Это сокращенный вариант главы 1.10 «Культ силы» из книги о фашизме «Гидра», написанной мной в 1998 году.
25 февраля 2022 года я принял решение сделать книгу бесплатной для скачивания в книжных интернет-магазинах.
Для удобства чтения я опубликовал значительно сокращенный вариант книги, а также разместил в различных сетевых библиотеках отдельные главы книги, для более удобного чтения на мобильных устройствах.
Разрешаю свободное распространение текста книги и цитирование без каких-либо ограничений, при условии указания источника и автора.
========================================================
Не только иррациональный «священный» культ государства и утилитарный вульгарный этатизм диктуют фашистам необходимость строительства политической системы на антидемократической основе, без плюрализма, с установлением иерархии в государстве, партии и обществе по военному образцу, где каждый из руководителей обладает абсолютной властью над подчинёнными и несёт абсолютную ответственность перед своими начальниками. Это продиктовано также фашистским культом силы, в основе которого презрение к слабому и философия насилия.
Насилие в фашистской пропаганде восхваляется, объявляется доблестью и всячески поощряется фашистами.
Культ силы является обязательным признаком любого фашизма.
В либеральном обществе насилие объявляется злом. Насилие со стороны государства признается злом, с которым вынужденно приходится мириться, т. к. насилие выступает в качестве очень эффективного инструмента принуждения гражданина к соблюдению ограничений, существующих в виде правовых норм, предназначенных исключительно для охраны прав остальных граждан.
В идеологиях, отличных от фашистских, насилие является нежелательным, но допускаемым в исключительных обстоятельствах, экстремальным способом решения проблем.
Даже для большинства террористов, для многих ультралевых или националистических радикалов нефашистского толка, теракты являются экстремальным способом давления на власть и способ обратить на себя внимания общества. При этом радикалы признаются в том, что насилие — зло, но это зло необходимое. Они признают насилие крайней мерой, нежелательной, но единственно возможной в сложившихся обстоятельствах.
Марксисты считают насилие частью непрекращающейся борьбы классов. В классических марксистских идеологиях (не берём в качестве примера большевизм, маоизм и прочие «извращения», которые к классическому марксизму имеют лишь крайне опосредованное отношение, в основном через термины и вырванные избирательно куски канонических марксистских текстов) насилие является не самым приятным двигателем естественных процессов, частью истории развития общества.
В фашизме насилие не осуждается, оно почитаемо, так как это единственный достойный уважения, по мнению фашистов, способ борьбы за выживание.
Не симбиоз или сотрудничество с чужаками, а именно борьба за выживание является смыслом существования привилегированной доминирующей группы (религиозной общины, народа, расы и прочих), от имени которой выступают фашисты. Из примитивного социального дарвинизма происходят основные черты фашистского культа — восхваление сильного и презрение к слабому.
Насилие в фашизме не просто способ решения проблем, но также основа идеологии, философии выживания народа и государства, источник права. Слабый достоин лишь презрения, но сильный прав уже потому, что он сильный.
Фашизму не нужны рассуждающие и думающие люди. Манипуляторы, насаждающие в массовом сознании культ силы, используют имеющиеся внутри каждого из нас тёмные стороны психики.
Будучи детьми, мы все без исключения, в той или иной степени подвергаемся физическому или психологическому насилию. Малыш, ещё не умеющий говорить, уже понимает, что родители — это власть и сила. На улице и в школе он видит, как власть над другими получают не самые умные, талантливые или добрые сверстники, а самые сильные.
При этом сила может заключаться в больших кулаках, возможности унижать, дразнить, высмеивать, она может проявляться через влиятельность родителей, предпочтении учителя или директора, в чём угодно, в любом доступном источнике физического и психологического насилия.
Ребёнок видит, как сильные дети стараются подчинить себе более слабых, он постепенно приходит к пониманию, что власть принадлежит исключительно сильным, а не самым умным или в чём-то талантливым.
Так с детства воспитывается уважение к силе. Это свойство человеческой природы уважать силу успешно эксплуатируется фашистскими идеологами и пропагандистами. Задача фашистского пропагандиста заключается в вытаскивании на поверхность глубинных корней страха перед силой, культивирование ненависти и агрессивности, заключённых в самой человеческой натуре.
Культ силы в фашизме, в отличие от других исторически существовавших обществах и государствах, известных почитанием физической силы и ловкости, здорового тела, молодости и воинской доблести, имеет вполне конкретный философский базис — социальный дарвинизм.
Этот базис ставит под сомнение традиционное представление о морали, религии, культуре и роли насилия. По мнению фашистов, воля к жизни, стремление к подчинению окружающего мира, ницшеанская воля к власти является единственно достойным стремлением любого живого существа. Интеллигентность, законопослушность, образованность, воспитанность, нравственность фашистам не нужны и всегда воспринимаются ими как слабость.
В политической сфере этот культ выражается в общественном одобрении насилия как аргумента в политической дискуссии, принятия в качестве нормы «естественного» желания фашистов подавить, а лучше вообще уничтожить политических оппонентов.
Если интеллект у фашистов не является основным личным качеством удачного лидера, а главным провозглашаются решимость и воля к победе, то любой фашизм всегда с презрением относится к интеллектуалам, пытающихся объяснить окружающий мир с рациональной точки зрения.
Размышление для фашистов — это не мужественное дело. Главное — борьба и действие. Борьба ради борьбы и действие ради действия.
Мужественность и сила — вот то, к чему следует стремиться каждому рядовому фашисту.
Муссолини считал, что единство нации может быть основано лишь на «…действии и чувстве, а не рассуждениях». Аналогично обосновывал собственное презрительное отношение к современной ему немецкой интеллигенции и Адольф Гитлер.
Теоретики итальянского фашизма Джованни Джентиле и Альфредо Рокко также были убеждены во вреде интеллектуализма. По мнению фашистских теоретиков, фашизм не нуждается в каких-либо особых доказательствах, поскольку он есть абсолютная истина понятная каждому, это истина, проверенная историей.
Интеллигент — ругательное для фашиста слово. Основная функция интеллигенции, по мнению фашистов, заключается не в свободном творческом труде, а в постоянном воспроизводстве фашистских ценностей, в консолидации общества на основе единства фашистских представлений о мире.
Цель такой интеллектуальной работы — увеличение возможностей трансляции в общество фашистских идей, создание для этого различных интеллектуальных продуктов, новых форм культуры, быта и стереотипов поведения.
Для подведения теоретической базы в обоснование культа силы, фашисты используют исторические примеры построения великих империй сильными, крайне жестокими и, по мнению фашистов, из-за этого наиболее жизнеспособными племенами.
В пример, как правило, приводятся: Персидская империя Ахменидов, Македонская империя, Римская Империя, империя Чингисхана и подобные им. В качестве прямого примера для подражания фашисты часто вспоминают викингов, правивших Севером Европы и Англией более трёх сотен лет и кельтов, поражавших современников своей жестокостью и культом силы.
Современные социологи и антропологи, пропагандирующие фашистские взгляды, часто в качестве примера, иллюстрирующего справедливость социального дарвинизма и изначальную природную агрессивность вида Homo Sapiens, приводят историю племени маори.
Маори — ужасающе жестокое племя, в котором культ силы имел преимущественное значение перед традиционными религиозными племенными культами. Маори не только выжило в длительных войнах 1807—1845 годов с другими местными племенами, быстро восстановила свою численность, но и поработило все остальные племена Новой Зеландии. В результате этих межплеменных войн племя маори на многие годы вперёд обеспечило своё доминирование, устроив геноцид, в котором были полностью истреблены целые новозеландские народности, такие как мориори.
