюрера SS Генриха Гиммлера в Германии в 1935 году, в составе Главного управления расы и поселений, была создана организация «Лебенсборн» (Lebensborn – Источник жизни). Первоначальной целью организации было приумножение рождаемости за счёт сокращения абортов. В обязанности организации входили создание приютов и забота нацистского государства о детях, которых не могли воспитывать одинокие матери.
После того как нацисты призвали молодых немок часто рожать (был даже такой лозунг — «Подари ребёнка фюреру!»), зачать ребёнка вне брака уже не считалось позорным, но только при условии, если его отцом был чистокровный немец.
Роженицы приходили в специализированный родильный дом Лебенсборна, где предоставляли справки о том, что мать и отец являются чистокровными арийцами, об отсутствии у них и их предков генетических заболеваний, а также судимостей.
Родив ребёнка, мать оставляла его там же в приюте, где заботу о нём принимало нацистское государство, и уходила. Также по своему желанию она могла участвовать в воспитании своего ребёнка, в этом случае государство платило ей пособие. Сразу после появления ребёнка на свет, он автоматически становился достоянием нации и находился под охраной и заботой SS, и лично Генриха Гиммлера. Младенцы, родившиеся от офицеров SS, получали в подарок памятные серебряную ложку и кубок. Женщинам, родившим четырёх и более детей, вручались материнский крест и серебряный подсвечник с гравировкой.
За всё время существования проекта, по разным оценкам, от абортов было спасено около 100 тысяч немецких детей. Более половины женщин, обращавшихся в Лебенсборн, получали отказ. Нацистам не нужны были «неарийские» дети, судьба этих детей эсэсовцев не интересовала.
В 1938 году в компетенцию Лебенсборна вошли финансируемые SS академические евгенические исследования, выработка практических методик по отбору и подготовке молодых расово чистых матерей и расово чистых отцов, разработки методов воспитания «новых арийских детей». Источником мужских генов для евгенических экспериментов были исключительно члены SS, которые, в свою очередь, ещё при поступлении на службу проходили тщательный расовый отбор.
На основе этой организации были созданы ряд научных институтов, домов матери и ребёнка, а в 1938 году Лебенсборн была преобразована в отдельное управление штаба рейхсфюрера SS.
Лебенсборн была огромной, её филиалы и дома ребёнка, дома матери находились не только в Германии, но и на оккупированных территориях — в Польше, Голландии, Бельгии, Дании Норвегии, Франции. В западной прессе эта организация называлась не иначе как «главным детским конвейером Генриха Гиммлера».
С 1941 года в подведомственных Лебенсборну организациях проводились исследования не только по улучшению «расы господ», но и по онемечиванию других народов. Дети насильно изымались из семей и направлялись на сортировку. В сборных пунктах они делились на три категории.
Первая категория подлежала немедленному онемечиванию, и дети направлялись в приюты Лебенсборн или их отдавали в бездетные немецкие семьи.
Дети второй категории признавались годными к перевоспитанию и переобучению, для обслуживания «расы господ» и для последующей работы в качестве сотрудников гражданских администраций на новых территориях Рейха.
Третья категория отправлялась в концлагеря, а по прибытии практически сразу в газовые камеры.
Исследователь деятельности Лебенсборна немецкий историк Хайнц Вирст называет число похищенных для онемечивания детей — более 50 тысяч. По его мнению, похищения детей в Чехии и Польше начались ещё в 1940-ом году, а советских детей начали похищать с весны 1942-го года.
По плану Эрхарда Ветцеля предполагалось онемечить четверть населения России, а руководить на захваченных территориях должны были выращенные в Лебенсборн «новые немцы», воспитанные в нацистской преданности фюреру и немецкой нации.
Похищения детей на оккупированных территориях СССР были массовыми. Например, за август и сентябрь 1943-го в Лебенсборн было отправлено десять тысяч детей. При поступлении славянские дети из Чехии, Польши, СССР получали немецкое (древнегерманское) имя и новые документы. Сведения об истинном происхождении детей были строго засекречены, а перед крахом Рейха они были уничтожены (за исключением Норвегии). Поэтому сейчас невозможно точно установить число похищенных, усыновлённых, а также детей, оставленных немецкими матерями в приютах Лебенсборна.
О евгенической селекции и введении новой человеческой породы даже и речи быть не могло после Нюрнбергских процессов над нацистами, когда всему миру стали известны чудовищные последствия применения «практической евгеники». Сам научный термин «евгеника», скомпрометированный нацистами, старались не упоминать в научной среде.
