Это сокращенный вариант главы 1.7 «Культ традиционализма, его влияние на культуру и науку. Фашистская эстетика» из книги о фашизме «Гидра», написанной мной в 1998 году.
25 февраля 2022 года я принял решение сделать книгу бесплатной для скачивания в книжных интернет-магазинах.
Для удобства чтения я опубликовал значительно сокращенный вариант книги, а также разместил в различных сетевых библиотеках отдельные главы книги, для более удобного чтения на мобильных устройствах.
Разрешаю свободное распространение текста книги и цитирование без каких-либо ограничений, при условии указания источника и автора.
========================================================
Фашисты утверждают, что современная цивилизация нуждается в срочном радикальном хирургическом лечении, без которого она рано или поздно обречена на гибель. По мнению фашистских идеологов, капиталистическая продажная мораль извратила всякий разумный порядок вещей, существовавший веками, а современное общество превратилось в царство денег, чего никогда не случалось ранее.
Фашисты призывают вернуться в прошлое, создать новое Средневековье, с его варварской моральной чистотой. Они считают, что нужно, наконец, народу встать с колен, разорвать оковы, в которые облекли весь мир торгаши и спекулянты, проснуться ради обновлённого, одухотворённого мира.
Красиво выглядит, не правда ли? А то, что за этой привлекательной обложкой мрачным напоминанием стоят Майданек, Освенцим и Бухенвальд, современными фашистами не упоминается.
Право на жизнь, по меркам фашистов, имеют лишь те, кто обладает достаточной силой для преодоления ничтожных жизней ничтожных людей, вместе с их аппетитами и сантиментами, вместе с их убогим чванством, вместе с их гнилыми буржуазными либеральными ценностями.
Высказывания, приведённые в двух первых абзацах, взяты мной из нацистской пропаганды ноября 1934 года. Слова эти прозвучали на следующий год после прихода Гитлера к власти. Как униженная версальским миром Германия встала с колен и чем это закончилось, мы всё хорошо помним.
Ещё одним родовым признаком фашизма, наряду с культом ненависти и культом исключительности, является традиционализм. Фашисты насаждают в обществе идею о том, что для сохранения порядка и целостности страны необходимо придерживаться веками существующих традиций, традиционной культуры и образа жизни.
По мнению фашистов, традиции составляют высшую практическую мудрость. Они считают, что национальный характер и дух народа заложен в его традиционную культуру и традиционный образ жизни, которые являются единственно приемлемыми и подлежат ограждению от иного образа жизни и любой чуждой культуры другого народа, тем более от влияния современной общечеловеческой наднациональной мировой культуры.
В здоровом обществе существует баланс между традицией и новациями. Сохранение накопленного поколениями знаний, укоренение традиционных для общества норм, правил, ценностей и одновременное создание нового знания, изменение норм и правил не противоречат, а дополняют друг друга.
Фашисты отрицают необходимость баланса между старым и новым, провозглашая традицию важнее любых новаций.
Интеллектуальная деятельность человечества, по большей части, состоит из воспроизводства новых идей в науке, культуре, технологиях и прочих видах человеческой деятельности, развитии социальных отношений. Эта деятельность включает в себя также процессы анализа и отбора старых идей и принципов, культурных проявлений, чтобы решить, что следует считать отжившим, противоречащим прогрессу, формированию новых идей и смыслов.
В развитом либеральном демократическом обществе главная функция традиции – обеспечить прогресс, возможность генерировать новые идеи, отталкиваясь от коллективного опыта прошлых поколений. Традиция, в этом случае, не противоречит новому, а становится его частью, фундаментом, на котором строится это новое.
В чём же причина приверженности фашистов к традиционализму, если именно прогресс обеспечивает процветание народу и государству, спокойное поступательное развитие экономики, политическую стабильность в стране?
На самом деле, это только кажется, что любое правительство должно быть заинтересовано в прогрессе. Кажущаяся странной и противоречащей логике позиция неприятия фашистами всего нового, вполне объяснима.
Рассмотрим, к примеру, влияние на состояние общества и государства такой вещи, как культура. Любой вменяемый политик воспринимает культуру как универсальную мотивирующую систему норм и ценностей, непосредственно влияющих на настроение и поведение как целых социальных групп, так и отдельных людей в социуме.
Культура влияет на социальный порядок в стране, на управляемость населения. Культура может способствовать социальному прогрессу общества, делать его более терпимей, создавать гуманистические моральные нормы, обычаи, устанавливать для людей высокие нравственные стандарты.
Но культура также способна из разумных и добрых людей сделать тупую агрессивную толпу. С помощью культуры легко манипулировать людскими массами, добиваясь от них предсказуемой реакции и предсказуемых действий.
В любой стране политики эксплуатируют естественную приверженность людей к традициям, используя это качество для манипуляции людьми. Это вполне обычное явление для любой политической системы.
В фашистском государстве не просто почитаются и сохраняются традиции, из них делают культ, им поклоняются, они составляют важную часть фашистской культуры.
Культ традиционализма, как и остальные фашистские культы основан на человеческой психологии и используется пропагандистами для манипуляций массовым сознанием. Человек воспринимает не только настоящее сквозь призму своих убеждений, но и прошлое. Наверное, прошлое в гораздо большей степени подвержено искажению в сознании людей.
При правильно поставленной фашисткой пропаганде всё, что делает тупая и агрессивная толпа, управляемая фашистами, должно выглядеть правильным.
Прошлое страны или народа, по мнению идеологов и пропагандистов, также должно всегда выглядеть надлежащим образом, в соответствии с желанием большинства. Это толпе приятно. Глупый, но крайне эффектный трюк для повышения результативности воздействия пропаганды на сознание.
Традиционная культура предполагает традиционные источники информации. Как правило, это устные предания, мифологические источники (народные сказки, былины, саги и прочие), изобразительное искусство и скульптура, мистические представления, народные обряды. Такую форму культуры фашисты называют «истинно народной традиционной культурой», особо акцентируя присутствие в ней традиционного мифологического мышления и фольклорных мотивов.
Фашисты, отметая неугодные и акцентируя внимание на выгодных им традициях, по-своему их трактуют. Они тщательно выбирают для граждан своей страны прошлое, иногда изменяя это прошлое, часто добавляя в него что-то своё, чего вообще никогда в истории народа не происходило. Поэтому «народные традиции», насаждаемые фашистами, имеют мало общего с действительно существовавшими в прошлом. Это скорее некий новый продукт, созданный усилиями пропаганды, выдаваемый за существовавшую когда-то давно реальность. Это то прошлое, каким его хотят видеть фашисты.
Созданная фашистами новая синтетическая «традиционная культура» содержит в себе вполне определённые жёсткие установки «свой – чужой», что создаёт благоприятную почву для манипуляций общественным сознанием. Фашистская культура становится важнейшей частью идеологии, наравне с фашистской исторической наукой, рассматривающей исключительно идеологически «правильные» версии исторических событий и их интерпретации.
В начале века возник немецкий национализм, и многие немецкие учёные заговорили о «германской античности», противопоставляя её греко-римской. Они утверждали, что в античные времена существовало несколько полюсов культуры, одним из которых была Северная Европа, населённая германскими племенами. На основе древних германских мифов эти учёные искусственно создавали «воспоминания» об утраченном «золотом веке», не только его прославляли, но и призывали вернуться к нему.
Понятия исключительного народного духа и особой духовности, якобы присущие немецкому народу, оказали в XIX веке серьёзное влияние на массовое сознание немцев, особенно сразу после создания единого государства в 1871 году – Германской империи. До объединения Германии, немцы считали себя, прежде всего пруссаками, баварцами, саксонцами, эльзасцами, а уже потом немцами. Истоки немецкого национал-социализма XX века следует искать именно в этом времени.
В XIX веке практически повсеместно в Европе происходили похожие процессы. К примеру, в России оказали существенное влияние на государственную идеологию того времени и на первых славянофилов, прежде всего труды российских историков, выполнявших заказы российских монархов времён империи, предназначенные для прославления роли русского народа во всемирной истории и династии Романовых в особенности.
Даже в наши дни ученые в отдельных странах время от времени делают сенсационные открытия о том, что все этносы на земле произошли от какого-то конкретного народа, носителя божественной истины.
Туркменские историки совсем недавно установили, что именно древние туркменские учёные (не смейтесь, именно так это и было озвучено — «древние туркменские учёные») на заре человечества изобрели колесо, письменность, выплавку металлов, научили всё человечество пасти скот и заниматься земледелием. Я полагаю, что президент Туркменбаши Сапармурат Ниязов оценит научный подвиг туркменских историков в ближайшее время. Когда отдельные учёные в Туркмении осмелились возразить и заявить о профанации науки, в ответ Туркменбаши просто изгнал их из страны, а чтобы не иметь проблем в будущем, президент (и академик по совместительству) Ниязов недавно просто взял и разогнал Академию наук Туркмении.