Культура и религиозные верования мориори содержали полное табу на любые войны и каннибализм, который был нормой у племён Новой Зеландии, Полинезии, Меланезии. Абсолютный пацифизм мориори стал единственной причиной их полного исчезновения. Во время нападения маори в 1835 году, некоторые молодые мориори потребовали от вождей снять моральный запрет на убийство. Однако верховные вожди на совете племени решили, что моральные принципы мирного островного народа и его религиозные запреты важнее защиты от воинственных каннибалов маори. После чего воины маори, не встретив сопротивления, стали просто резать мирных мориори как скот, они просто убивали всех подряд, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. Закончилась массовая бойня пиршеством победителей, на котором было съедено несколько сотен убитых мориори.
Антропологи, историки и социологи, поддерживающие социально-дарвинистские представления об отношениях в человеческом обществе, о значении насилия в истории цивилизации, полагают, что присущая всему роду человеческому агрессивность и стремление к власти не оставляют человечеству другого выбора, кроме того, как только постоянно воевать, захватывать, грабить, порабощать другие народы.
Один из основоположников социального дарвинизма Герберт Спенсер, полагал, что источником любого социального прогресса является, так же, как и эволюции в животном мире, борьба за выживание путём полного устранения конкурентов. Для вида Homo Sapiens это означает полное истребление или порабощение соседних племён.
Уильям Самнер полагал, что социальное неравенство внутри социума, а также борьба между различными расами и народами необходимы для прогресса современной цивилизации. В качестве доказательства он приводил жесточайшую конкуренцию среди людей внутри страны во время стремительного развития индустриального общества и конкуренцию государств за ресурсы и рынки сбыта в эпоху нарождающегося империализма.
Фашисты считают, что так как жестокая конкуренция, борьба живых существ между собой проявляется в живой природе повсеместно с момента зарождения жизни, а правота сильного Homo доказана всей человеческой историей, фашизму не нужно ничего больше обосновывать, в отличие от изначально порочных, по мнению фашистов, научных теорий государства и общества.
Итальянские фашисты считали себя потомками римских легионеров, признававших лишь воинскую доблесть и силу, в качестве достаточного оправдания своего права властвовать над другими народами.
Для итальянцев Муссолини — спортсмен, образцовый властный, но справедливый «отец народа». Газеты печатали его фотографии с голым торсом на лошади, на лыжах в Альпах, на пляже, занимающегося гимнастикой. Он был прекрасным пловцом, о чём также не забывали писать газеты, постоянно уделявшие особое внимание хорошей физической форме дуче.
Фашистский вождь должен олицетворять здоровье и силу, вызывать восхищение этими своими качествами. «Итальянцы нуждаются в физической закалке, как немцы в военном успехе» — утверждал Муссолини.
Культ силы всегда имел своих сторонников среди немцев. В немецком обществе культ силы сохранялся веками в виде идеалов рыцарства. Нацистам не пришлось ничего создавать заново. Культ германского кайзера был с лёгкостью заменён на культ фюрера, культ немецкого рыцаря-крестоносца — культом благородного воина-нациста, а прусский культ силы и дисциплины — фашистским культом силы и жестокости.
В основе фашистского культа силы лежат: теория естественного отбора, теория сильной власти Макиавелли, доктрина общества-государства Гоббса, принцип сакрализации государственной идеи Гегеля, философские воззрения на волю и власть Ницше.
Фашистский культ силы базируется на трёх главных постулатах:
1. Выжить может лишь тот, кто способен бороться. Все слабые непременно погибают.
2. Провидение даёт силу тому, кто достоин быть сильным, кто имеет волю и способность к борьбе.
3. Сила сама по себе является доказательством правоты – прав тот, кто сильнее. Это закон живой природы, так устроена вся жизнь, от колонии мельчайшей бактерии, до целых народов.
В конце XIX века идеи Дарвина о доминирующей роли естественного отбора при формировании видов в живой природе стали переносится на человеческие сообщества и общественные отношения.
Cоциал-дарвинисты утверждали, что человечество стало доминировать на планете, так как оно неестественно (для остального животного мира), патологически агрессивно. Например, у человека отсутствуют сдерживающие факторы, которые делают совершенно невозможным для других животных массовое уничтожение представителей своего вида (масштабные войны животных одного вида невозможны в природе).
Предшественники фашистов считали именно агрессию основным двигателем человеческой эволюции. При повышенной агрессивности физическая сила, выносливость и крепкое здоровье, а не интеллект или мораль становятся решающими условиями для выживания.
Социал-дарвинизм является источником различных наукообразных расовых теорий. К примеру, его использовали сторонники рабства из южных американских штатов в своих спорах с аболиционистами в XIX веке, он являлся основой идеологии немецкого национал-социализма в XX веке.
Социал-дарвинисты полностью игнорируют то, что не только в человеческом обществе, но и в животном мире кооперация и взаимопомощь очень часто являются более эффективными способами выживания, чем межвидовая или внутривидовая борьба и конкуренция за ресурсы (воду, пищу, территорию и пр.).
Сострадание, которое современный цивилизованный человек проявляет к чужакам, по мнению фашистов, противно человеческой природе и эволюции, ослабляет естественный отбор и ведёт к вырождению. Фашистские учёные считают повышенную внутривидовую агрессию преимуществом человека как вида и называют её эволюционно оправданной формой поведения, способствующей адаптации и выживанию во враждебной среде и во враждебном окружении таких же агрессивных популяций Homo Sapiens.
По мнению фашистов, необходимым условием активности личности является её воля к власти. Воля к власти и естественная агрессия называются единственно возможными нормами поведения для человека. При этом сила не должна быть направлена на намеренное причинение боли и страданий жертве ради получения извращённого садистского удовольствия, а может быть использована лишь как способ отмщения, наказания врага или для достижения конкретной практической цели. Причинение ущерба жертве не является этой целью, хотя и допускается.
Жестокость по отношению к другим людям признаётся фашистами необходимым, достаточным и единственно возможным действием для своей защиты и устрашения врагов.
Жестокость к врагу преподносится фашистами как рыцарская доблесть настоящего мужчины в деле защиты себя, своей семьи и своей группы (нации, страны, религиозной общины). Превентивное насилие по отношению к предполагаемым врагам, которые никакой враждебности ещё не проявили, не только допускается, но и признаётся целесообразным. Насилие должно быть как можно более жестоким, чтобы максимально устрашить врага.
Фашизация общества проявляется также в том, что под влиянием пропаганды перестают работать сдерживающие механизмы, при наличии которых человек ранее не мог открыто проявлять свои негативные эмоции (гнев, злобу и им подобные), признаваться в считавшихся раньше неприличными чувствах и переживаниях, предъявлять к окружающим претензии, признаваемые ранее неуместными. В какой-то момент проявление агрессии и злобы становится нормальным, естественным в фашистском обществе.
Для проявления жестокости в фашистском обществе не обязательно наличие личного вовлечения в конфликтную ситуацию, в качестве стимула агрессивности. Поводом для проявления агрессивной жестокости в фашистском обществе чаще всего является групповая солидарность, по сути, обыкновенное стадное чувство, присущее многим видам животных.
Побуждаемая этим чувством агрессия направлена на получение одобрения со стороны окружающих, для признания за человеком желаемого статуса в этой группе.
Если открыто проявить жестокость отдельному человеку не позволяет воспитание, то причиной возникновения у него стадной жестокости может быть сильное групповое психологическое давление.