На самом деле нацистская «практическая евгеника» была абсолютно антинаучна, она всегда была очень далека от действительно серьёзной научной дисциплины с точно таким же названием.
Настоящая научная евгеника преследует совершенно иные цели — создание наиболее умных и здоровых людей, путём увеличения разнообразия. Согласно классической евгенической теории, смешение разных генотипов, при соблюдении определённых условий, даёт наиболее жизнеспособное потомство. В нацистской же «практической евгенике» смешение генов разных рас или этносов провозглашалось злом.
Евгеника в Третьем Рейхе являлась псевдонаучным орудием борьбы со всем, что отличается хоть чуть-чуть от среднего уровня, от статистически определённого стандарта. Для фашистской евгеники нежелательно разнообразие в любом его проявлении, будь это умственная отсталость или гениальность. Она отвергает всё, что хоть сколько-нибудь отличается от серой посредственности.
Классическая евгеника оперирует понятием количественного и качественного отличия потомства от родителей, а фашистская основана на определении соответствия некому стандарту признаков, отклонение от которого считается нежелательным.
Параллельно с евгеникой, существовало другое направление — «евфеника». Это серьёзное научное направление, основной задачей которого было создание «Нового человека» путём перевоспитания имеющегося, развивая уже имеющиеся у него положительные наследственные признаки.
У человека больше, чем у какого-либо вида животного, фенотип определяется внешними условиями.
Евфеника изучает природу человека и находит практические способы, при помощи которых, не изменяя генов уже в первом поколении развивать наиболее ценные для общества свойства человеческого организма, характера и ума. Евфеника применима почти к любому человеку как для совершенствования характеристик здорового организма, так и для исправления имеющихся дефектов или уменьшения их влияния на повседневную жизнь, улучшения качества жизни.
К способам «улучшения человеческой породы» евфеника относит три вещи:
- повышение иммунитета и оздоровление — гигиена, физкультура и спорт;
- воздействие на психику — воспитание;
- воздействие на интеллектуальное развитие — образование.
Гигиена, физкультура, профилактика болезней, охрана материнства и детства позволяют существенно усилить здоровье потомства. Лечебная физкультура способна полностью излечить от некоторых приобретённых в раннем возрасте болезней, а также адаптировать к нормальной жизни людей, больных принципиально неизлечимыми болезнями, в том числе генетически обусловленных. Целенаправленная научно обоснованная профилактика возрастных заболеваний позволяет не только продлить длительность жизни, но и значительно улучшить её качество у пожилых людей.
Евфеника основана на простом научном факте – влияние внешних условий на развитие психических и умственных способностей человека поистине огромно.
Многое, что в понимании физиологии и психологии составляет саму сущность человека, как часть его биологической природы и целиком его личность, формируется уже сразу после рождения. Человек, в отличие от других животных, рождается с крайне низким, в количественном и качественном отношении, набором безусловных врождённых рефлексов. Этот набор рефлексов явно недостаточен для его выживания. Любое другое животное способно выжить в природе, следуя своим врождённым инстинктам, но не человек. Человек все свои навыки получает от других людей.
Человек является социальным животным. Наличие социальных навыков обязательно для его выживания в группе себе подобных. В одиночку человеку практически невозможно охотиться и добывать себе пищу, если он не пользуется современными орудиями труда и охоты. Изготовление орудий для труда и охоты невозможно без обучения, без получения опыта от других людей.
Огромное богатство накопленного человечеством опыта, технических знаний и навыков передаётся из поколения в поколение. Таким образом, именно система воспитания и образования делает человека человеком. Его нельзя рассматривать в отрыве от воспитания и образования, вне этого человека попросту не существует.
Когда фашисты говорят о создании «Нового человека» из обычного рядового человека, они, как правило, имеют в виду именно воспитание и образование, а не селекционный отбор. Поэтому евгеника намного более редкий инструмент фашизма, чем евфеника. Нацистская евгеника Третьего Рейха скорее исключение из правил.
Сверхчеловек в третьем Рейхе должен был появиться из немцев в результате евгеники, а в СССР создавали нового советского человека любой расы и национальности с помощью евфеники — путём мощной психологической обработки и создания благоприятной для такой обработки информационной, экономической, социальной и бытовой среды. Психологическая обработка в отсутствии сопутствующей среды не просто неэффективна, она имеет смысла.
Вера большевиков в изменение окружающего мира путём оказания на него силового воздействия проявлялась везде, в науке, в сельском хозяйстве, в искусстве.