В настоящее время приоритет туркмен в изобретении колеса, письменности и земледелия, оспаривают северокорейцы, ливийцы, иракцы, китайцы и ещё многие другие народы.
Ещё каких-нибудь семьдесят лет назад, первенство в изобретении колеса и остальных главных научно-технических достижений Древнего Мира приписывали себе итальянцы, немцы, венгры, ирландцы и прочие народы.
Нет ни одного фашистского режима, который бы не лелеял мифы о превосходстве и исключительности своих древних предков. Большинству людей приятно сознавать этическую, эстетическую, религиозную или какую-либо ещё безусловную собственную исключительную ценность в этом мире.
Фашизм не только политическая теория и практика, это ещё стиль. Как правило, это синтез традиции и современности. Очень ярко это прослеживается в стиле Италии времён Муссолини, в Третьем Рейхе и в СССР, которые во многом копировали античный стиль Римской империи I века до н.э. – V века н.э.
В аутентичном смысле невозможно точное воссоздание античного имперского римского стиля, поэтому всё ограничивается прямым заимствованием отдельных элементов и приданием этим элементам нового смысла. Имперские орлы, знамёна и штандарты, напоминающие римские, военная и гражданская форма с имперской атрибутикой, скульптура, живопись и архитектура, прославляющие империю – вот любимые элементы имперского стиля у итальянских фашистов, немецких национал-социалистов.
Впечатляющая революционная эстетика фашизма, привлекающая молодёжь, как бы странно это не казалось, основана также на традиционализме.
Сложно поверить в то, что бунтарский дух может ужиться в сознании молодого человека с народными традициями и с традиционными верованиями. Но именно гремучая смесь традиции с революцией даёт сильный эффект величия и силы, который так притягивает молодёжь, особенно если речь идёт об имперском величии и об историческом преемстве с древними героями.
Фашистская революционная эстетика бунта, молодости, революции на самом деле направлена на контрреволюционное подавление всякой свободы и установления тоталитарного режима. Это ещё один парадокс фашизма, когда провозглашаемые лозунги и фашистская эстетика, не просто отличны от дословного смысла этих самых лозунгов и культурных посылов эстетики, а прямо противоположны им.
Агрессивное отрицание старого мира в фашистской идеологии часто сочетается с одновременным почитанием традиций в фашистской культуре. Амбивалентность в чистом виде, как определили бы это состояние психиатры, если бы речь шла не об идеологии, пропаганде, государстве и обществе, а об отдельном человеке.
Целью и смыслом этой фашистской эстетики является идеология и пропаганда методов государственного управления, взятых на вооружение фашистами. Эмоциональная реакция на объект или явление должна быть прогнозируема, т.е. обязательно соответствовать ожидаемым глубоким чувствам и переживаниям, которые можно использовать для манипулирования массовым сознанием.
Фашисты прекрасно понимают, что через историю, искусство, литературу и спорт легче всего формировать мировоззрение. При этом, гораздо проще и понятнее донести до большинства граждан свои идеи, используя наиболее простые для восприятия и понимания художественные формы и образы. Особенно это касается воздействия на сознание малообразованных слоёв населения, способных воспринимать лишь упрощённые до крайности формы и образы. Именно по этой причине фашистская эстетика базируется на лёгких для восприятия вещах, на простых (иногда даже примитивных) геометрических формах, чаще всего устремлённых вверх, на контрастных сочетаниях цвета и света, на легко запоминающихся мелодиях, стихах, и коротких лозунгах.
В архитектуре — это кубы, параллелепипеды и подобные простые геометрические фигуры. Явственно видна склонность фашистских архитекторов к гигантомании. Достаточно посмотреть на творения отца нацистской эстетики Шпеера или монументальные сооружения советских архитекторов Иофана и Чечулина, дворцы и статуи Туркменбаши в Туркменистане, гигантские нацистские партийные сооружения в Нюрнберге или Форум Муссолини в Риме, чтобы составить представление об имперском фашистском архитектурном стиле.
Гигантские сооружения, олицетворявшие фашистскую идею, должны сделать эту идею более весомой в глазах обывателя, великой и вечной. В качестве образцов для подражания берутся, как правило, гигантские исторические сооружения строгих и простых классических форм, некогда популярных в древних царствах и империях. От храмов Луксора и пирамид Долины Царей, до мавзолеев Августа и Адриана, императорских дворцов и цирков Римской Империи.
У обывателя должно создаваться ощущение происхождения фашистского государства от старой многовековой могучей империи и уверенность в незыблемости устоев фашистского государства.
Если Третий Рейх, то обязательно тысячелетний, если Советский Союз, то непременно вечное и общемировое (в перспективе — единственное на планете) государство рабочих и крестьян, которое будет существовать до скончания времён. Этим и объясняется склонность фашистов к гигантизму в архитектуре.
Примечательно, что идея возврата к народной архитектуре появилась в нацистской Германии через месяц после прихода NSDAP к власти, а в СССР через месяц после объявления зимой 1929 года И.В. Сталиным нового курса, отказа от НЭПа, создания новой экономики и внедрения новых методов управления, заложивших начало копирования, в последующие годы, советским государством европейской фашистской модели.
Самым грандиозным советским архитектурным имперским проектом, так и не воплотившимся в жизнь, был проект Дворца Советов в Москве – 416-метровое здание, увенчанное 86-метровой статуей Ленина. На месте ранее взорванного храма Христа Спасителя успели построить 60-ти метровую часть каркаса здания. Гигантское строительство прервала война и стройка была заморожена. После войны к стройке не вернулись, а на фундаменте дворца построили открытый бассейн «Москва».
В 1924 году заговорили о необходимости возрождения «русских традиций» в архитектуре. Так известный русский и советский архитектор Владислав Станиславович Карпович в то время писал: «Мы должны найти новые пути, создать новое зодчество и для этого нужно вернуться к эпохе, когда создавался сам народ». В качестве стандартного образца нового советского строительства Карпович предлагал взять северное деревянное шатровое зодчество XVI века. Если бы не имперские идеи захвата всего мира, посредством разжигания глобального пожара мировой революции, нашедшие своё отражение в советском искусстве, если бы не сталинский ампир, возможно, мы бы увидели совершенно другую советскую архитектуру. Но в любом случае она бы основывалась на традиции, как и сталинский стиль.
Почему фашисты уделяют такое большое значение архитектуре? Они прекрасно осознают силу воздействия архитектурных геометрических форм на психику человека. В любой архитектуре всегда имеется скрытый смысл.
Гигантомания говорит нам о масштабности, строгие линии – о воле, античные имперские формы сообщают нам о преемственности и величии. При создании архитектурных объектов важно донести до наблюдателя, без искажений основной смысл архитектурного воздействия на сознание, с помощью пространственных форм, особым образом построенных на математике пропорций, геометрии проекций и перспектив. Задуманный автором и внушаемый архитектурной формой человеку образ эмоционально переживается им адекватно первоначальному замыслу архитектора.
Фашистский стиль музыке — преобладание над гармонией примитивных возбуждающих ритмов и внедрение хорошо знакомых национальных мелодий. Под такую музыку сложно размышлять и заниматься творчеством, она предназначена для активного действия, эмоционального взрыва, агрессии.
Музыка должна отражать одновременно единство граждан под руководством фашистов и освобождающуюся народную энергию, силу духа и массовую готовность пожертвовать жизнью за фашистскую идею. Именно поэтому популярны военные марши с побудительными воинственными текстами и грустные «народные» песни о несчастной родине, которую обязательно нужно спасать от врагов.
В фашистской эстетике важное значение придаётся символическому собирательному образу фашистов и их сторонников. Уничтожается всякая индивидуализация, люди изображаются не как отдельные личности, а как некая однородная масса. Для достижения этого эффекта используются массовая хореография, хоровое пение, уличные демонстрации и шествия сторонников фашистов, представления физкультурников и тому подобные массовые зрелищные мероприятия. Обязательно подчёркивается огромная сила этой массы и атлетизм отдельных, составляющих массу безликих человеческих единиц. Отсюда происходят шествия с хоругвями черносотенцев, факельные шествия нацистов и первомайские демонстрации советских граждан. Это дань фашистской эстетике.
Незамысловатая графика, содержащая чёткие линии и контрастные цвета, используется пропагандистами в газетах, в плакатах. Фашисты в графических образах изображаются яркими жизнерадостными красками, а если в одном изображении вместе с фашистами присутствуют их враги, то последние выполнены в тёмных мрачных тонах.
Часто используется традиционный мифологический приём — враги изображаются в виде хищных зверей, гадов, насекомых и пауков, сказочных злобных существ, воплощения дьявола, образа смерти. Создаются аллюзии на уже известных персонажей, на известные мифы и литературные источники. Фашист изображается в виде сказочного героя, а враг в виде отрицательного персонажа.