Жестокость бывает как инициативной, так и вынужденной. Например, из желания не выделяться из толпы своим толерантным отношением к врагам и инакомыслящим, из соображений личной безопасности, то есть обыкновенное малодушие.
Независимо от провозглашаемого фашистами принципа «справедливой жестокости», реальными причинами инициативной жестокости чаще бывают вполне приземлённые стремления людей.
Среди ситуаций, провоцирующих у конкретного человека жестокость по отношению к врагам фашизма (как к явным, так и мнимым) и просто инакомыслящим могут быть:
1. Намеренное унижение чужого достоинства, спровоцированное патологическим состоянием психики (чаще всего вследствие комплекса собственной неполноценности).
2. Привлечение к себе внимания лидеров группы, например, для продвижения по иерархической лестнице в локальной социальной группе или в фашистской организации.
3. Получение садистского удовольствия от причинения страданий и боли другому человеку.
4. Месть конкретному лицу или группе лиц за реальные или мнимые виновные действия.
5. Стремление к лидерству в группе (в организации, на работе, среди соседей и пр.) путём публичной демонстрации жестокости в целях устрашения или за счёт устранения конкурентов.
6. Стремление обогатиться за счёт жертвы.
Человека трудно заставить быть жестоким к незнакомцам, если это не спровоцировано агрессией со стороны жертвы, психологическим давлением со стороны третьих лиц или нахождением под сильным психологическим влиянием агрессивной толпы.
Склонность к активной немотивированной жестокости наблюдается лишь у небольшого числа изначально агрессивных людей с пониженной самооценкой (комплексом неполноценности), патологически подозрительных и злобных, нетерпимых к мнению других или у психически нездоровых людей. Как правило, именно такие люди с неустойчивой психикой, изначально патологически агрессивные становятся первичным «запалом» для возбуждения агрессивности в толпе.
Поощряемая фашистской общественной моралью «необходимая и достаточная жестокость к врагам» благородного рыцаря и защитника, на деле при переходе к масштабам больших людских масс, превращается в ничем не мотивированную жестокость ради самой жестокости, которая часто превращается в обыкновенный криминальный беспредел с грабежами и убийствами, бессмысленные террор ради террора или геноцид ради геноцида.
Масштабность насилия всегда зависит от уровня вовлечённости в такие действия агрессивной толпы непосредственно самого государства, его пропагандистского и репрессивного аппаратов.
Для увеличения мужественности фашистами насаждается массовый спорт, занятия которым признаются обязательными для всей молодёжи и части взрослых мужчин, годных к военной службе. Спорт уже изначально агрессивен, так как имеет состязательную природу, когда спортсмены на соревнованиях стремятся нанести поражение своим соперникам. Тем не менее спортивная агрессия не мотивирована ненавистью и деструктивностью, она естественна и нормальна в любом обществе, если только не нарушает существующие моральные нормы.
Спортивные состязания, сами по себе, никогда не порождают у спортсменов необходимых фашистам качеств. Эти качества появляются лишь как результат работы фашистских пропагандистов.
Фашистам нужны не просто физически здоровые люди, им нужны сильные и бесстрашные воины, готовые убивать. Для получения необходимого эффекта массовый спорт идеологизируется и милитаризуется. Это может принимать вид военно-спортивных праздников или военно-спортивных игр.
Из Приказа Министерства спорта Третьего Рейха от 1 сентября 1937 г.: «…направить весь немецкий спорт к единой цели физического укрепления и осуществления военного обучения немецкого народа». В точности то же самое происходило и в других фашистских европейских странах в первой половине XX века. Массовый спорт рассматривается как подготовка к будущим войнам.
Картина сильно меняется, когда дело касается зрелищных видов спорта, особенно командные, где целью для идеологов и пропагандистов становятся не спортсмены, а зрители. Мотивирующая и мобилизационная сила любых массовых зрелищ, в том числе и спортивных, известна ещё с древности. Этим пользовались политики времён Римской Республики, устраивавших гладиаторские бои для получения голосов на выборах. Многие восточные правители в античные времена устраивали спортивные состязания для поднятия боевого духа воинов перед предстоящей войной.
Спортивные рекорды становятся для фашистов доказательствами превосходства не отдельных спортсменов, а всего народа. В этом и состоит разница между зрелищным спортом в фашистских и в демократических странах, где спорт является в большей степени состязанием спортсменов и спортивных клубов.
В демократических странах массовый спорт — это бизнес, состоящий из разных коммерческих спортивных заведений, и заниматься или нет спортом — личное дело каждого гражданина. Массовый спорт не идеализируется, не идеологизируется, он не становится предметом государственной пропаганды. Зрелищные виды спорта в этих странах становятся частью шоу-бизнеса, подчиняясь его законам и зависят целиком от экономической, а не политической конъюнктуры.
Долгое время футбол был просто зрелищем и существовал вне политики. Идея сделать спорт инструментом политики пришла впервые в голову итальянскому диктатору в 1927 году. По словам Муссолини: «Футбол — это бескровная война без оружия, возбуждающая здоровую ненависть к врагам и решимость к действиям».
С этого момента усилиями итальянских фашистов футбол стал первым международным видом спорта, а футбольные соревнования преподносились фашистскими идеологами как настоящая война итальянцев с другими народами на мирном поле.
Именно вокруг футбола в дальнейшие годы формировалось национальное имперское сознание итальянцев, он стал настоящим идеологическим оружием в деле доказательства преимущества итальянской нации и фашистов. Управляя футболом, можно было управлять и целыми народными массами.
С помощью футбола Муссолини в течение всего своего правления насаждал идею превосходства возрождённого народа Италии, показывая своих соотечественников сильными, мужественными, непобедимыми. Каждый футбольный матч воспринимался в фашистском обществе как военная битва, каждый мировой чемпионат — как настоящая война против остального враждебного мира.
При этом в интервью и личных беседах сам Бенито признавался, что всегда был равнодушен к футболу, но, по его словам: «...народу он нравится, народу нравится побеждать».
Вершиной искусства фашистской пропаганды культа исключительности итальянцев, культа силы, молодости и здорового тела, стал второй мировой чемпионат по футболу 1934 года, прошедший в Италии. Небогатая страна потратила на этот чемпионат немыслимые по тем временам деньги, встав фактически у края пропасти возможного банкротства. Президент ФИФА Жюль Римэ позже признался, что Чемпионат мира в 1934 году был организован целиком итальянскими фашистами и ФИФА почти не участвовало в его организации.
Италия выиграла тот чемпионат, в результате чего уверенность в силе и непобедимости итальянцев, в непогрешимости дуче охватила весь народ целиком. Именно этот чемпионат до сих пор считается кульминацией единения итальянцев, фашистской партии и её вождя.
В сегодняшней Италии стоят мраморные статуи могучих атлетов времён Муссолини, которые никто не решается убрать. О культе силы и молодости фашистской Италии напоминает «Форо Италико», построенный для восхваления фашистского режима и лично Муссолини. Это поистине грандиозный спорткомплекс, включающий в себя футбольный олимпийский «Стадио Олимпико», комплекс «Стадио лей Марми», построенный в надежде, что Международный олимпийский комитет примет решение о проведении летних Олимпийских игр 1940 года в Риме, Академия физического воспитания, плавательный стадион, теннисные корты.
Не забывали итальянские фашисты и важности идеологической работы с молодым поколением. Основными задачами Итальянской ликторской молодёжи были спортивная и начальная военная подготовка. Для этого первичные организации проводили по всей Италии ежегодные сборы для подготовки молодых итальянцев к будущей военной службе.