Популярность Лысенко у коммунистов объясняется тем, что созданная им теория выведения новых сортов растений и домашних животных «…в результате постоянного и неустанного давления на протяжении всей их жизни», по сути ламарковская, противоречащая дарвиновской теории эволюции и классическому марксизму, тем не менее, несмотря на антимарксизм полностью соответствовала представлениям большевиков об окружающем мире.
По мнению Лысенко, генетика является лженаукой и если пшеницу поставить в соответствующие условия, то она переродится в рожь. На заседании Президиума ВАСХНИЛ в 1948 году был зачитан доклад о выведении новой, более продуктивной, породы коров, которые больше давали молока в результате неустанного, каждодневного и всё усиливающегося воздействия на вымя в процессе дойки.
Этот же ламарковский принцип «чтобы корова давала больше молока, её нужно больше доить» был применён и в отношении создания человека будущей эпохи.
Постоянное воздействие на человека во всех сферах его жизни должно было иметь результат — появление нового, совершенного во всех отношениях, советского человека, который будет достоин жить при коммунизме.
Концепция «Нового человека», возникла сразу после перехода СССР в 1929 году на фашистские методы государственного управления и пропаганды, которые имели целью формирование личности нового альтруистического коллективистского социального типа.
Советская идеология 1917 – 1928 годов, крайне революционная, провозглашавшая отказ от собственности, денег, семьи, пропагандирующая свободные сексуальные отношения и другие принципы, шокирующие сознание обывателя в буржуазном обществе, была оставлена большевиками в прошлом.
Между фазой революционного пролетарского и фашистского государства, в СССР был очень короткий период вынужденного отката к относительно нормальным общественным и экономическим отношениям. Нам этот период известен под названием нэповского (название происходит от аббревиатуры НЭП – Новая экономическая политика).
В 1929 году произошёл резкий поворот от революционности к традиционализму, от интернационализма — к патриотизму и национализму, от общественной экономики, с её обобществлением средств производства — к государственному абсолютно монопольному суперкапитализму, от принципа добровольного построения общего государства и права наций на самоопределение — к сталинскому культу государства.
Советский человек, по мнению коммунистов, должен быть безынициативен, но не робок. Он должен быть одновременно послушен и смел. В нём должны доминировать: доброжелательный коллективизм, воинственный патриотизм и неослабная постоянная бдительность.
Ограничение контактов с внешним миром, облегчало правящему номенклатурному классу задачу создания атмосферы озлобленности, всеобщей паранойи и подозрительности.
Главной задачей советских идеологов было уничтожить в человеке неповторимую уникальность, составлявшую собственно личность человека и создать на основе этого «человеческого материала» стандартизированного и унифицированного советского человека, с заранее заданным набором качеств. Перестройке подлежали также интеллектуальная и культурная составляющие части личности.
Мир советской культуры являлся моделью ценностно-идеологической структуры личности идеального советского человека, как её видели идеологи. В советской культуре гражданин страны советов должен был видеть своё превосходство перед другими «тёмными народами мира», не познавшими истинности марксизма в его примитивной ленинской трактовке.
Советский народ должен был превратиться из сборной культурно-этнической солянки времён НЭПа в уникальную сплочённую нацию, с единой советской идеологией, культурой и всеми остальными признаками, присущими нациям.
В культурном отношении советский имперский патриотизм был очень похож на немецкий национал-социализм. Внешнее сходство двух тоталитарных культур не случайно, так как в основе обеих идеологий лежали очень похожие идеи. Часто доходило до буквального копирования скульптур, картин, песен, плакатов, сюжетов для фильмов и книг, наиболее удачных оборотов из речей партийных лидеров.
Не имеют смысла нынешние споры о том, что было сначала, «Марш авиаторов» или нацистский марш штурмовиков SA «Herbei zum Kampf…». Неважно, кто внёс больший вклад в стиль агитационных плакатов тоталитарных государств Европы, нацистские графические дизайнеры или советские конструктивисты.
Не имеет принципиального значения первоисточник, если системы пропаганды двух тоталитарных режимов делали ставку не на образование и просвещение, не на логику, а на возбуждение примитивных эмоций и делали это по существующим в то время технологиям. Обе системы пользовались абсолютно идентичными методами, стараясь вызвать у людей чувство превосходства и чувство ненависти ко всему остальному миру, через книги и кино, скульптуру и картины, плакаты и газетные передовицы.