В фашистском искусстве всё упрощается до примитивности, чтобы мысль, которую пытаются донести фашисты, дошла даже до самого умственно деградировавшего маргинального субъекта.
Проще вызвать сочувствие образом страдающего Христа, а ненависть поедающим человеческую плоть троллем, чем заставить думать о существующих проблемах сложными рассуждениями, непонятными большинству голосующих на выборах граждан.
Фашистам нужно вызвать отношение к врагам, как к нелюдям, которые недостойны жалости. Именно поэтому лучше всего работает приравнивание современных врагов к уже ранее побеждённым злодеям из героического прошлого. Этим убивается сразу два «зайца» — оправдывается воинственное и беспощадное отношение к врагу, по причине того, что враг демонизируется и одновременно культивируется оптимизм, убеждённость в исторически обусловленной неизбежной победе над ним. В таком случае фашистские пропагандисты вынуждены не только вспомнить мифы, народное творчество, традиционную культуру, но и исхитриться спроецировать всё это на современную жизнь.
Все без исключения фашистские диктаторы признавали сильное воздействие на эмоции людей сочетания правильно подобранных визуальных образов и музыкального сопровождения для пропагандистских текстов. Для того чтобы понять, о чём идёт речь и получить представление о пропагандистских методах воздействия фашистов на массовое сознание, настойчиво рекомендую посмотреть документальный фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли». Это чрезвычайно дорогой по тем временам, пропагандистский нацистский фильм. Он был создан по личному приказу Гитлера, на деньги нацистской партии. Даже название фильму дал сам Гитлер. В этом гениальном по замыслу и грандиозным по воплощению пропагандистском фильме показан съезд нацистской партии в 1934 году в Нюрнберге. Несмотря на то, что после окончания Второй мировой войны авторы фильма утверждали о том, что это исключительно документальный фильм о Германии 1934 года, сразу бросается в глаза, что на самом деле это был чисто пропагандистский фильм, наглядно показывающий эстетику нацизма с её маршами, публичными выступлениями и главное — с типичным для фашизма резонансным возбуждением толпы. Фильм долгие годы был запрещён в СССР, но сейчас купить кассету с этим фильмом не составляет проблемы.
В художественном кинематографе у фашистов сочетаются сразу все основные стили фашистской эстетики, от музыки и литературы, имперской символики и архитектуры, до одежды кинематографических героев и новояза, на котором они общаются в кадре.
В пропагандистских фильмах обязательно присутствуют символизм и героическая фашистская патетика. Государственные кинематографисты экранизируют исторические мифы о далёком будущем «золотом веке» и славном героическом прошлом. Видеоряд и текст должны не столько пафосно описывать героическое прошлое, сколько давать представление о неразрывной связи прошлого и настоящего, вызывать подсознательное воплощение идеального героя из прошлого в современном фашисте.
В основе фашистской эстетики лежат: культы красоты, молодости, силы и смерти.
Центральное место занимает героическая смерть за фашистскую идею. По мнению фашистов, есть только один самый важный для каждого человека поступок, который намного дороже даже человеческой жизни — это героическая смерть.
Воспевание человеческого тела, спорта и физического труда, происходит от древнего языческого страха перед природой, от животного первобытного страха, инстинктивно таящегося в укромных уголках подсознания в каждом из нас с древнейших времён.
Красота в фашистской эстетике — это часто древняя демоническая сила, являющаяся, согласно древним мифам, движущей силой природы и связанная с подсознательным восприятием окружающего мира.
Скульптуры Арно Брекера, Йозефа Торака и Веры Мухиной — образцы так называемого «классического фашистского изобразительного искусства». Скульптуры изображали «нового совершенного человека». Наглядное пособие для воспитания из подрастающего поколения мужественных, сильных и преданных фашистов, символы, предназначенные для подражания простыми обывателями.
Для разработки нацистской военной формы вермахта и формы SS гитлеровцами был привлечён известный кутюрье Хьюго Босс. Для нацистов красота их парадной формы была не менее важна, чем танки и самолёты.
Внешний вид членов партии также не остался без внимания и в фашистской Италии. Неслучайно Муссолини причисляет такую утилитарную вещь, как чёрная рубашка к базовым ценностям итальянского фашизма. По мнению Муссолини, чёрный цвет — это цвет страха и смерти.
Для гитлеровцев трудились талантливые скульпторы Арно Брекер и Йозеф Торак, архитекторы Пауль Троост, Людвиг Руфф, Альберт Шпеер и Герман Гислер. Во славу Третьего Рейха выступал Герберт фон Караян и пела Элизабет Шварцкопф, снималась в кино Марика Рёкк. Нацисты платили им огромные гонорары и всячески оберегали их, как народное достояние. Эти деятели культуры, поддерживавшие нацизм, были буквально на вес золота, по простой причине – огромное количество представителей немецкой интеллигенции, включая известных учёных, художников, музыкантов, были вынуждены уехать из Германии сразу после прихода к власти партии Гитлера.
Итальянские фашисты в основу своей эстетики положили стиль Римской Империи времён её расцвета. Нацисты соединили имперский стиль Древнего Рима с традиционной древнегерманской и древнескандинавской культурой. Иногда что-то просто копировалось, а иногда изменялось, переделывалось на современный лад.
Знаменитый взмах правой руки, введённый Муссолини в качестве приветствия среди итальянских фашистов, не что иное, как салют легионеров в Древнем Риме, аналог нынешнего военного приветствия в виде прикладывания правой руки к козырьку фуражки или нижнему краю головного убора.
Римский салют, который ассоциируется сейчас исключительно с фашистской Италией и нацистской Германией был очень распространён во многих странах до начала Второй мировой войны. Этот жест был официальным приветствием во многих странах Европы и даже в обеих Америках, где в США назывался целых полвека «салютом Беллами». Этот жест использовали некоторые детские и женские организации в Европе, Америке и Австралии.
Коммунисты Германии в 20-х годах ввели в обращение своё приветствие «Рот Фронт» — поднятая полусогнутая правая рука с повёрнутым от себя кулаком. Это было немного изменённое древнегерманское воинское приветствие — поднятая вверх полусогнутая правая рука, держащая копьё или меч. У немецких коммунистов вместо меча был молот или колосья пшеницы.
Свои приветствия использовали различные политические партии, скаутские организации, феминистские лиги, пионерская организация в СССР. Из этого примера видно, что ничего нового ни коммунисты, ни нацисты, ни итальянские фашисты не придумали.
Как известно, символы должны быть легко узнаваемы, воспроизводить у людей строго определённые ассоциации и эмоциональную реакцию, вызывать резонансное возбуждение и ликование. Резкий жест рукой, отдельная буква или простой графический символ (свастика, стрелы и пр.), сочетание двух или максимум трех цветов на ленте или банте, на используемых в одежде или головном уборе элементах – наиболее популярные визуальные символы у фашистов.
Ещё один признак фашизма — склонность к «новоязу», к примитивизации языка, лишению его выразительных средств. От упрощения орфографии и пунктуации, до максимально возможной кастрации лексики.
Человеческое мышление напрямую связано со словами и образами. У большинства людей словесная форма преобладает, так как основу мышления составляет язык, а зрительные образы, запахи, вкусовые и осязательные ощущения играют второстепенную роль. Лишь небольшая часть людей обладает преимущественно образным мышлением, это когда зрительное образы и ощущения преобладают над языковыми формулами.
Ясная мысль всегда напрямую выражена в сознании чёткой словесной формулировкой. Богатство языка, способность воспринимать чужие мысли через чужую речь и текст расширяет границы познания, даёт возможность выйти за пределы непосредственного опыта ощущений и восприятия.
Чем богаче язык, тем больше возможности у человека для критического мышления. В чужих словах содержатся незнакомые идеи, опыт, а в текстах – научные знания, культура, историческая память. Несомненно, культура слова служит неразрывной связью между поколениями, отстоящими друг от друга на сотни лет, а то и на тысячелетия.
Язык – явление социальное, не существующее без общения с другими людьми. Чем примитивнее язык, тем примитивнее общество. Чем хуже человек владеет языком, тем на более низкой ступени своего интеллектуального и культурного развития он находится. Понимая это, фашисты упрощением языка стараются искусственно ограничить возможности людей для критического анализа, самостоятельного мышления, свободного от фашистской пропаганды.
Лозунг итальянских фашистов «Abajo intelligenсia!» (Долой интеллигенцию!), в последствии многократно повторённый нацистами, испанскими фалангистами и десятками других фашистских движений в XX веке — яркий признак фашизма.