С 11 лет итальянских детей учили стрелять из винтовок, пользоваться противогазом и кидать гранаты, а уже с 16 лет они тренировались стрелять из пулемётов и водить танки. По всей Италии была создана целая разветвлённая структура детских и молодёжных фашистских организаций, прообразом которой послужила аналогичная советская ступенчатая возрастная система детских и молодёжных организаций «октябрята – пионеры – комсомольцы».
Итальянские фашисты в 1930-е годы проводили по всей стране около ста различных спортивных молодёжных соревнований ежегодно (фактически одно мероприятие каждые три дня) разных уровней, от школьных и университетских, до региональных и общегосударственных.
Гитлер также очень ценил спортивное воспитание молодёжи и зрелищные мероприятия, несмотря на то что сам был полностью равнодушен к зрелищному спорту и считал это развлечение для глупых стадных людей. По его словам, безумная эйфория спортивных болельщиков как раз та благодатная почва для взращивания в народных массах чувства единения всего немецкого народа и пропаганды националистических идеалов.
Действительно, попадая на стадион, человек сразу становится частью безликой человеческой массы, где его личность растворяется, и он целиком подчиняется стадному чувству, инстинктам толпы. «Не наука и искусство делает нацию сильной, только война, а в мирное время – спорт» — вот мнение Гитлера.
Бытует мнение о том, что именно Гитлер затеял проведение Одиннадцатых Летних Олимпийских игр 1936 года, в том смысле, что сама идея проведения Игр изначально исходила от лидера нацистов. Это очередной исторический миф. Германия была выбрана в качестве страны, где будут проведены очередные Олимпийские игры, ещё во времена Веймарской республики, в 1931 году. А в 1933 году перед Международным олимпийский комитетом рядом американских спортивных организаций, членами которых были чернокожие спортсмены, был поставлен вопрос о переносе Игр из Третьего рейха в другую страну. Вполне серьёзно обсуждался вопрос о переносе Игр из Берлина в Барселону.
Ещё одним мифом является то, что, якобы ритуал с факельным марафоном и зажжением олимпийского огня был придуман нацистами. На самом деле, ещё 17 мая 1928 года в Амстердаме состоялась первая церемония зажжения олимпийского огня.
Не являясь инициаторами проведения Игр на территории Третьего Рейха, тем не менее нацисты по максимуму использовали для пропаганды каждый пфенниг, вложенный в строительство олимпийских объектов, в организацию и проведение Олимпиады.
Открытие Олимпиады впервые транслировалось в прямом эфире по телевидению, которое тогда ещё являлось новинкой. Выдающаяся немецкий режиссёр Лени Рифеншталь сняла документальный фильм об Олимпийских играх, до сих пор считающийся кинематографическим шедевром, намного опередившим технику съёмок и кинематографические приёмы того времени.
Гитлер сделал всё для того, чтобы МОК не изменил своё решение о проведении XI летних Олимпийских игр в нацистской Германии. В ход шли дипломатические игры, подкуп чиновников и личные реверансы Гитлера барону Кубертену.
Инициатору организации современных Олимпийских игр в Германии оказывали почести как европейскому монарху. Его именем была названа площадь и поставлен памятник. Больше нигде в мире ему памятников не ставили. Нацисты выдвинули кандидатуру Кубертена в качестве номинанта на Нобелевскую премию (которую в результате получил не Кубертен, а противник Гитлера немец Карл Оссиецки, находившийся в нацистской тюрьме).
Кубертен высказывался о нацистской Германии с нескрываемым восхищением: «Немцы имеют наиболее полное понимание всеобъемлющей культурной силы олимпийской идеи». Барон предложил немецкому правительству учредить Олимпийский институт. Он был ярым сторонником как немецкого нацизма, так и итальянского фашизма. Вот только его заинтересованность в фашистах не была бескорыстной, он с охотой принимал деньги от нацистов, норвежских и итальянских фашистов.
Каудильо Франко также уделял особое внимание физическому воспитанию молодёжи, которая вскоре должна была стать солдатами испанской армии и зрелищным видам спорта. Школа и армия при Франко слились в единый механизм по «воспроизводству из негодного молодого материала настоящих фалангистов». Особое место в образовании занимали религиозное воспитание, история и физическая подготовка.
Повышенным вниманием и заботой Франко пользовался футбол, как самая популярная игра в Испании. Франко лично занимался делами футбольного клуба «Реал Мадрид», которому покровительствовал. Диктатор наизусть помнил состав «Реала» в каждом матче сезона. При правлении каудильо «Реал» шесть раз выигрывал Кубок чемпионов. Франко утверждал: «Футбол делает испанца смелым и агрессивным. Сопереживание своей национальной команде делает испанца испанцем».
Зрелищные спортивные мероприятия в пропагандистских целях использовали европейские фашистские лидеры: Салазар, Павелич, Антонеску, Дольфус.
Иди Амин, фюрер угандийского «чёрного фашизма», уничтоживший полмиллиона соотечественников создал национальную футбольную команду «Журавли», которой угандцы продолжали гордиться даже через много лет после смерти диктатора. Массовые спортивные соревнования были обставлены как национальные праздники. В стране была настоящая футбольная истерия, больше похожая на религиозный культ, чем на спортивный праздник.
Конголезский вождь Мобуту Сесе Секо лелеял национальную футбольную команду «Леопарды». После победы в 1998 году, когда конголезские футболисты выиграли Кубок Африки, в аэропорту спортсменов национальной футбольной команды встречала стотысячная толпа фанатов. Мобуту подарил каждому футболисту по дому и автомобилю. Диктатор тратил миллионы не только на футбол, но и на другие зрелищные спортивные соревнования. В 1974 году в Конго (тогда уже переименованный в Заир) приехал самый известный на все времена боксёр Мохаммед Али, чтобы провести с Джорджем Формэном бой за титул чемпиона мира.
Стремление фашизма к тотальному контролю выражается в попытках государственного регулирования всех сторон жизни человека, включая также заботу о собственном здоровье. Подобное вмешательство не ограничивается пропагандой здорового образа жизни и массового спорта, строительством спортивных сооружений и мест отдыха граждан. Это почти всегда выливается в принуждение, различными способами, вести этот пропагандируемый здоровый образ жизни. Употребление алкоголя и курение табака уже не считаются личным выбором человека, а являются предметом контроля со стороны государства.
В Третьем Рейхе впервые в XX веке были применены репрессивные методы борьбы с курением. Насаждение здорового образа жизни были отражением существовавшими в немецком обществе культом силы и традициями восхваления здоровья и молодости.
Гитлер публично заявил, что после завершения войны курение табака в армии будет полностью запрещено. Борьба с курением было не только личной инициативой Гитлера, но и являлась также одной из мер оздоровления нации, входившей в долгосрочную программу нацистской партии.
Нацистские учёные проводили масштабные исследования вреда от табакокурения. Пропаганда утверждала о том, что курящая женщина, отравляет табачным дымом всё вокруг, разрушая не только свой организм, но и здоровье своего мужа, а что ещё хуже — вредит будущему потомству (молоко курящих матерей̆ содержит никотин). Такая женщина, по мнению нацистов, не может быть женой и матерью. Немецкий врач Мартин Штэммлер, утверждал, что курение во время беременности очень часто приводит к мёртворождениям и выкидышам. По этому вопросу было написано множество книг, одна из них, авторства Агнессы Блум, «специалиста» в области расовой гигиены, опубликованная в 1936 году была в этом же году рекомендована партией в состав обязательной программы воспитания немецкой молодёжи.