Советские коммунисты, немецкие национал-социалисты, нидерландские, швейцарские, болгарские фашисты, испанские фалангисты и ещё с десяток других организаций подражали итальянской фашистской партии. Позднее немецких национал-социалистов копировали датские и шведские фашисты.
Немецкие и советские пропагандисты заимствовали идеи друг у друга. Это был общеевропейский масштабный процесс. В случае Третьего Рейха и Советского Союза, имело место не просто копирование одной из сторон, а ещё и взаимное проникновение двух тоталитарных культур, взаимное влияние очень похожих государственных пропагандистских машин.
Весь комплекс идеологических штампов, составляющих образ советского «человека будущего», точно соответствовал стратегическим задачам партии, конечной целью которых была власть как таковая, а также сопутствующий власти набор разнообразных благ и привилегий. Коммунистические идеологи планировали в будущем полностью регламентировать разнообразными правилами поведение этого нового советского человека и его взаимодействия с другими такими же субъектами, они надеялись контролировать любые экономические, социальные, включая отношения в семье и быту, на работе между коллегами и прочие.
Советская идеология, будучи образцом классической фашистской, иррациональной в своей основе, была крайне противоречива, вызывая амбивалентность в мышлении советского человека. В ней одновременно присутствовали взаимоисключающие ценности: идеализма и материализма, патернализма и коллективизма, социального равенства и традиционной для советского общества меритократии, по своей сути социальной и политической иерархии, основанной на заслугах перед советской властью и коммунистической партией и тому подобное.
В человеке чувство социального оптимизма, подогреваемое страшилками из жизни простых людей в странах капитализма, входило в противоречие с ощущением полной бесперспективности в реальной советской жизни.
Искреннее признание важности надэтнической солидарности советских людей и одновременное понимание серьёзных принципиально неустранимых социокультурных различий народов СССР, порождало уродливый вариант советского «интернационального национализма». Звучит и выглядит бредово, но эта фраза наиболее точно отражает суть советского национализма.
Советский национализм был не этнического, ни гражданского, а совершенно иного, странного типа, который в массовом сознании благополучно сосуществовал с интернациональной солидарностью и признанием самобытности народов, населяющих советское государство. Это было повсеместно, во всех республиках СССР.
Тем не менее бытовой национализм также существовал и даже не отрицался властью, которая как могла боролась с этим позорным явлением. Но даже бытовой национализм приобретал в советском государстве очень странные формы.
Для русского человека азербайджанец, работающий на заводе и торгующий на рынке, воспринимались по-разному. При этом продавец с типично славянской внешностью, продающий на рынке азербайджанские мандарины, как правило, не вызывал ненависти у русского человека. И дело было не всегда в социальном статусе, профессии или роде занятий. Часто отношение советского человека к другим национальностям складывалось ситуативно и неоднократно менялось. Вот такой он был странный советский национализм.
В ранний дофашистский период в СССР (1917-1922), заявления о полном уничтожении частной собственности, упразднении семьи, названной Карлом Марксом элементарной ячейкой любого общества, рассуждения об обязательности и полезности труда, об абсолютном коллективизме и обобществлении средств производства, после 1929 года стали прямо противоречить лозунгам об улучшении бытовых условий, здоровой и крепкой советской семье, полном освобождении человека труда от капиталистического рабства и невиданной ранее в истории личной свободе советского гражданина.
После 1929 года советская идеология, будучи уже изначально тоталитарной, окончательно оформилась в качестве фашистской, с присущими таким идеологиям культами исключительности, государства, силы, войны и подобными.
С 1930 года и до начала хрущёвской оттепели уже никто не говорил о революционном изменении общественных отношений, способов производства и присвоении результатов труда. Уже не было речи об изменении традиционных родственных связей, отношений в семье и ликвидации института брака, ломки привычных взаимоотношений на работе и между соседями, о полной отмене денег и частной собственности.
Никто из советских идеологов и пропагандистов в 1930-1950-х не упоминал новые отношения между государством и гражданином, о которых в начале своего правления говорили большевики, не утверждал о скорой ликвидации капиталистических экономических отношений и скорой отмене денег.
В СССР в самом начале 1930-х было создано мощное государство вполне определённого типа— фашистское тоталитарное государство, в основе которого государственный монополистический капитализм с самой жестокой эксплуатацией труда и исключительно несправедливым распределением прибыли. Государственная идеология в Советском Союзе не могла быть иной, отличной от фашистской, так как не существовало в то время других примеров, других способов управления подобным государством.