Именно интеллигенция является абсолютным врагом фашизма внутри страны, так как именно она является основным проповедником гуманизма. Фашисты ненавидят интеллигенцию почти на физиологическом уровне. И поэтому именно против интеллигенции, в первую очередь, направлена ненависть фашистов. Именно интеллигенцию стараются подвергнуть остракизму или физически уничтожить.
Фашистское общество проходит со временем все соответствующие стадии усвоения, впитывания «традиционной культуры», в том числе серьёзное массовое увлечение древними мистицизмом и магией.
Чем дольше фашистские идеи владеют общественным сознанием, тем дальше в глубину мракобесия и предрассудков опускается культура. Постепенно важное место в фашистской идеологии начинают занимать религии и мистические учения, а в массовом сознании эзотерика и оккультизм вытесняют науку, мистицизм — культуру.
Многие фашистские режимы носили откровенно клерикальный характер, даже несмотря на то, что до прихода к власти фашисты могли декларировать свою прогрессивность и провозглашать атеистические лозунги. Так это было в Италии при Муссолини. На начальном этапе итальянские фашисты называли церковников своими врагами, наравне с коммунистами. Тем не менее в угоду политической целесообразности, несмотря на свои прежние заявления, они легко пошли на союз с церковью. Между фашистами и католической церковью в 1929 году были подписаны Латеранские соглашения, согласно которым католицизм признавался единственной официальной религией фашистской Италии.
Результатом сотрудничества фашистов и церкви стало создание целого церковного государства — Ватикана. Как бы сейчас ни отмалчивался Святой Престол по этому неприятному для него вопросу, но всем понятно, что без итальянских фашистов Ватикана попросту не было бы.
При Муссолини оскорбление Папы Римского стало уголовным преступлением, а сама церковь получила огромное влияние на общественные отношения и политическую жизнь в Италии. В ответ католическая церковь поддерживала фашистов и призывала итальянцев голосовать за них на выборах.
Ранний испанский фалангизм Хосе Антонио Примо де Ривера, превращаясь во франкизм бессменного каудильо Франциско Франко, не только поменял свою левую революционную идеологию на правоконсервативную традиционалистскую, но также свой антиклерикализм и культ Отечества сменил на классический католицизм времён Святой Инквизиции. Франкисты считали, что Испания должна быть стопроцентно католическим государством.
Почти сразу после прихода к власти, Гитлер официально запретил атеистические организации и создал «движение против безбожников». С нацистами активно сотрудничали мусульмане, буддисты, зороастрийцы и прочие религиозные организации Германии.
Муфтий Иерусалима Мохаммад Амин аль-Хусейни был частым гостем у Гитлера, а самого фюрера муфтий публично провозгласил защитником ислама.
Понимая, что при помощи подконтрольной церкви гораздо проще управлять населением, на захваченных во время Второй мировой войны территориях немецкие оккупационные власти всячески поддерживали доминирующую на этой территории религию.
Во Франции и Бельгии нацисты оказывали поддержку католической церкви, в Дании и Прибалтике — протестантской. Гитлеровцам было выгодно существование полностью подконтрольной единой православной церкви в России, Белоруссии и на Украине.
Фашисты всегда оказывают активное содействие главенствующей церкви в уничтожении небольших религиозных организаций, составляющих ей конкуренцию.
При Гитлере в Германии были уничтожены все «сектантские», по мнению католического и протестантского клира, религиозные общины. Были закрыты «сектантские» церкви, священнослужители были либо сразу же уничтожены, либо отправились в концлагерь.
Репрессии касались не только священников, но и простых верующих. Больше всех от нацистов пострадали адепты церкви Свидетелей Иеговы. Тысячи верующих были умерщвлены, либо прошли через концлагеря, где многие из них умерли от голода и болезней. Сотни верующих пацифистов из числа представителей церкви Свидетелей Иеговы были казнены только из-за отказа брать в руки оружие и воевать на стороне нацистов.
Именно Свидетели Иеговы являлись на протяжении всего XX века своего рода индикатором, пригодным для определения концентрации фашизма в государстве. Там, где они реально преследовались со стороны государственного репрессивного аппарата, всегда наблюдалась сильная фашизация. Чем больше преследования, тем больше степень проникновения этой заразы в государственный организм.
При нацистах на оккупированных территориях СССР были отремонтированы и открыты для богослужения тысячи христианских храмов. Храмы восстанавливались как по инициативе населения при поддержке нацистов, так и по непосредственной инициативе оккупационных властей.
Всего на территории России, Украины и Белоруссии немцами было восстановлено более 10 000 церквей и храмов. Таким образом было восстановлено около половины от того количества, которое существовало в Российской Империи до 1917 года.
Такое же, самое тёплое отношение местных фашистов к церкви наблюдалось в первой трети XX века в Австрии, Испании, Венгрии, Португалии, Румынии.
Традиционализм фашистов может быть ярко выражен, а может быть, едва различим, но он всегда присутствует и их идеологии, хоть в какой-то мере.
Чтобы доказать, что традиционализм является неотъемлемой чертой любого вида фашизма, я хочу привести пример, наиболее ярко иллюстрирующий справедливость этого тезиса. Этим примером является СССР, государство, которое родилось из полного отрицания прошлого, из исторического нигилизма. Коммунисты, отвергая всё старое, от бытовых мелочей до основ социальной жизни, от алфавита до религии, провозглашая себя самым прогрессивным течением, как только взяли на вооружение фашистские методы в 1929 году, всё равно пришли к традиционализму.
В первые годы советской власти в ходу был футуризм и символизм в искусстве, воинствующее отрицание религии, отказ от частной собственности, непризнание института семьи и брака, пропаганда свободной любви, отказ от всего национального и насаждение радикального интернационализма. Разрушалось всё, что хоть как-то ассоциировалось с традициями русского народа, порядками, существовавшими ранее в Российской Империи. Уничтожались даже материальные объекты, которые хоть как-то напоминали о национальных традициях или о старом режиме. Так почему же, всего через несколько лет после захвата власти большевики обратились к традиционализму?
Захватив власть, её нужно ещё и удержать. Невозможно вечно находиться в состоянии гражданской войны, в состоянии постоянных революционных изменений, не оставляющих камня на камне от предыдущей жизни. Любая революция, рано или поздно, выдыхается, а народ начинает стремиться к нормальной и спокойной жизни. Революция хороша лишь для совершения скачка, для кардинальных изменений, но в более продолжительном промежутке времени, когда энтузиазм масс спадает, она не жизнеспособна. Управлять государством и контролировать общество в долгосрочной перспективе проще и эффективнее с помощью фашистских методов государственного управления и консолидации масс, используя мощную государственную пропаганду для одурачивания фанатиков и вселяя с помощью государственного репрессивного аппарата животный страх в несогласных.
После исчерпания чисто силовых методов управления и благополучно реализовав некоторую либерализацию экономической жизни в Новой экономической политике 1921-1927 годов, большевики стали искать удобные, принципы и методы управления, не выходящие за рамки своей псевдомарксистской (ленинской) политической модели.
После прихода к власти в Италии Муссолини, фашистские партии стали появляться как грибы после дождя по всей Европе. Больше сотни различных фашистских организаций и партий родились во всех уголках планеты.
В Китае даже возникла русская фашистская партия (существовали ещё и другие немногочисленные русские фашистские организации в Европе и Америке).
Фашизм был крайне популярен во всём мире. Его методы копировали даже многие либеральные правительства. Например, правительство Рузвельта применяло откровенно фашистские методы для борьбы с последствиями экономического кризиса 1929-1939 годов и возникшим вследствие этого политическим кризисом.
Рузвельт, точно так же, как Муссолини, Гитлер и многие другие фашистские правительства, в основу своей экономической политики положил фашистское переосмысление теории английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса, призывавшего не сокращать, а увеличивать расходы государства, чтобы подстегнуть экономику, находящуюся в кризисе. Фашисты добавили к классическим кейнсианским свои откровенно антилиберальные и конфискационные меры.
Копирование фашистских методов по всему миру не ограничилось экономикой. Пропагандистские методы фашистов по консолидации общества в целях борьбы с мировым экономическим кризисом, а также отдельные элементы социальной политики фашистской Италии (а позднее и нацистской Германии) копировали правительства по всему миру.
Не удержались от соблазна и большевики. Они начали строить в 1929 году новое государство, используя уже проверенные в других странах способы. От диктатуры малочисленного рабочего класса, первоначально считавшегося единственным передовым политическим классом, перешли к «народной диктатуре», к возвеличиванию «советского народа» в бесклассовой стране. Изменилось полностью все, идеология, социальное устройство, сама политическая система. Советский Союз в 1920-х и в 1930-х совершенно разные страны, у них общими были только название, священные марксистко-ленинские тексты, некоторая символика и часть политических культов.