Статьи о вреде курения публиковались в немецких журналах «Здоровая жизнь» и «Здоровый народ», «Народное здоровье». Был создан даже специальный журнал «Чистый воздух». В городах массово расклеивались плакаты и силами гитлерюгенда и немецкой молодёжной нацистской женской организацией «Союз немецких девушек» распространялись листовки среди населения.
В июне 1939 года в Германии было создано государственное «Бюро по борьбе с табаком и алкоголем». Постепенно борьба с курением из чисто пропагандистской становилась всё более репрессивной. Появился запрет на курение в городском и железнодорожном транспорте. Было ограничено курение в кафе и ресторанах. Постепенно были введены запреты на курение во всех партийных и большинстве государственных учреждений, полиции, во всех медицинских и образовательных организациях. Военнослужащим было запрещено курить на службе и на улице (курить можно было только в казарме или дома). Служащим люфтваффе и сотрудникам немецкой почты запрещено было курить не только на службе и на улице, но также и дома.
В 1943 году был введён полный запрет на курение в общественных местах для молодых немцев. Курящих исключали из нацистской партии и выгоняли с работы. Никому и в голову не приходило, что распоряжаться собственной жизнью и своим здоровьем – личный выбор человека, а вмешательство государства попросту неуместно.
Вся эстетика фашизма пронизана романтическими представлениями о силе и мужской красоте. Всякий фашизм эксплуатирует идею воинствующей агрессивной маскулинности, центральной темой которой становятся образы сильного мужского тела, чаще всего — воина. В противоположность античности, где фигура атлета олицетворяла уверенность, спокойствие и красоту, нацистское искусство подчёркивало напряжённость и волю.
В Италии при Муссолини строились музеи, пропагандирующие фашистское искусство, римский стадион был окружён 60 гигантскими мраморными статуями атлетов. За счёт государства заказывалось огромное количество подобных статуй и картин для тысяч государственных и муниципальных учреждений, университетов, средних школ.
Советские девушки с веслом и дискоболы есть не что иное, как копии итальянского и немецкого фашистского искусства. Вообще, любое развитие фашистского искусства неизбежно порождает «тиражирование» одних и тех же концептуальных решений, использование одних и тех же художественных образов в пропаганде. Самым известным скульпторам нацистского искусства Арно Брекеру и Йозефу Тораку подражали не только скульпторы в Германии и Италии, но и в Испании, Португалии, Греции, Бразилии, Норвегии.
В 1930-е годы фашистский культ здорового и сильного тела ассоциировался у людей на всех континентах с молодостью и силой нового явления, набиравшего силу по всему миру — фашизма. В СССР этот культ был отражением народных представлений о силе и молодости новой советской страны.
В фашистских художественных образах бросается в глаза их не интеллектуальность (а если точнее — вызывающая антиинтеллектуальность) и эстетическая нечувственность, в противоположность, к примеру, модернистскому интеллектуализму, чувственности импрессионизма, романтизму классицизма эпохи Ренессанса.
Фашистское искусство, по большей части, нереалистично. Оно предельно идеализировано. К примеру, Брекер часто создавал такие мужские образы, которые никогда не могли существовать в действительности, по чисто анатомическим ограничениям на строение человеческого тела. Он создавал нереально идеальные тела, вкладывая в них ощущение напряжения и силы для того, чтобы они соответствовали нацистским канонам. Лица на скульптурах Брекера крайне невыразительны, на них не отображается ни мысли, ни чувства, одна лишь мощная неукротимая сила, требующая безоговорочного подчинения.
В скульптурах Брекера, созданных по заказу нацистского государства, никогда не было ничего, кроме ненависти и грубой силы. При взгляде на эти скульптуры возникает именно то ощущение, которое и пытался вызвать своим искусством нацистский скульптор — в этом мужском теле есть сила и воля к победе, ему не нужны душа и разум.
Фашисты всех времён, со всех стран и континентов всегда чувствовали себя создателями могучей империи, представляя её в сравнении с великими империями прошлого.
Для Италии — это Римская Империя, для немцев — Священная римская империя, для испанцев — Королевство Испания времён Габсбургской династии, для португальцев — Великая колониальная империя XV-XVIII веков, для венгров — Венгерское королевство XIV-XV веков. Именно по этой причине в большинстве фашистских государств Европы в первой половине XX века главным стилем был ампир.
Древние империи служили источником вдохновения для поэтов, писателей, кинорежиссеров, архитекторов, художников и скульпторов. Величественность, простота и гигантизм отражали отношение к истории фашистских творцов. Огромные статуи реальных или мифических героев, картины былых военных побед, эпические картины с огромными массовками и нереально героическими персонажами, говорящими лозунгами – образчики фашистского искусства, дожившие до наших дней. Они очень хорошо отражают дух эпохи и настроение одураченных пропагандой людских масс.
От изобразительного и монументального фашистского искусства требовалось вписываться в соответствующие архитектурные ансамбли новых зданий и сооружений, а также в интерьеры фашистских госучреждений, общественных зданий. И оно прекрасно вписывалось, дополняя впечатления зрителя от символизма и гигантизма фашистской архитектуры.
Часто фашистское искусство «опускается» до уровня люмпена, примитивизируется буквально до лубка и гротеска. Визуальные образы прямой пропаганды и идеологизированного фашистского искусства всегда были очень эффективными для промывания мозгов.
В пропагандистском издании «Книга картинок для больших и маленьких», на рисунке школьницы Евы Бауер были изображены красивый мускулистый немец и толстый уродливый еврей. Даже без соответствующих подписей натренированный пропагандой взгляд немца безошибочно определял, где немец, а где еврей. Немец был изображён сильным и волевым, а еврей слабым, но подлым и хитрым. В нацистском изобразительном искусстве евреи всегда изображались уродливыми дегенератами. Подобный приём использовали также итальянские фашисты, изображая коренных жителей Северной Африки.
Фашистское искусство, восхваляющее культ силы полностью специфично, так как это чисто пропагандистское искусство, предназначенное для единственной цели — пропаганды фашистской идеологии. Вне этой идеологии оно не существует и интересно лишь историкам.
Кроме воспитания физически здоровой молодёжи, почитающей собственную силу как своё право быть жестоким по отношению к другим, фашисты заинтересованы и в уменьшении количества слабых, которые, по мнению фашистов, не достойны жить по причине своей слабости.
Благодаря интенсивной нацистской пропаганде, немцы не желали находиться рядом с людьми, не способными к борьбе, а следовательно, по их мнению, бесполезными. На фашистских плакатах и открытках, в иллюстрациях к пропагандистским текстам, фотографии беспомощных инвалидов противопоставлялись фотографиям сильных атлетов, розовощёких здоровых немецких детей, красивых молодых немок. Немцам внушали необходимость избавиться от «балласта» слабых и нетрудоспособных, чтобы обязанности по их содержанию не возлагались на немецкое государство, а в реальности на молодых и сильных немцев.
Первоначальными задачами официальной программы по уменьшению количества «неполноценных» граждан были мероприятия по стерилизации умственно отсталых и больных наследственными неизлечимыми тяжёлыми заболеваниями.
С одобрения нацистской партии, государство ввело в действие чудовищную программу умерщвления людей, которые считались «бесполезными» для общества, угрожающими генетической чистоте арийской расы и потому недостойными жизни. Части этой программы были известны под различными наименованиями, в зависимости от субъектов, места умерщвления и способов убийства. Общее название этой программы — «T-4» (иногда она именовалась без стыдливого цифробуквенного кодирования, правдиво и цинично — «Эвтаназия» (Sterbehilfe) или «Принудительная эвтаназия» (erzwungene Sterbehilfe).