Понятные любому базовые ценности — свобода, справедливость, порядок, безопасность, мудрость, храбрость, правдивость, доверие, сострадание и прочие, отстранялись советской пропагандой на второй план новыми понятиями — «честный труд» (разве труд может быть нечестным, если это труд, а не преступление?), «классовая борьба», «диктатура пролетариата», «политическая целесообразность», «политическая сознательность» и прочие, которыми легко манипулировать в любом удобном контексте и в любой момент.
Как говорил профессор Преображенский, персонаж романа Булгакова «Собачье сердце», о контрреволюции: «Кстати, вот ещё слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно — что под ним скрывается? Чёрт его знает!». Сегодня «политическая целесообразность» означает одно, а завтра нечто совсем иное, а то и вовсе прямо противоположное. Ещё вчера «политическая сознательность» означало публично называть Остазию врагом, а Океанию союзником, а сегодня – наоборот.
Советская идеология содержала негативное отношение к возвеличиванию отдельной личности, так как это прямо противоречило принципам марксизма-ленинизма, но это не мешало создавать культы личности большие и маленькие. От Ленина и Сталина, Будённого и Ворошилова, Стаханова и Чкалова, до совсем маленьких культов местных советских божков республиканского или областного масштаба. Именами этих божков называли города, улицы и совхозы.
Практически всё, что красочно описывали в своих пропагандистских мифах коммунисты, противоречило окружающей действительности, находилось в противоречии как с реальными целями партии, так и с природой человека. Тотальный контроль и абсолютная зависимость гражданина советского государства от авторитарной системы, от административного механизма распределения материальных благ, полная регламентация общественной и личной жизни, резко контрастировали с демагогическими заявлениями о свободе и равенстве советских граждан, об активности советских людей и их энтузиазме в деле строительства невиданного ранее нового общества, с новым прогрессивным политическим строем.
Фашистская идеология может стремительно меняться. Так быстро, что за ней не всегда поспевает пропаганда, не успевает перестроиться государственный аппарат и совершенно невозможно успеть вовремя подстроиться простым гражданам. Например, ненависть к церкви и церковникам может в течение двух-трёх лет плавно перейти в почитание этой же церкви и признание религии самым важным духовным базисом нации, объединяющим всех граждан.
Реальная политика может изменить идеологию радикально. Яркие антикапиталистические лозунги нацистов, после союза Гитлера с немецким финансово-промышленным монополистическим капиталом, сразу же меняются на другие, провозглашающие единство капиталистов Рейха с немецкими рабочими в суровой борьбе с коммунистами и социалистами.
Заключение 28 сентября 1939 года договора о дружбе между нацистской Германией и Советским Союзом разворачивает антифашистскую советскую пропаганду на 180 градусов и через три дня пропаганда становится уже профашистской.
Председатель СНК СССР Вячеслав Михайлович Молотов 31 октября 1939 года произносит с трибуны на Внеочередной пятой сессии Верховного Совета СССР свой знаменитый, я бы даже назвал его судьбоносным, доклад «О внешней политике Правительства СССР». В докладе Молотов, обозначая позицию Советского правительства, становясь на сторону нацистов, гневно обличает Великобританию и Францию. Обвиняет французских и британских политиков в разжигании новой большой европейской войны, говорит бесполезности и вредности для мировой политики борьбы европейских демократических стран с гитлеризмом.
От агрессивного и непримиримого антифашизма, традиционного для всех мировых коммунистических движений начала XX века, в Советской идеологии образца второй половины 1939 года, не осталось и следа.
Для такой идеологической трансформации достаточно было советскому правительству договориться с нацистами о разделе Восточной Европы. Если экстраполировать на внешнюю политику довоенного СССР марксистское определение о том, что бытие человека определяет его сознание, то можно утверждать, что практическая выгода определяет идеологию. По крайней мере это определение касается фашистских организаций и политических режимов.
Иногда меняется не только идеология, но и само понимание правды. Засыпая, страна, описанная Оруэллом в романе «1984», воюет с Океанией в союзе с Остазией. Проснувшись ранним утром, граждане узнают, что их страна никогда с Океанией не воевала, а всегда воевала с Остазией в союзе с Океанией. Вчера Троцкий – герой революции, завтра – предатель и немецкий шпион. Сегодня Эрнст Юлиус Рём и Грегор Штрассер гении немецкого национал-социалистического движения и подлинные патриоты своей родины, а завтра уже национал-предатели. При этом удивительным образом оказывается, что они всегда были предателями.