Кто утверждает, что в СССР всё держалось исключительно на страхе – либо идиот, либо провокатор. Страх, несомненно, имел существенное значение во внутренней государственной политике, но всё-таки решающую роль играл фанатизм советских людей, особенно молодежи. Именно советская пропаганда была самым мощным оружием сталинского режима, а не НКВД.
То же самое касается и гитлеровской Германии. Сегодня всё ещё можно найти людей, которые желая оправдать безответственное поведение немецкого народа в годы правления Гитлера, отрицают коллективную вину немцев в том, что с ними впоследствии случилось. Вина за гитлеризм, по моему скромному мнению, лежит на всём немецком народе, равно как и в сталинизме виноват русский народ. Но вина эта не в злом умысле, а в невежестве и недальновидности.
В марксистской классической теории любому действию предшествует сначала развитие, наступают некоторые исторические условия, затем возникает идея, которая сопутствует этому состоянию и будущему историческому изменению и лишь затем, наконец, происходит изменение.
Движение к цели, спровоцированное чувствами, действие любой ценой, которые лежат в основе фашизма полностью противоречат классическому марксизму.
Принципы построения и развития советского государства с капиталистической экономикой на совершенно новой неклассовой основе, идея экспорта революции по всему миру, в независимости от наличия или отсутствия условий для такой революции, теория «справедливой» войны в защиту трудящихся соседних стран против угнетателей, другие подобные большевистские идеи являются антимарксистскими, но вполне укладываются в фашистское представление о мировом историческом процессе как о борьбе за выживание, об истинных причинах важных исторических событий как о природной стихийной силе, воли народных масс.
Не случись рокового поворота в 1929 году, Советский Союз мог следовать не путём фашистской сталинской диктатуры, а иным, так называемым ленинским путём. Куда пришли бы советские люди этим путём неизвестно, но вряд ли под руководством большевиков они могли прийти в светлое будущее. Скорее всего, пришли бы к другому кошмару, и я сомневаюсь, что он был бы менее кровавым, чем сталинский.
Большевики после 1929 года вернулись частично к традиционному экономическому укладу, структуре и устройству органов власти, общественным взаимоотношениям, которые были в Российской Империи. Об этом написано множество монографий, издано большое количество популярных книг. Сейчас практически никто из историков не отрицает отката СССР к традиционализму, вопреки марксистской идее поступательного прогрессивного развития пролетарского государства.
Причина такого отката в том, что классическое марксистское учение предполагает рациональное поведение классов, которые разумно и последовательно преследуют свои классовые цели и защищают свои интересы. Эта теория вообще не учитывает сильную эмоциональную составляющую в поведении людей. Советские идеологи в какой-то момент времени ясно осознали, что действия подавляющего большинства советских граждан находятся в прямой связи не с тем, что они понимают, а с тем, что они чувствуют.
В СССР в политике и экономике уже к 1935 году стали преобладать чисто фашистские методы, сочетающие эффективную пропаганду и сильный репрессивный аппарат. В результате появились культы народных героев, эксплуатирующие совершенно различные по своему содержанию мифологизированные образы, от Александра Невского и Дмитрия Донского, до Степана Разина и Емельяна Пугачёва. Появились мифы о Гражданской войне и её героях, а когда наступила очередь индустриализации, появились Стаханов и Изотов. Именно эти героические культы нашли своё отражение в изобразительном и театральном искусстве, в литературе и поэзии, в монументальном искусстве и музыке.
При Сталине массово стали создавать коллективные самоуправляемые хозяйственные организации — кооперативы, артели, колхозы. Силой насаждался коллективизм, который советская пропаганда преподносила как естественное состояние русского крестьянина, веками жившего в традиционной крестьянской общине.
Лишь при Хрущеве начался обратный процесс. При нём стали закрывать, колхозы, превращая их в совхозы, проводилось огосударствление коллективной собственности, культура избавилась от излишнего давления цензуры (в результате родился целый пласт уникальной советской культуры шестидесятников), наука и идеология мирно развелись, к обоюдной радости обеих.
Резкий поворот от сталинского ампира к западному архитектурному утилитаризму произошёл сразу после озвученного Хрущёвым тезиса о борьбе с «архитектурными излишествами».
Сталин ассоциировал себя с Петром Великим (великий реформатор) и Иваном Грозным (собиратель и защитник русских земель). Иосиф Виссарионович самостоятельно возложил на себя роль «отца народа», по сути, императора, но который основывает свой авторитет не на праве династического наследования, а на фанатической любви толпы. Соответственно, советская культура стала тяготеть к имперскому стилю и новореализму.
Сталин сравнивал себя также с иноземными великими правителями огромных империй прошлого, например, с Чингисханом и Наполеоном. В особенности с последним, так как именно Наполеон был не просто завоевателем Европы, но ещё всенародно избранным несменяемым вождём всех французов, народным императором.
Сталин, инициатор репрессий в отношении огромного количества историков и советских писателей, вернул из ссылки Евгения Викторовича Тарле, чьей книгой о Наполеоне, написанной историком в ссылке в Алма-Ате, он заинтересовался, случайно прочитав нелестную критику в июньских выпусках 1937 года газет «Правда» и «Известия». Сталин распорядился об издании книги Тарле о Наполеоне и позднее лично курировал процесс подготовки и выпуск в свет книги. Он дал соответствующее распоряжение об ограждении историка от всяческой критики со стороны учёных и нападок в печати, поручив следить за этим НКВД. По личному распоряжению Сталина в 1941 году были также изданы мемуары Наполеона. Шикарное дорогое издание, на отличной бумаге, с гравюрами.
В СССР при Сталине издавались книги, ставились фильмы, прославляющие отдельные эпизоды российской истории. Если быть более точным, то на самом деле речь шла не об исторических событиях, а о мифах, на основе которых на протяжении десятилетий строилась советская историческая наука и создавались художественные произведения. Доходило до абсурда, когда сцены из фильмов и не существовавшие в действительности события из художественных книг попадали прямо в школьные учебники по истории.
В СССР появился социалистический реализм, ставшим основным стилем в советской культуре. Отклонения в искусстве, литературе от официального канона каралось, как предательство. За отклонение от стандарта можно было запросто лишиться членства в творческом союзе или даже получить тюремный срок.
Факт перехода в сталинском СССР к традиционализму подтверждает не только соцреализм в литературе и искусстве. В качестве иллюстрации можно привести имперский стиль в советской архитектуре, копирующий здания Римской Империи. Во Франции за сто лет с лишним лет до этого, направление называлось «Наполеоновский стиль», ещё чаще именовалось просто Имперским стилем (style Empire – стиль Ампир), в царской России его называли Александровским стилем, в Третьем Рейхе — именовали Немецким неоклассицизмом, в Японии собственный новый имперский стиль именовали стилем Мэйдзи и т.д.
Бюрократический класс, будучи полностью оторванным от основной массы советских граждан, жил по законам новой советской империи и впитывал в себя имперский дух, копируя стиль в вещах, интерьерах и даже в мелочах. Достаточно посмотреть на выставках или в антикварных магазинах вещи той советской эпохи.
Остальные советские граждане, не входившие в правящий класс государственной и партийной номенклатуры, стали копировать народные обычаи, особенности крестьянского и мещанского быта, существовавшие в царской России, вкладывая в них насаждаемый советской пропагандой новый смысл, соответствовавший новой идеологии.
При Сталине место веры в Бога, почитание отечества заняли вера в коммунизм и культ советского государства. Преклонение подданных перед российским самодержцем переродилось в культ советского вождя, а русский империализм – в стремление к мировому господству (мировой революции).
Вошли в моду псевдорусские наряды, орнаменты XIX века, к слову сказать, то же имеющие мало отношения к русской культуре, т.к. они были рождены потугами славянофилов в прошлом веке.
Появились псевдорусские мотивы в малых формах архитектуры, традиционная деревянная резьба, особенно в деревнях и сёлах.
В армии вернули старые порядки царской армии, в сентябре 1935 года вернули привычное деление на группы и соответствующие им традиционные воинские звания для комсостава РККА, снова появились маршалы, ещё через пять лет появились генералы. Вернули форму государственных служащих.
Праздник Новый год впитал в себя основные и легко узнаваемые рождественские атрибуты, а рождественская ёлка стала новогодней. Масленица превратилась в советские проводы зимы, при этом дата менялась каждый год, в зависимости от даты празднования Пасхи.
Вот так постепенно всё в СССР стало походить на Российскую Империю. Советская «аристократия» пьёт шампанское, закусывая икрой, в колонных залах под оркестр, отмечая непонятно откуда взявшийся «народный» праздник «Проводы Русской зимы», а остальные отмечают старую русскую Масленицу уличными гуляниями, закусывая водку блинами. Для сталинской правящей бюрократии — коньяк, рояль и ампир, для остального русского народа — водка, гармонь и грязный сортир.