В круг действия программы сначала попали нетрудоспособные лица (инвалиды, а также болеющие свыше 5 лет), неизлечимо больные дети до трёх лет, а потом и некоторые другие категории граждан Третьего Рейха.
В мае 1939 года мать и отец неизлечимо больного младенца, супруги Кнауры обратились к директору клиники детских болезней Лейпцигского университета профессору Гателю. Профессор подтвердил факт неизлечимости младенца, добавив, что для него и родителей лучшим выходом будет лёгкая и гуманная смерть ребёнка, осуществлённая врачами. Когда супруги попросили умертвить своего ребёнка безболезненным путём, профессор отказался, сославшись на то, что подобные действия рассматриваются немецким уголовным законом как убийство. Профессор предложил родителям обратиться к фюреру. Эта просьба действительно была передана Гитлеру. После проверки личным врачом фюрера Карлом Брандтом всех обстоятельств, просьба Кнауеров была удовлетворена. Гитлер дал поручение Мартину Борману разработать совместно с министерством юстиции Третьего Рейха правовую процедуру для проведения подобных акций. Сразу после того, как младенец Кнауров был умерщвлён в университетской клинике Лейпцига, последовала массовая кампания, для руководства которой был создан государственный комитет по научному изучению наследственных тяжёлых болезней.
Нацисты не скрывали то, что главной целью умерщвления инвалидов была экономия государственных денег на содержание неизлечимо больных людей. На одном из нацистских плакатов было откровенно написано: «Этот больной за время жизни обходится народу в 60 000 рейхсмарок. Гражданин — это и твои деньги!». В пропагандистском киноролике говорилось: «Государство тратит на одного инвалида 5.5 рейхсмарок в день. Средняя немецкая семья живёт на 5 рейхсмарок в день».
Нацистскими врачами были разработаны специальные анкеты, где выяснялось, является ли пациент работоспособным и каким заболеваниям он страдает. Так как руководство медицинских учреждений, где нацистами проводился сбор информации о больных, не информировали об истинной причине сбора данных (в сопроводительных документах указывалась иная причина — планирование государственных расходов на содержание пациентов), то часто в целях получения государственного финансирования на оказание медицинской помощи неизлечимо больным пациентам, нетрудоспособность пациентов значительно преувеличивалась врачами. Из-за этого, как минимум половина пациентов, отобранных для убийства, были частично трудоспособны и не попадали под установленные нацистами критерии отбора.
Среди неизлечимых душевнобольных было очень много представителей интеллигенции, причём той её части, которая относилась к научной и культурной немецкой элите. Часто высокий интеллект сопровождает какой-либо психический недуг и это действительно очень распространённое явление. Такие люди только относительно нездоровые, а бо́льшая их часть страдает лишь временными расстройствами психики, в промежутках между непродолжительными припадками они обладают абсолютно здоровым рассудком и даже повышенным интеллектом.
Программа «Эвтаназия» проводилась под контролем сотен немецких врачей, которые по анкетам пациентов решали, кто может остаться жить, а кто должен умереть. Врачи подписывали смертные приговоры больным людям, даже не видя их лично.
Директор физико-химического отдела института криминологии Альберт Видманн предложил для этих целей использовать угарный газ. Другие врачи для умерщвления предлагали использовать внутривенные инъекции ядов или воздушную эмболию, вводя шприцем воздушную пробку прямо в вену. Но из-за технических сложностей в реализации, остановились на угарном газе и распространённом в то время в Европе очень дешёвом средстве для борьбы с насекомыми «Циклон-Б» (действующее вещество — летучий газ цианид водорода), который производится и используется до сих пор в качестве инсектицида («Uragan D2» чешского производства). Нацистскими инженерами также были разработаны стационарные и передвижные газовые камеры – герметичные автомобильные фургоны, внутрь которых подавались выхлопные газы из двигателя.
Первыми инструментами умерщвления стали стационарные газовые камеры, установленные в замке Хартхейм, в Австрии, где располагался нацистский «Институт Эвтаназии». Через некоторое время нацистские врачи всё-таки обратились к технологии убийства с помощью инъекций.
Особый восторг у нацистов вызвали передвижные газовые камеры (газвагены), очень простой процедурой убийства. Ничего не подозревающие жертвы без сопротивления, добровольно размещались в автомобиле в месте погрузки (больница, место временного содержания, концентрационный лагерь и тому подобные места). Далее водитель запускал двигатель на 10 минут, а иногда, с целью экономии времени и бензина, прямо во время движения автомобиля по пути на место захоронения. Жертвы убивались выхлопными газами из работающего двигателя. На место газваген приезжал уже с мёртвыми телами и оставалось лишь выгрузить их и захоронить. Такая вот немецкая практичность.
Программа проводилась в пяти специализированных центрах эвтаназии. Именно там инвалидов массово убивали в газовых камерах и газвагенах, делали смертельные уколы различных ядов, младенцев убивали голодом, просто лишая их пищи. Тела жертв сжигали в крематориях.
На основании приказа от 1 сентября 1939 года немецким врачам запретили оказывать медицинскую помощь «неполноценным», рассчитывая на их скорую смерть от болезней, чтобы не прибегать к насильственному умерщвлению и не шокировать немецкое общество. Оставшихся в больницах обездвиженых пациентов переставали кормить, и они постепенно умирали от голода.
В немецком обществе стали высказывать недовольство, сначала отдельные врачи, потом некоторые государственные чиновники. На своей проповеди 3 августа 1941 года епископ Мюнстерский Клеменс Август Граф фон Гален публично осуждает принудительную эвтаназию. Вскоре к нему присоединяются другие священники и иерархи церкви. 24 августа 1941 года Гитлеру пришлось издать приказ о прекращении массового умерщвления инвалидов, согласно которого распускаются медицинские комиссии и демонтируют газовые камеры.
К моменту запрета программы, на территории Третьего Рейха уже было убито более 70 273 человек, что составляло около 90 процентов от первоначально запланированного. Нацисты подсчитали, что годовая экономия госбюджета от массовых убийств инвалидов составила 88,5 миллиона рейхсмарок. В отчёте, представленном руководству NSDAP, указывалось, что данное число больных могло прожить не менее 10 лет и за это время было бы сэкономлено 885 миллионов рейхсмарок. Вот такая чудовищная бухгалтерия.
За пределами Третьего Рейха немцы продолжили осуществление программы «Т-4». Из материалов Нюрнбергского судебного процесса следует, что только на территории СССР было умерщвлено более двух тысяч инвалидов. Наиболее масштабные акции по программе «Т-4» на территории Советского Союза: в психиатрической больнице им. Кащенко в ноябре 1941 года было уничтожено около 900 находившихся там на излечении больных, в октябре 1942 года было убито 210 детей из детского санатория г. Ейска. Аналогичные акции проходили на территории Латвии, Польши, Чехословакии.
Итальянские фашисты не рискнули открыто уничтожать «лишних» граждан и с 1939 года отправляли в Германию пациентов для умерщвления. Большое число пациентов из района Альто-Адидже и города Удине, из больницы в городе Перджине-Вальсугана были убиты в Германии, в порядке оказания помощи итальянскому правительству по «гуманной принудительной эвтаназии».
Всего по программе «Т-4» было убито около 275 тысяч человек.
Немецкую молодёжь нацисты воспитывали в духе преклонения перед грубой силой. Внутри ячеек гитлерюгенда подростков поощряли за агрессивную конкуренцию, за стремление к лидерству и власти над остальными членами ячейки.