Приз непревзойдённости в искусстве публичного размашистого виляния «линией партии» следует отдать Муссолини, говорившего в разное время, что фашисты консервативные революционеры, католические атеисты, тоталитарные демократы и вообще кто угодно. Сомневаюсь, что Муссолини когда-либо имел какие-либо убеждения. Сначала он выступает с антивоенными речами и пишет пацифистские статьи, но как только в Италии начинается военная истерия, то он сразу же отказывается от своих антимилитаристских взглядов и становится сторонником вступления Италии в Первую мировую войну, из-за чего его исключают из социалистической партии. Тем не менее, именно откровенная безыдейность дуче и его умелая демагогия сделала его кумиром миллионов.
Идеология Национальной фашистской партии Италии стремительно менялась, в зависимости от текущей политической ситуации и конъюнктуры, от взглядов самого дуче. Как и Муссолини, его партия говорила всегда то, что народ хотел слышать и что было выгодно в определённый момент времени. Социалистические идеи постепенно были вытеснены антикоммунизмом, антилиберализмом. Атеизм уступил место католицизму, сразу после подписания Латеранских соглашений. Самое удивительное, что итальянский фашизм провозгласив себя революционным и народным движением стал поддерживать монархию и оброс многочисленными политическими связями среди аристократии и католического духовенства.
Столь же противоречив, был образ «Нового человека будущего» у итальянских фашистов. Сначала «Новый человек будущего» был пролетарием, потом стал крестьянином, сперва идеалом был вечно сражающийся борец, непременное главное лицо непрекращающегося ни на минуту революционного процесса, а потом прилежный и послушный работник, уважающий частную собственность и сторонник идеи классового сотрудничества.
Пока «Новый человек будущего», по прихоти Муссолини и его партии, менял окраску быстрее хамелеона, ему пропагандой неизменно приписывались такие качества, как динамизм, возвышенное чувство прекрасного, оптимизм и уверенность в том, что живёт в самой счастливой стране на планете, готовность исполнять всё, что ему поручит партия и лично дуче, готовность безропотно пожертвовать своей жизнью за дело итальянского фашизма.
«Новый человек», по версии фашистов, должен быть связан по рукам и ногам конформизмом, коллективизмом, принципом социального равенства и патернализмом со стороны государства.
Возможности самореализации и пределы личной свободы ограничивались установленными правилами, максимум на что мог рассчитывать человек, это на высокие показатели в профессиональной сфере и на соответствующую оценку профессиональных заслуг. Свобода самовыражения приобретала в Италии своеобразную форму, в виде изобретения своего индивидуального стиля неукоснительного следования строгим фашистским правилам. В противном случае человек становится изгоем, теряет свободу, а нередко даже физически уничтожается.
Получить высокую профессиональную оценку в фашистском государстве, не прибегая к идеологическим уловкам, карьеристским приёмам и демонстрации приверженности фашистской доктрине, очень сложно.
В либеральном обществе достаточно обладать полезными для этого общества способностями, ценными для потребителей результатов труда качествами, чтобы при добросовестной и упорной работе подняться на высокий уровень дохода и общественного признания, без каких-либо реверансов в сторону правительства, правящей партии и её политического руководства. В условиях свободного рынка значение имеет лишь личная конкурентоспособность.
Сознательность и самодисциплина признаётся фашистами важными качествами создаваемого «Нового человека». Сознательность предполагает полное добровольное подчинение собственного поведения установленным нормам, самоконтролю своего сознания и проявляется в готовности к самопожертвованию ради фашистских идеалов.
Идеальные люди могли, по мнению фашистов, жить либо в прошлом (легендарный народ-прародитель, мифические герои, боги или пророки), либо в будущем (новый человек, сверхчеловек), но никогда в настоящем. Отсюда идёт традиционное фашистское представление об идеальном человеке, по образу и подобию которого можно и нужно переделать людей современных.
Именно по указанной выше причине, понимание «Нового человека» всегда зависит от концепции прошлого или будущего. Это понимание меняется, в соответствии с «вилянием» изменчивой идеологической линии фашистской партии, с той же скоростью, с какой меняется у фашистов представление о героическом давно минувшем и сказочно счастливом грядущим.
Также быстро меняется фашистская мораль, подстраиваясь под требования конкретного политического момента, в отличие от незыблемого древнего античного гуманизма, неизменных в течение девятнадцати веков основ христианской морали, современных либеральных принципов свободы и равенства всех перед законом.