К 1936 году уже никого не удивляли лубочные юмористические журналы, издаваемые огромными тиражами русские народные сказки, сарафаны, кокошники, русский хор, знаменитый на весь мир классический русский балет, воссозданный в лучших традициях Российской Империи.
В национальных республиках, входящих в состав СССР, точно так же создавались псевдонациональные традиции. На основе реально существовавших веками обычаев, народных литературных и устных произведений, народной музыки и художественных промыслов создавалась идеологически «правильная» новая национальная культура каждого отдельно взятого братского советского народа. Когда начинаешь внимательно вникать в этот сложный процесс, то поражает масштаб проделанной работы, аккуратность и детальность идеологической проработки каждого элемента создаваемых синтетических псевдотрадиционных культур народов СССР.
Когда стало особенно тяжело, во время Великой Отечественной войны, Сталин вернул к жизни Православную церковь, и вместе с ней церковные праздники, не забывая параллельно дублировать их в виде советских суррогатов. Были разрешены многие народные обряды, в обмен на прямое сотрудничество деятелей РПЦ с советскими органами и поддержку Красной Армии (см. обращение к верующим Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия от 22 июня 1941 года). РПЦ позволили снова издавать свой печатный орган — Журнал Московской Патриархии, запрещённый ранее в 1935 году. Русская православная церковь организовала сбор денежных средств в Фонд обороны и Красный Крест, сбор одежды и продовольствия в приходах, сбор денежных средств на постройку самолётов, танков. Целиком на средства верующих была создана танковая колонна имени Дмитрия Донского.
При всём уважении в Советском Союзе к национальным особенностям иных народов, русский народ при Сталине снова стал имперским, титульной нацией. Он снова великий и непобедимый, а белорусы и украинцы – младшими славянскими братьями великого русского народа.
Квасные патриоты сменили флаги Союза Михаила Архангела на красное полотнище со звездой, с серпом и молотом. Отсюда происходит радикальный русский национализм современных сталинистов, кажущийся, на первый взгляд, нелепым, учитывая интернациональный характер коммунистической идеологии.
Нацисты, чтобы ввести свою идеологию в русло повседневности, стали трансформировать уже имеющиеся традиции и обычаи немецкого народа, а также создавать новые, объявляя их естественным продолжением древних традиций и обычаев древнегерманских племён.
Гитлеровскими идеологами и пропагандистами реформировалось всё, что можно было трансформировать в свою пользу, от изменения смыслового содержания традиционных немецких праздников, их нового «правильного объяснения», до возрождения в сильно изменённом виде давно забытых древних германских языческих ритуалов. Часто всё сводилось к простому замещению веками существовавших традиционной символики и ритуалов совершенно новыми, нацистскими.
В результате целенаправленного наполнения идеологизированным содержанием, старым немецким праздникам придавался новый национал-социалистический смысл, а новые политические праздники Третьего Рейха нацисты, наоборот, старались превратить в традиционные, привычные всему немецкому населению. Со временем, если бы нацистский режим смог просуществовать несколько десятилетий, новые национал-социалистические праздники действительно могли бы стать для немцев привычными и традиционными, слиться древними праздниками в единую смысловую последовательность и восприниматься населением как одно целое.
Широко и повсеместно в Германии отмечались языческие праздники, такие как День солнцестояния, День урожая, День поминовения и им подобные. Возрождение культовых мест германских предков стало важной задачей нацистских историков и пропагандистов. Например, могильные курганы в Тевтобургском лесу, где вождь древних германцев Арминий в 9 году н.э. разгромил римскую армию, при нацистах стали местом массового поклонения. Была даже попытка изменить календарь, внеся в него не только древние языческие праздники и важные даты из истории германцев, но и изменить названия месяцев, использовав старогерманские названия. Этому помешала врождённая практичность немцев, издержки, вызванные изменением календаря, показались нацистам несопоставимыми с предполагаемой выгодой.
Смысловое содержание нацистских праздников, символики и ритуалов, часто определялось не только внутриполитическими, но ещё и геополитическими факторами, связанными с теорией жизненного пространства, расовой теорией и поражением Германии в Первой мировой войне.
Нацистские идеологи пытались удалить из сознания немцев всё, что находилось между германской древностью и приходом нацистов к власти. У простого немца должен перед глазами стоять ряд героев великого прошлого и нацисты, а между ними лишь малозаметные и малозначительные исторические личности, политические пигмеи, предатели немецкого народа и заговорщики.
Национал-социализм, основанный на ряде политических культов, остро нуждался в ритуалах. Торжественные дни принятия в ряды гитлерюгенда, в члены женской нацистской организации, принятия воинской присяги и прочие торжественные мероприятия часто приурочивались к идеологически важным событиям, например, ко дню рождения Гитлера, годовщине Пивного путча, дню основания NSDAP или дате прихода нацистов к власти. При вступлении в нацистскую организацию немец или немка должны была в полной мере ощутить важность и торжественность этого события. Партийные съезды NSDAP стали грандиозным мероприятием государственного масштаба. На многих мероприятиях в качестве символа присутствовал, в том или ином виде, огонь, которому поклонялись древнегерманские язычники. Это были огненные чаши, факелы на стенах зданий, огромные уличные костры, факельные шествия штурмовиков и эсэсовцев.
Особое место у нацистов занимали массовые демонстрации силы государства, мощи вооруженных сил. В Третьем Рейхе регулярные парады проводились во время съездов NSDAP в Нюрнберге, в день рождения Гитлера, в дни родов войск, в годовщину пивного путча, в день ветеранов и тому подобные праздники и памятные даты, не говоря уже о нерегулярных парадах, связанных с какими-то особыми событиями вроде аншлюса Австрии, возвращения легиона «Кондор» из Испании, взятия Варшавы, Парижа и ещё по многим другим поводам.
Нацисты поощряли народные гуляния, фестивали пива, дни городов и земель, которые сопровождались распеванием песен и совместным приготовлением на улицах еды.
Пропагандисты NSDAP всегда превращали любое мероприятие, несмотря на его название и содержание, в демонстрацию единства народа и партии, вывешивая флаги со свастикой и нацистскую символику.
Любой праздник должен был ассоциироваться у немцев не только с радостью и хорошим настроением, но и напрямую связываться с нацистской партией, фюрером, сделавших возможным этот праздник, эту радость и веселье. Неважно чему посвящён праздник, но он должен вызывать чувство единства и единения в движении к общей цели. Иногда это выглядело неуместным, например, когда официальные нацистские флаги вывешивались по крайне незначительным поводам или даже комичным, когда на Празднике урожая немецкие крестьяне за хорошую погоду и удачный урожай благодарили не Бога, как это было принято в течение нескольких предшествующих веков, а лично Гитлера и нацистскую партию.
При очевидной несовместимости фашизма с прогрессом, бредовости силового внедрения идеологии в науку, повсеместного насаждения фашистской культуры, в обществе, пораженном вирусом фашизма, как правило, не только почти отсутствует интеллектуальное сопротивление лучших членов этого общества (за редким исключением), но наоборот, присутствует особого рода энтузиазм худших.
В науке и культуре здоровый дух соперничества и соревнования, замещается затхлым духом карьеризма, стремления за счёт несложных политических интриг получить преимущество, тем, что фашисты цинично называют «политической конкуренцией в интеллектуальной среде».
В фашистских государствах происходит естественный отбор, где побеждают не самые лучшие, а самые приспособляемые. Вот такое развитие, не по Ламарку, а по Дарвину и есть суть всех происходящих процессов в научных и культурных организациях, общественных объединениях, органах государственной власти и местного самоуправления.
Интеллектуалы, как правило, намного хуже поддаются психологическим манипуляциям, чем остальные граждане. Это справедливо для любой страны, без поправок на особенности рас и национальностей, культурные традиции, вероисповедание. В фашистском государстве под мощным давлением общественного мнения и цензуры, даже самые свободомыслящие и прогрессивные интеллектуалы быстро становятся конформистами, просто из чувства самосохранения. При взгляде со стороны складывается обманчивое впечатление единства общества в фашистском государстве, когда интеллектуальная элита показательно солидарна с большинством, в том числе с фашистскими партийными функционерами, малообразованными люмпенами и маргиналами. Это выглядит как абсолютное единомыслие, в том числе по вопросам внутренней и внешней политики, экономической и социальной политики, в области образования, культуры, науки и любым другим вопросам.
После того как нацисты пришли к власти в Германии, буквально в этот же год, была создана Имперская палата культуры, которую возглавил министр пропаганды Йозеф Гёббельс. В состав палаты вошли семь подразделений: соответственно, кинематограф, газеты, радио, театр, литература, музыка, изобразительное искусство.