Кулачные бои были обязательной частью программы воспитания гитлеровской молодёжи. Организованные банды гитлерюгенда, в первые годы существования Третьего Рейха, нападали на прохожих, которые казались им похожих на евреев или на коммунистов, нападали на кинотеатры, где шли показы декадентских или антивоенных фильмов.
Из-за погромов кинотеатров и большого количества пострадавших зрителей, фильм по одноимённому роману Эриха Марии Ремарка «На Западном фронте без перемен» был отменён к показу на территории всей Германии. Насилие против владельцев кинотеатров и зрителей привело к тому, что фильм был изъят из проката.
Примеру гитлерюгендовцев, воюющих с кинокартинами, «искажающими историю великого народа», последуют другие молодые фашисты. Бритоголовые банды фашиствующей молодежи будут громить кинотеатры до середины 1980-х.
Гитлерюгендовец должен был всегда носить с собой нож или кастет. Это обязательный атрибут, как галстук у бойскаута. Холодное оружие юного нациста не было декоративным элементом костюма, а использовалось по назначению. До прихода нацистов к власти в 1933 году несколько десятков гитлерюгендовцев было убито и ещё около сотни покалечено в уличных стычках.
Власти Веймарской республики при помощи полиции разгоняли существующие ячейки гитлерюгенда, запрещали создание новых первичных организаций молодых нацистов и участие в них детей и подростков. В части немецких городов было запрещено ношение формы гитлеровского союза молодёжи. Но чем больше власти запрещали нацистские молодёжные организации, тем больше их возникало.
После прихода к власти нацистов, воспитание молодого поколения в духе почитания культа силы и культа исключительности было поставлено на поток. Были созданы стопроцентно нацистские «Школы Адольфа Гитлера», где упор был сделан на изучение расовой теории, основ национал-социализма, истории Германии и на физическое воспитание, военную подготовку.
Под физическим воспитанием понимались исключительно соревнования, предназначенные для воспитания «арийского воинского духа», а для воспитания чувства коллективизма и воинского братства – военные игры и командные виды спорта, за которые юные нацисты получали коллективную оценку. Обучение велось с соблюдением строгой казарменной дисциплины, прививанием боевых навыков и военной выправки. Надзор за воспитанием подрастающего поколения осуществляла специально созданная для этого служба SS, которая аттестовала учителей и руководителей.
Одним из признаков фашизации общества является привилегированное положение вооружённых сил и людей в военной форме, восхваление армии и армейских порядков, перенесение их в гражданскую жизнь.
В нормальном демократическом государстве военнослужащий — обычный человек, повседневная работа которого уважаема наравне с другими профессиями. В фашистском государстве военные — это высшая каста, неприкосновенная «священная корова», наравне с фашистской партией.
В Третьем Рейхе и фашистской Италии были очень популярны открытки, на которых изображены дети в военной форме. Немцы и итальянцы покупкой пропагандистских открыток не ограничивались и часто сами фотографировали для семейных альбомов собственных детей, в специально пошитой детской военной форме. Военную форму, в том числе детскую и женскую, можно было взять напрокат в каждом фотоателье.
По моему скромному мнению, нет ничего более ужасного и ничего более фашистского, чем фотография маленького ребёнка в военной форме или подростка с гитлерюгендовским кинжалом или мечом (в некоторых фотоателье предлагали небольшие детские картонные мечи), с подтёками красной краски – бутафорской еврейской крови.
У молодых девушек был популярен стиль «милитари»: одежда дополнялась военными деталями – поясами, пряжками, эполетами, накладными карманами. На одежде делались аппликации или вышивки военной, или фашистской тематики.
Почти во всех странах с фашистским политическим режимом были популярны значки с государственным флагом и фашистской символикой. Использовалась бижутерия и ювелирные украшения с фашистской или военной символикой, с портретом вождя. Такие украшения были как у женщин в виде значков и брошей, перстней, так и у мужчин в виде булавок и зажимов на галстук, портсигаров, визитниц, карманных сигарных или перочинных ножей, настольных сигарных гильотин.
В фашистской Италии были очень модны появившиеся тогда женские туфли на пробковых каблуках с фашистской или военной символикой на пряжках.
Государственная символика, уместная на торжественных мероприятиях, национальных и государственных праздниках, в фашистских государствах повсеместна. Она везде, от татуировок на бритых лобках молодых итальянских девушек-футуристок, до гаечных ключей и садовых инструментов в магазинах Баварии. Такое увлечение госсимволикой уже походит больше на массовый психоз, чем на патриотизм.
Иногда военные признаки в одежде появлялись ввиду обнищания населения во время войны и отсутствие материалов для пошива гражданской одежды. Шёлк шёл на парашюты, хлопок для производства боеприпасов, кожа на обувь для армии. Немки во время войны шили платья и даже нижнее бельё из парашютного шёлка, несмотря на то что подбор и присвоение парашютов жестоко карались в Третьем Рейхе. Часто женщины и мужчины носили вне службы военную форму по причине того, что гражданская одежда была им попросту недоступна. Это явления другого вида и к теме фашизма они, разумеется, не имеют никакого отношения.
В рамках этой книги, для определения внешних признаков высокой степени фашизации общества, отражающихся в актуальной моде на одежду, обувь и аксессуары, имеет значение только добровольный выбор военного или фашистского стиля, при наличии в свободной продаже доступной альтернативы.
В Советском Союзе ещё до войны было престижно носить форменную одежду военного образца. Практически всё мужское население СССР было одето либо в военную, либо в гражданскую форменную одежду. Женщины, не имевшие возможности носить военную, милицейскую, железнодорожную и иную форменную одежду, шили блузки напоминавшие гимнастёрки, на которые в обязательном порядке крепились различные значки. На такой блузе-гимнастёрке обязательным был комсомольский значок, а также иные значки, при их наличии, разумеется. Например, после 1931 года престижным было носить значок ГТО и передовика производства, знаки какого-либо добровольного общества, существующего под патронажем государства (к примеру, ОСОАВИАХИМовский «Ворошиловский стрелок») и прочие знаки и брелоки. Милитари в советской женской одежде подчёркивалось строгой юбкой со складками, затянутой военным ремнём. Даже в жаркую погоду женщины на официальные праздники надевали сапожки вместо туфель, подчёркивая военный стиль своего наряда.
О соответствии моды настроениям в обществе очень точно высказался французский писатель Анатоль Франс: «Покажите мне одежду определённой страны, и я напишу её историю».
В фашистской Италии не ограничивались изготовлением детской военной формы. Было разработана полная полевая экипировка для детских военизированных организаций.
Итальянскими оружейниками была создана специальная детская винтовка Moschetto Balilla калибра 5,6 мм. (уменьшенный клон «взрослой» итальянской винтовки Moschetto). Оригинальная Moschetto имела калибр 6.5 мм., её длина была 910 мм., а вес 3,2 кг. Детский вариант был не только меньшего калибра для уменьшения отдачи, но и короче (760 мм.), а также значительно легче. Детская винтовка создавалась инженерами-оружейниками вполне серьёзно, с учётом детской физиологии. Не для бутафории, а как реально применимое в бою оружие.
Отражением фашистского культа силы является также яростный антифеминизм и принижение роли женщины в обществе. Нацисты даже создали отдельный культ немецкой матери, признавая за женщиной лишь строго определённые социальные функции — деторождение, воспитание детей, обслуживание потребностей своего мужа.