Личность оценивается фашистами исключительно в контексте отношения к фашистской доктрине, в делах, словах, поступках, приносящих вред или пользу делу установления фашистской диктатуры и последующего удержания власти.
Наличие нейтральной позиции фашисты отрицают, исходя из принципа, сформулированного Бенито Муссолини: «Никто не может остаться в стороне. Кто не с нами, тот против нас».
Фашизм воспитывает в людях потребность в постоянной опеке со стороны государства, внедряет в сознание людей убеждённость в том, что полноценное существование возможно только в фашистском государстве.
«Новый человек» считает недопустимым жить для себя, он живёт исключительно для других, а жить для других, в понятиях любой фашистской идеологии, означает жить для тоталитарного государства, фашистской партии и её вождей. «Новому человеку» должен быть противен здоровый умеренный эгоизм, само собой разумеющийся для человека либеральных взглядов.
Либерал полагает, что свобода порождает эгоизм, который является стимулом для созидательной деятельности, что приводит к удовлетворению потребностей других людей, общества и государства. Коллективизм в понимании либерала — это борьба отдельных, слабых в политическом, экономическом и социальном отношении групп, против других, более сильных.
Либеральный закон защищает слабого от произвола сильного, фашистский закон всегда подтверждает и легитимизует право сильного.
Коллективистская идентичность создаваемого фашистами «Нового человека» важнее индивидуализма. Фашисты полагают, что практические интересы коллектива всегда выше любых других личных ценностей, они даже выше нравственного закона, который, как предполагают ненавидимые фашистами либералы, находится внутри каждого из нас и который отличает нас от животных.
Идеальный «Новый человек» будущего преследует групповые цели добровольно, даже при полном отсутствии какого-либо государственного или общественного давления, обещанного или ожидаемого вознаграждения.
Фашисты выступают за полную коллективизацию всех аспектов существования человека. Они пытаются коллективизировать даже частную жизнь граждан, все стороны которой обобществлялись бы соответствующими подконтрольными общественными организациями и бытовыми коммунами, построенными на иерархическом принципе.
«Новый человек», согласно его идеальной социально-психологической модели, созданной фашистскими теоретиками, вообще не может существовать вне тотальной коллективизации его жизни.
Обосновывая исключительную социальную сущность создаваемого «Нового человека», фашистские учёные всегда сравнивают его с муравьём, который не может жить вне муравейника, с пчелой или с волчьей стаей, тем самым предельно примитивизируя природу человека как социального животного, отрицая его индивидуальность.
Признание коллективизма важным нравственным принципом, в повседневной жизни рождает героев вроде Павлика Морозова, а родственные чувства и дружбу фашизм делает принципиально отличными от аналогичных ценностей в остальном нефашистском мире.
Существует ошибочная обывательская точка зрения о том, что большевизм является дальнейшим логическим развитием экономической и политической теорий Карла Маркса и Фридриха Энгельса, а сталинская концепция советского человека напрямую вытекает из теории эволюции и классического марксизма.
Другим распространенным заблуждением является то, что идеология нацизма построена исключительно на традиционном немецком национализме и новой нацистской расовой теории. После этого делается следующий ошибочный вывод – о принципиальном различии нацизма и советского большевизма сталинского периода (1929-1953 годы). При этом не берутся в расчёт ни нацистские социализм, диалектический материализм и дарвинизм, ни большевистские культы исключительности, ненависти, силы и войны, ни многие другие общие черты идеологий и политических режимов нацистской Германии и Советского Союза.
Примитивизация знания — очень удобный инструмент манипулирования сознанием людей. Не является исключением и фашистские «научные» теории создаваемого «Нового человека». Хорошим примером этого является примитивизация большевиками философии Маркса, теории эволюции человека или вульгаризация нацистами концепции сверхчеловека Фридриха Ницше.
Сверхчеловек у Ницше — это результат развития идей Шопенгауэра и их смешение с упрощённой трактовкой теории эволюции Дарвина в отношении социальных отношений.
По сути, дарвиновская идея борьбы видов в животном мире была, некоторым образом, спроецирована по аналогии на человеческое общество, на мораль. Социальные дарвинисты применяют теорию эволюции напрямую ко всему человечеству, примитивно огрубляя граничные условия применения этой теории и игнорируя возникающие противоречия.
Добавление в эволюционную теорию понятия воли как раз и порождает ницшеанскую идею о возможной эволюции человека в некое сверхсущество.