В СССР право на любое творчество имели лишь члены соответствующих профессиональных союзов, находящихся под патронажем коммунистической партии и подконтрольных органам госбезопасности. Практически во всех отраслях науки и культуры, а также в любой другой творческой деятельности, существовали подобные организации: союзы писателей, композиторов, художников, журналистов, отраслевые научные сообщества и подобные им организации.
Из традиции фашистскими идеологами создаётся новая, яркая, эффектная синтетическая эстетика художественного слова, презирающая логику с этикой, рассчитанная исключительно на иррациональное подсознательное восприятие.
Подавляющее большинство итальянских писателей и поэтов поддержали Муссолини и лично участвовали в пропаганде фашистских идей. Писатель, поэт и драматург Габриэле д`Аннунцио, философ и писатель Джиованни Джентиле, писатель, поэт и художник Юлиус Эвола, писатели Томмазо Маринетти, Джованни Пиранделло – вот только начало длинного списка известных пропагандистов итальянского фашизма.
В Третьем Рейхе дела с писательским корпусом поддержки нацистов обстояли значительно хуже. После прихода нацистов к власти, из Германии были вынуждены иммигрировать большое количество немецких писателей, среди которых Бертольд Брехт, Эрих Мария Ремарк, Лион Фейхтвангер, Томас Манн. В стране остались лишь малоизвестные писатели «второго и третьего эшелонов», сильно уступающие творческим уровнем основной массе покинувших страну литераторов.
Нацистские цензоры сразу же установили «национальные стандарты» в литературе и поэзии. Согласно установкам министерства пропаганды, германские писатели могли работать лишь в следующих областях:
идеологическая проза (произведения, отражающие нацистское мировоззрение);
патриотическая проза (произведения, прославляющие немецкую нацию, с акцентом на мистику и германский фольклор, прославление немецкого национального духа);
военная проза (произведения о героизме и взаимовыручке немецких солдат, романтизирующие войну и воинское братство);
расовая проза (возвеличивание нордической расы и её превосходства, критика умственных способностей и моральных качеств «неполноценных» народов).
В жанре фронтовой литературы работал заурядный Вернер Бумельбург, чьи примитивные сентиментальные романы о фронтовом товариществе значительно уступали военной прозе оставшегося в Швейцарии Эриха Марии Ремарка.
Ситуация с литературой было настолько плачевной, что ненавидимый нацистами Ремарк, обвиняемый ими в сознательном искажении образа немецкого солдата в своём пацифистском романе «На западном фронте без перемен», в 1935 году получает от рейхсминистра Германа Гёринга предложение вернуться на родину.
Писатель отказался, помня многолетнюю травлю его нацистами, запреты на публикацию его книг, запрет на демонстрацию в Германии, получившего два Оскара, фильма по роману «На Западном фронте без перемен», снятого в 1930 году голливудским режиссёром Льюисом Майлстоуном и единодушное выступление нацистов против выдвижения писателя на Нобелевскую премию по литературе 1931 года.
В области «сельской прозы» работала Агнес Мегель, чья бездарность была очевидна даже самим нацистам. Над автором эпических поэм Рудольфом Биндингом смеялся даже Гёббельс.
Наиболее талантливыми писателями, которые были у нацистов буквально на вес золота из-за их немногочисленности, можно назвать прозаика Ханса Гримма, чей роман «Народ без пространства» сам по себе стал предметом нацистского культа и поэта Готфрида Бенна. Но уже в мае 1936 года нацистская пресса назвала поэзию Бенна «вырожденной, еврейской и гомосексуалистской», а в 1938 году нацистская писательская организация «Национал-социалистическая ассоциация немецких авторов» наложила полный запрет на издание его книг.
Самым известным нацистским драматургом можно назвать бывшего санитара психлечебницы, а позднее группенфюрера SS Ганса Йоста, известного в наше время крылатой фразой, прозвучавшей из уст героя его пьесы «Шлагетер»: «Когда я слышу о культуре, я снимаю с предохранителя свой браунинг» (в России наиболее популярный вариант этой фразы ошибочно приписывается Гёббельсу и звучит несколько иначе – «Когда я слышу о культуре, я хочу вытащить пистолет»).
Йост был убеждённым нацистом, а не «примазавшимся» конъюнктурным писакой. Ещё до прихода нацистов к власти он возглавлял отдел поэзии в «Боевом союзе за германскую культуру» (Kampfbund für deutsche Kultur), основной целью которого была борьба с «засильем еврейства и еврейских писателей в немецкой литературе». Сразу после прихода нацистов к власти, он написал пьесу «Шлагетер», которую посвятил лично Адольфу Гитлеру, после чего Гёринг официально назначил Йоста первым драматургом и художественным руководителем Прусского государственного театра. Позднее Йост стал главой Академии германской поэзии и президентом Имперской палаты литературы, получив медаль Гёте и различные государственные награды.
Пьеса являлась, по своей сути, нацистским патриотическим мифом вокруг реально существовавшего члена националистического подполья, действовавшего против французов в оккупированном Руре в 1923 году.
Лео Шлагетер был расстрелян французами 26 мая 1923 года за организацию крушения поездов на вокзале Хюгель в Эссене и на железнодорожном мосту возле Калькума. Ещё до написания пьесы Йоста, Лео Шлагетер стал героем национал-социалистического движения, ему посвящались стихи и песни, это несмотря на то, что Лео незадолго до своего ареста вышел из NSDAP и полностью разорвал всякие связи с нацистами. Известны его нелестные высказывания о верхушке нацистской партии и лично о Гитлере, запретившим членам партии борьбу с французскими оккупационными властями. Шлагетер прямо обвинял нацистов в предательстве немецкой нации. Содержание пьесы имело мало общего с реальной историей немецкого националиста, но нацистам это было не важно. Йост и Гёббельс использовали постановку «Шлагетера» в немецких театрах, для пропаганды нацистской идеологии, по максимуму, насколько это вообще было возможно.
По личной инициативе министра народного просвещения и пропаганды Йозефа Гёббельса, нацистами была устроена акция публичного сожжения книг. На территории германских университетов 10 мая 1933 года в костры полетели произведения выдающихся немецких и зарубежных писателей, философов.
На церемонии сожжения книг министр пропаганды Йозеф Гёббельс выступил перед собравшимися нацистами: «Дух германской нации проявит себя с новой силой. Эти костры не только освещают конец старой эпохи, они также озаряют и новую эпоху». Это были слова не только нацистского министра, но ещё и немецкого филолога, написавшего и защитившего в 1921 году в Гейдельбергском университете докторскую диссертацию о немецком драматурге XIX века Вильгельме фон Шютце. Слова человека, восхищавшегося в молодости известным немецким литературоведом еврейского происхождения Фридрихом Гундольфом. Страшные метаморфозы происходят в сознании интеллигентного человека, заражённом бациллой фашизма.
Нацисты сами себя загнали в тупик, организовав травлю немецких писателей, заставив их эмигрировать. В итоге национал-социалисты попали в ситуацию, когда для нормальной работы конвейера по созданию качественного пропагандистского литературного продукта попросту не хватало действительно талантливых поэтов, писателей и драматургов.
Низкое качество пропагандистской литературы гитлеровские пропагандисты пытались компенсировать количеством. В Германии издавалось просто огромное количество пропагандистских поделок, имевших мало общего с не только с классической европейской или современной немецкой литературой донацистского периода, но и с литературой вообще.
Иначе обстояли дела в СССР, где не испытывали недостатка в талантливых писателях, готовых создавать угодные политическому режиму произведения. Советской власти даже приходилось, время от времени, «прореживать» ряды писателей, отсеивая тех, кто в быстро меняющихся условиях не успевал подстроиться под новую генеральную линию большевистской партии.
В 1922 году был создан главный цензурный орган – Главлит, основной задачей которого был контроль за наличием «правильной» идеологической составляющей литературных произведений.
Несмотря на существование цензуры, до 1929 года в советском искусстве соперничали различные стили и направления, что принуждало к творческим поискам старых мастеров культуры и стимулировало появление совершенно новых талантов.
Однако, после поворота советского государства в 1929 году к фашизму, разнообразию стилей в литературе и искусстве приходит конец. Единственно «идеологически верным» становятся имперский стиль и социалистический реализм, новое идеологическое оружие большевиков.
В тридцатые годы в моду вошли новые писатели соцреализма, такие как Николай Островский, автор романа «Как закалялась сталь», Михаил Шолохов со своей эпопеей «Тихий Дон», посвящённой судьбе донского казачества в период Гражданской войны, писатели новой волны Л.М. Леонов, Э. Г. Багрицкий, А. А. Фадеев, потеснив пролетарских дореволюционных писателей и поэтов Максима Горького, Владимира Маяковского, Сергея Есенина.