Лишая женщин реальных политических прав, нацистская партия провозгласила одной из главных задач — заботу о здоровье подрастающего поколения, защиту матери и ребёнка. По мнению нацистов, не будучи сильной и мужественной по своей природе, женщина не способна быть учёным, писателем, политиком, а её удел лишь традиционные для средневекового общества обязанности «кухня – дети – церковь».
Гитлер считал идеалом женщины здоровую и покорную женщину, целью жизни которой лишь выйти замуж и родить детей. Чем больше детей, тем лучше. Больше немецких солдат, будущих господ послевоенного мира. Исходя из такой идеологемы, воспитание немецких девочек, обязательно должно формировать у них естественное стремление стать матерью, кротость и покорность воле мужа, верность заветам нацистской партии и личную преданность фюреру.
Из основных постулатов социал-дарвинистской теории, являющейся неотъемлемой частью фашистской идеологии, следует, что интеллектуальные возможности женщины сильно ограничены, по сравнению с мужчиной. Фашисты убеждены, что женщина не может управлять сложной техникой, не способна заниматься какой-либо творческой деятельностью и может выполнять только предельно простую однообразную работу.
Гитлер утверждал, что создаваемое нацистами государство будет чисто мужским, а женщине отведена в нём роль жены или матери воина. Подобный зоологический племенной подход к женщине порождал соответствующие нацистские клише, по которым в Третьем Рейхе штамповалась массовая пропагандистская продукция. Нацистские пропагандисты представляли материнство как выполнение женщиной её долга перед нацией и фюрером. Обязанность рожать детей сравнивалась в пропаганде с воинским долгом мужчин и называлась народным служением матери нацистскому государству и немецкой нации. Деторождение было названо задачей государственного масштаба.
16 декабря 1938 года Гитлером была учреждена особая награда за «плодовитость» — Почётный крест немецкой матери. Бронзовым крестом награждались женщины, родившие 4-5 детей, серебряным крестом – за рождение 6-7 детей, а золотой – за рождение 8 и более детей. К кресту прилагалась денежная премия.
В 1934 году был учреждён праздник — День матери, который отмечался в день рождения матери Гитлера 12 августа. По всей Германии проводились различные мероприятия, выставки, посвящённые роли матери в немецком обществе.
Особое внимание пропаганда уделяла физическому здоровью немецких женщин детородного возраста. В Третьем Рейхе была создана сеть материнских школ. В учебную программу материнских школ входили расовая теория, генетика, домоводство, правила поведения во время беременности, уход за новорождёнными и детьми.
Нацисты ввели раздельное школьное обучение детей разного пола, при этом школьная программа для девочек была существенно сокращена с тем, чтобы освободить место для уроков физкультуры, рукоделия и домоводства.
Сразу после прихода нацистов к власти, из государственных учреждений были уволены большинство замужних женщин, а в 1934 году издано распоряжение об увольнении остальных. Нацистской пропагандой эта мера преподносилась как забота о здоровье женщин, освобождение от несвойственного их природе совмещения работы по зарабатыванию денег и труда в собственном домашнем хозяйстве. Фашисты заставляли женщин отказаться от «эгоистичных» желаний делать карьеру или самовыражаться, от любых амбициозных жизненных планов в пользу служения государству и нации. Главным для нацистов было любой ценой повысить «плодовитость» женщин в интересах немецкой нации.
То же самое происходило и в других фашистских странах первой половины XX века. По мнению Муссолини, мир принадлежит мужчине, а для женщины мир ограничивается мужем, детьми и домом.
Испанское государство при каудильо Франко вернулось на век назад, к религиозным традициям католической Испании XIX века. Франкизм определил для испанской женщины единственную традиционную роль — жёны и матери. Согласно изменениям, внесённым в трудовое законодательство, женщина должна была оставить работу сразу после свадьбы. Было запрещено совместное школьное обучение девочек и мальчиков. От женщины фалангисты требовали лишь послушания и подчинения. Феминизм был назван происками дьявола, явлением противным церкви и Богу. Были запрещены гражданские браки, разводы, женщины были законодательно ограничены в правах. Женщине нельзя было иметь собственное имущество и счёт в банке, было запрещено работать без разрешения мужа, а на некоторых должностях даже с его разрешения. Измена супруги стала в Испании уголовным преступлением.
Был создан культ матери испанского воина. Всячески поощрялась высокая рождаемость. Многодетным семьям выплачивались пособия и предоставлялись серьёзные льготы, за рождение каждого ребёнка выплачивалась денежная премия.
Лишь в 1958 году термин «дом мужа» сменяется «жилищем супругов». До этого момента в случае развода испанка уходила из дома, оставив детей с мужем. В 1975 году отменяется законодательная норма, прямо обязывающая женщину слушаться мужа, и отменяется обязательное разрешение мужа для того, чтобы жена могла заниматься чем-либо вне дома.
Таких же взглядов на права женщин придерживались члены португальской фашистской партии «Национальный союз». Вот слова самого Антонию де Салазара: «Семья является первородным ядром церковного прихода, общины, а отсюда и нации. Следовательно, она является по самой своей природе первым из органических элементов государства». Вне семьи португальская женщина была никем.
Продолжать примеры можно долго, фашистские общества всегда традиционалистские мужские и в них всегда очень строгое, а иногда даже жестокое отношение к женщине, пренебрежительное отношение к её гражданским правам.
Согласно фашистскому пониманию природы человека, отличие человека от животных состоит не в том, что у животных преобладает инстинкт, а у человека — интеллект и чувства, а в том, что человек обладает волей. Инстинкт служит источником силы, а воля позволяет человеку добиться своей цели. В этом случае, по мнению фашистов, интеллект вторичен и является лишь инструментом для реализации желаний. Именно поэтому для фашиста имеют значение только сила и воля. Причём в некоторых случаях это доводилось до абсурда — ценным провозглашалось действие ради действия, независимо от результата.
Фашисты не признают приоритета гуманистических моральных принципов, оправдывая любую жестокость, восхваляя её и считая образцом для подражания, если она служит их интересам.
В любом обществе людей готовых, в определённых обстоятельствах, к насилию, всегда некое постоянное число. Их не может стать, ни больше, ни меньше. Объясняется всё достаточно просто — один человек психологически склонен к насилию, а другой нет. Человек не склонный в обычных условиях к насилию в изменившихся обстоятельствах всё-таки способен переступить нравственную черту, а другой не прибегнет к насилию ни в каком случае. Имеют значение генетика, воспитание и жизненный опыт.
Солдат и его жертва у расстрельной стены всегда оказываются там не по своей воле, а по воле обстоятельств. Ни тот ни другой не стремились занять своё место. Никто из них не мечтал об этом с детства, не готовил себя к роли палача или жертвы. В нормальном обществе они никогда не попали бы на эти роли.
В фашистском обществе меняются моральные нормы. Ещё вчера неоправданная жестокость была бы немыслима, а при фашистах это уже становится нормой, даже доблестью. И добрый отец, хороший семьянин, верный муж и сострадательный прихожанин уже не задумываясь стреляет в того, кто стоит у расстрельной стены. Убивая, он мучается, страдает, но уверяет себя в том, что его нравственные страдания во благо, это жертва на алтарь справедливости и долга.
Знаменитый Стэндфордский тюремный эксперимент показал, что обыкновенные граждане, простые американские студенты за шесть дней становились садистами. Достаточно было изменить моральную норму, сделать реальностью то, что ещё несколько дней назад считалось невозможным.
*****
Связаться с автором можно по электронной почте:
gidra@sergeev.in