В философии Ницше воля к власти над миром, являющаяся центральным понятием, это не стремление порабощать других людей, а главная сила, заложенная природой в человеке, что отличает его от всех остальных животных. В этой воле заключено его активное творческое начало, энергия, подчиняющая себе весь окружающий мир. Вселенная представляет собой беспорядок и только деятельность человека, его воля властвовать над окружающим миром, по мнению Ницше, вносит смысл и порядок в этот хаос.
Воля к власти у Сверхчеловека — мифологема, а не набор правил практического социального дарвинизма.
Сверхчеловек полностью свободен от условностей и предрассудков, он отрицает религию и этику, нормы и правила. Ему чужды ханжество христианства, подчинение любой рабской морали. Он абсолютно честен, в первую очередь перед самим собой.
Сверхчеловек является воплощением истинного индивидуализма, максимального разнообразия «великого множества автономных личностей», гимн мужеству отвергаемых в нынешнем обществе одиночек, которым человечество обязано своим интеллектуальным и культурным развитием, научным знанием и техническим прогрессом. Он презирает трусость, серость и обыденность. В своём Сверхчеловеке Ницше воспевает все прекрасное, что есть в человеке, во всей силе и красоте.
Сверхчеловек отвергает идею любого бога, который придуман людьми для угнетения слабых и трусливых, которые не в силах принять даже простую и очевидную истину собственной смерти. Смерти окончательной и бесповоротной.
Сверхчеловек должен прийти на землю, чтобы уничтожить ложь, созданную для самоуспокоения и для управления людьми. Сверхчеловек отвергает христианскую идею равенства, утверждая, что каждый человек — это отдельная огромная Вселенная, непохожая на другие такие же миры.
Сверхчеловек у Ницше — вымышленное сверхмогущественное существо, которое придёт на смену нынешнему человеку и является его эволюционным потомком.
Сверхчеловек придёт также на смену Богу и сможет взять на себя всю меру ответственности, которая раньше возлагалась на Бога. Это прежде всего творец, он подобен, но не равен божеству.
Сверхчеловек — это не новая раса людей, не новая нация или новый этнос, не новое социальное, экономическое или политическое сообщество. Сверхчеловек у Ницше — абстракция, а не подробное описание реального биологического существа. Эта идея, выражая лишь философскую идею как таковую, новый идеал человека, не имеет ничего общего ни с евгеникой, ни с евфеникой, ни с созданием биологически новой породы людей, как это понимали нацисты.
Нацисты, ссылаясь на ницшеанскую идею Сверхчеловека, насаждали культ силы: «Неразумная благотворительность помогает слабым, в ущерб сильным. Разумное общество должно прежде всего позаботиться о сильных, которое даст волевое и жизнеспособное потомство, открыв путь к сверхчеловеку».
Путь к Сверхчеловеку нацисты видели в евгенике, в жёсткой расовой селекции, в уравнении, усреднении и подгонке к некому стандарту.
Стремление к совершенству во всеобщем равенстве Ницше называл скрытым желанием толпы к собственной тирании, к абсолютной власти большинства, которая лишь прикрывается словами о добродетели.
Нацистский Сверхчеловек воплотил в себя всё, что так презирал великий немецкий философ Фридрих Ницше.
Маркс говорил о том, что в будущем не только пролетариат изменит мир вокруг себя, но произойдёт и изменение самих людей, родится новая личность, новая мораль.
Новый человек возникает у Маркса из идеи о постепенной эволюции, в результате которой возникнет намного более физически и интеллектуально развитый человек. Речь идёт об освобождении его от буржуазных и религиозных предрассудков, которое должно происходить в течение жизни нескольких поколений.
Большевики же создали образ «советского человека», которого можно создать как механизм из уже имеющегося в их распоряжении «материала», из разных деталей. Николай Бухарин говорил: «Перед нами проблема обработки людей… и превращение их в такие живые машины, которые бы во всех своих действиях… руководствовались бы новыми принципами, новой пролетарской идеологией».
Новый коммунистический человек не только должен быть похож на машину, он ещё должен был обладать многими взаимоисключающими качествами, например одновременно послушен и смел, самодисциплинирован, инициативен и решителен. При этом коммунисты верили, что «Нового человека» и коммунизм они непременно увидят ещё при своей жизни. Большевизм, который сам себя именует марксизмом-ленинизмом, имеет мало общего с классическим марксизмом, в том числе и в отношении «советского человека».
Механистичность и зоологичность в трактовке природы человека, вульгаризация научного знания — вот основа фашистской идеи «Нового человека».
*****
Связаться с автором можно по электронной почте:
gidra@sergeev.in