Одних неугодных писателей просто перестали печатать, другие писатели отправились в лагеря и ссылки. Максима Горького посадили в золотую клетку, сделав живым советским классиком, лишили возможности свободно выражать свои мысли. Часть старых русских писателей была расстреляна, а другие, не выдержав травли, покончили с собой.
Многие европейские писатели, жившие за пределами фашистских государств, в том числе очень известные и признанные, внесли свой вклад в пропаганду фашистских идей.
Французский писатель Пьер Дриё ла Рошель, один из самых известных прозаиков первой половины XX века писал в своей книге «Масштаб Германии»: «В гитлеровской Германии есть какая-то моральная сила». В своём «Фашистском социализме» он признавался в своих симпатиях к фашистским вождям: «Я за Сталина, за Гитлера, за Муссолини, за всех тех, кто делает дело». Писатель пытался обратить внимание своих современников, в особенности своё военное поколение, на упадочническую буржуазную Францию: «В зловонной парижской среде тесно сплетены еврейство, деньги, развращённый свет, опиум, левые … все полны высокомерия и самодовольства… из которой образуется самое противоречивое, комичное и гнусное сборище…»
Во Франции сторонниками фашизма считали себя: писатель и философ Раймон Абеллио, писатель и поэт Жан Ажальбер, журналист и писатель Робер Бразийак, драматург Марсель Жуандо, поэт, писатель, драматург, художник и кинорежиссёр Жан Кокто, родоначальники кинематографа братья Люмьер, лауреат Гонкуровской премии за 1911 год писатель Альфонс Шатобриан. Это только малая часть самых известных фамилий, чьи фашистские убеждения выражались открыто ещё до войны и оккупации Франции нацистами.
Больше сотни французских писателей примкнули к нацистам уже после немецкой оккупации Франции и создания режима Виши, среди них были такие известные писатели, как Абель Боннар, Жорж Блон, Анри Массис.
Лауреат Нобелевской премии по литературе, самый известный норвежский писатель Кнут Гамсун восторгался фашизмом как мировой прогрессивной идеей, способной противостоять большевистской «мировой революции». Особенно он был в восторге от немецких национал-социалистов и от того государства, которое они создали. Гамсун, в свою очередь, не был обделён ответной любовью нацистов. Гитлеровцы отмечали в его произведениях нордический дух, поклонение человеческой воле и силе, суровой северной природе. Гамсун не скрывал своего презрительного отношения к французам, англичанам и другим европейским народам, что органично сочеталось у него с любовью к немецкой нации, немецкой культуре, вообще ко всему немецкому.
В списке самых известных литераторов поклонников фашизма: ирландский писатель и драматург Джордж Бернард Шоу, ирландский поэт и драматург Уильям Йейтс, британский поэт и драматург Томас Элиот, британский писатель Гилберт Честертон, американский поэт Эзра Паунд, румынские писатели Мирча Элиаде и Эмиль Чоран, румынский драматург Октавиан Гога, греческая писательница Савитри Деви, израильские поэты и писатели Авраам Штерн, Абба Ахимеир, Владимир Жаботинский, русский писатель Дмитрий Мережковский и русская поэтесса Зинаида Гиппиус.
Обратите внимание на то, сколько среди перечисленных мастеров слова нобелевских лауреатов по литературе. Поистине фашизм обладает дьявольским чарующим гипнотическим свойством.
В идеологии фашистов хоть и редко, но бывает так, что объём понятия «традиция», близок объёму понятия «культура». В этом случае, так как любые идеи, культурные объекты, художественные стили, нормы, ценности, обряды и обычаи оказывают сильное побудительное воздействие на поведение людей, требование фашистов о сохранении культурных традиций становится особенно принципиальным и распространяется на всю такую культуру целиком.
Чем больше архаики в идеологии, тем жёстче контроль над культурной жизнью граждан. Особенно отчетливо это проявляется в религиозном фашизме (исламофашизм, как наиболее яркий пример).
Идеологизация в фашистских государствах затрагивает не только культуру, но также и науку. Гонениям подвергаются научные направления и даже целые научные дисциплины, не соответствующие «традиционному духу» и устаревшим догмам.
Пропагандистами восхваляются одни научные отрасли и отрицаются другие. В Третьем Рейхе, к примеру, появились понятия «арийской физики» и «арийской химии», а в сталинском СССР генетику и кибернетику называли буржуазными науками.
Главной причиной упадка науки при фашистском режиме является то, что право осуществлять надзор за наукой часто получают малообразованные партийные функционеры, нередко выходцы из самых низов, часто не имеющие даже среднего образования, не говоря уже об опыте работы в научных коллективах. У этих начальников ненависть к умным и образованным воспитана с детства, всю свою обиду, весь комплекс своей неполноценности они компенсируют старательным искоренением во вверенных их контролю научных организациях любых проявлений интеллектуальности, свободомыслия, новаторства.
Если естественные науки, ввиду их независимости от идеологии воинствующего традиционализма, страдают в меньшей степени, то гуманитарные науки подвергаются либо идеологической кастрации, либо, в худшем случае, полному уничтожению.
Фашисты первым делом принимаются пересматривать и переписывать историю, для придания ей политической цели.
Как известно, история – это либо выгодная, либо художественно более красивая версия прошлого. Фашистская история не просто красивая и выгодная, но ещё и идеологически «правильная». Целью пересмотра истории провозглашается воспитание патриотических чувств граждан, на героических исторических примерах.
Следующей жертвой на алтарь традиционализма кладут экономическую науку. При фашизме, под ножом безграмотного «политического цензора» оказываются также биология, археология, антропология. И так, практически по всем отраслям.
Второй по значимости причиной упадка науки является кадровая политика. Для фашиста главное в учёном – его лояльность режиму. В результате должности получают не наиболее способные к руководству научными коллективами, а члены партии или наиболее видные активисты. Государственное финансирование получают не самые продуктивные, а наиболее лояльные научные коллективы.
Третья причина — неправильная расстановка приоритетов в финансировании научных работ и научно-технических разработок.
После прихода фашистов к власти, как правило, полностью прекращается финансирование фундаментальных исследований и необоснованно увеличивается финансирование прикладных отраслей, связанных с разведкой, обороной и безопасностью. В условиях замкнутости, а нередко и секретности, прикладные отрасли в отрыве от фундаментальной науки начинают быстро отставать.
К примеру, Германия в начале века была страной с самой развитой наукой. При нацистах страна стала испытывать острейших кадровый голод во всех отраслях науки. В Германии жили наибольшее количество нобелевских лауреатов, многие из которых были вынуждены покинуть страну после прихода Гитлера к власти. Расовый отбор специалистов ещё больше усугубил положение учёных.
Следом за наукой, как правило, деградирует образование. Приоритетными в немецком образовании становились не базисные для остальных научных отраслей математика, физика и химия, а «древние знания» – нумерология, астрология, парапсихология и френология. На основе этих «древних знаний» возник целый пласт псевдонаучных дисциплин, таких как расовое учение и евгеника. Школьники «тысячелетнего рейха» лучше знали древнегерманскую мифологию, чем немецкий язык и арифметику.
Немцы в конце 30-х годов делали отличные самолёты, артиллерийские орудия, пользуясь разработками, созданными ещё во времена Веймарской республики. При Гитлере были заложены новые направления в области вооружений: тактическое ракетное оружие, реактивная авиация, межконтинентальные ракеты A-9/A-10, орбитальный бомбардировщик Silbervogel, атомное оружие и ещё около сотни подобных перспективных проектов.
В конце 1940 года Гитлер издал приказ, согласно которому были свёрнуты все научно-технические разработки по перспективным видам вооружений. Если разработки не могли быть реализованы в конечные изделия в течение года, то они попросту прекращались. Причина была не только в нехватке ресурсов, но и в основном в недальновидности нацистского руководства и отсутствии специалистов.
Многие современные специалисты в области вооружений полагают, что если бы не массовая эмиграция учёных из Третьего Рейха, если бы не идеологические и расовые чистки в научных коллективах, то нацисты получили бы атомную бомбу, сверхзвуковое оружие и межконтинентальные баллистические ракеты ещё до 1943 года.
Иногда отставание в фундаментальных областях и технологиях фашистам удаётся преодолеть путём кражи научных и технических секретов, а также методами обратной разработки, при копировании уже существующих чужих образцов новой техники.
Фашисты признают лишь ту науку, которая даёт или немедленный результат, или в самом ближайшем будущем. Это фундаментальное свойство самой политической системы.
Фашизм может быть какое-то время эффективен и даже феноменально эффективен из-за своих возможностей быстрой и масштабной мобилизации людских или материальных ресурсов, но это преимущество на короткой исторической дистанции, он не может быть прогрессивным ни в политике, ни в экономике, ни в науке. Потому что он так устроен. Фашизм — это всегда путь назад, в прошлое.
*****
Связаться с автором можно по электронной почте:
gidra@sergeev.in