Трудная дорога из Таксимо, все 7 часов на которой трясёт так, что у меня саморазвязались шнурки, упирается в берег Витима. Весь его пейзаж как бы говорит "я и есть Угрюм-река". Вдоль недостроенного, как и весь советский коммунизм, моста за реку ходят паромы.
Городок вытянут вдоль реки от переправы до аэропорта на 7 километров при ширине 1-1,5 километра и изрядном, не меньше сотни метров, перепаде высот. Дорогу сюда пробили лишь в 1982 году, параллельно со строительством Байкало-Амурской магистрали, а аэропорт обустроили при Сталине, начиная с гидросамолётов, садившихся на серый, словно бетон взлётки, Витим.
Прежде главным путём сюда из внешнего мира служила река, и выше по течению три ржавых крана напоминают о временах, когда Бодайбо жил речными завозами, а колоколенка - о том, что с реки и пришёл сюда русский человек.
Найдя в 1840-х годах богатейшие золотые россыпи на реке Хомолхо, иркутские купцы Трапезниковы вскоре поняли, что зашли в "русское Эльдорадо" с чёрного хода: позже притоки Олёкмы стали известны как Дальняя Тайга. В 1861 году сын Константина Трапезникова Александр проник в Среднюю Тайгу, найдя куда более богатые прииски в самом сердце Патомского нагорья на реке Вача, впадающей в Чару. Там в 1868 году обосновалось Ленское золотопромышленное товарищество ("Лензолото") Петра Баснина и Петра Катышевцева, основанное ещё в 1855-м. А в 1863 году купец Михаил Сибиряков, зять Трапезникова, нащупал ядро здешних россыпей - бассейн реки Бодайбо, ставший Ближней Тайгой.
На Патомское нагорье пришла странная недолгая идиллия - всеми приисками без исключения владели бородатые русские купцы из Иркутска, хорошо знакомые друг с другом, а часто и породнившиеся через браки детей, и потому имевшие возможность любой вопрос решить за самоваром. Равно как и со своими рабочими они ходили по одним улицам, а потому старались с ними обращаться по-людски. У здешних приисков редко были единоличные хозяева, чаще - плавно перетекавшие друг в друга товарищества, в самом успешном из которых объединили силы Михаил Сибиряков, Александр Трапезников, Иван Базанов и Яков Немчинов.
В 1858 году, ещё в Дальний Тайге, они основали Желтухинское золотопромышленное товарищество, а застолбив участки на бодайбинском притоке Накатами (это название реки!) решили брать выше, тем более на Лену как раз прибыли заказанные ими пароходы. В 1863 году было основано "Ленско-Витимское пароходство" на воде, а в 1865 - "Прибрежно-Витимская компания" на суше.
А на границе двух сред, где с 1863 года поисковая партия казака Ивана Новицкого пыталась освоить для Сибиряковых Стефано-Афанасьевский прииск, образовалась Бодайбинская резиденция:
При этом слове сразу представляется мрачная бревенчатая усадьба посреди хмурой тайги, где алчный золотопромышленник на покосившейся башне тщится залить вином и засыпать кокаином воспоминания о своими руками зарезанных друзьях и страх повторить их судьбу.
Но Громово из "Угрюм-реки" Вячеслава Шишкова - образ собирательный. Здесь же "резиденция" - вполне безобидное слово, современный синоним которого - "база". Сибиряковские прииски лежали выше, на несудоходных горных речках, и Бодайбо в этой системе был не более чем перевалкой с пароходов и барж на оленей, подводы и поезда. Сама резиденция явно выглядела скромновато для барина-самодура, но людоеды здешних приисков были отнюдь не самодуры...
Вокруг резиденции селились всяческие купцы да мещане, не участвовавшие в золотодобыче, но готовые что-то продать тем, кто участвовал в ней. Одни занимались легальными поставками, но немалая часть бодайбинских поселенцев была погружена в чёрный рынок, женскую половину которого представляли в первую очередь проститутки, а мужскую - спиртоносы, неуловимо шнырявшие по тайге, меняя золотой песок на огненную воду.
"Прибрежно-Витимская компания" (в 1885 году ставшая частью более крупной "Компании Промышленности разных мест Восточной Сибири") неуклонно утрачивала лидерство, а эпицентр Ленских приисков смещался на Вачу. Павел Баснин быстро умер, Иван Катышевцев не справлялся с золотопромышленным бизнесом, и в 1873 году отдал "Лензолото" за долги своему кредитору - Евзелю Гинцбургу, сыну витебского раввина, выбившемуся сначала в петербургские банкиры, а затем в германские бароны.
Три поколения Гинцбургов - Евзель, его сын Гораций и внук Альфред - и возглавили обновлённое "Лензолото", в 1908 году в Лондоне учредив на его основе акционерное общество "Лена Голдфилдс лимитед", среди акционеров которого были и Алексей Путилов (владелец крупнейшего завода страны в Петербурге), и бывшие министры Василий Тимирязев и Александр Вышнеградский, и английские лорды, и золотопромышленники из Южной Африки. В 1910 году Гинцбурги скупили Сибиряковские прииски, сконцентрировав 94% золотодобычи в окрестностях Бодайбо. Купеческую идиллию смело вторжение циничного глобального капитала, девизом которого в современных терминах было бы "Снижение издержек любой ценой".
Теперь крупнейшим золотопромышленным районом Земли, дававшим в год до 16 тонн "проклятого металла", владели акулы капитализма, вопросы привыкшие решать не в баньке и не на большой дороге, а в суде. Передовые технологии вроде первой в России энергосистемы из каскада ГЭС и дровяной ТЭС у них сочетались с безжалостной и вполне сознательной эксплуатацией работяг, которых заманивали на прииски "золотым фартом" и хорошими авансами, а там кидали в условия, достойные нерчинской каторги и сталинских лагерей.
Проживание семей на приисках и вовсе не было предусмотрено, но разве можно бросить семью на 5 лет без отпусков и побывок? Так на приисках появлялись женщины, рождались дети - вокруг резиденции росло поселение, в 1903 году официально ставшее заштатным городом Бодайбо Киренского уезда Иркутской губернии. В 1910 году тут жило без малого 7 тысяч человек - и ещё 20 тыс. на приисках...
На кадре выше - здание Общественного собрания с гостиницей. Они стояли на первой от Витима улице Андрияна Стояновича - переименованная в честь красного партизана из мамских лесов, в те годы она называлась Сибиряковской.
Исторические фото и витрины я переснял в стоящем на ней Бодайбинском краеведческом музее имени Владимира Верещагина - не краеведа, а местного председателя, основавшего музей в 1980 году. Экспозиция здесь небольшая, буквально пара комнат, но очень толковая, так что фотографии оттуда распределятся по 3 моим постам.
Считается, что музей занимает дом Якова Фризера - баргузинского ссыльнопоселенца, золотопромышленника из Забайкалья, который и здесь владел парой судов и тремя приисками. Но, как объяснили мне музейные сотрудники, это новодел, причём весьма отдалённый.
Прогулку, однако, начнём от него. По соседству стоит какое-то очень уж странное здание то ли поздне-, то ли постсоветской эпохи:
И полузаброшенный почтамт, который вполне мог застать те времена, когда корреспонденцию из внешнего мира привозил гидроплан, а по Витиму её развозили деревянными баржами наподобие казачьих стругов.
Почти напротив - Рождественская церковь (1876), которая изначально выглядела так:
Она закрывалась лишь в 1934-45 годах, но 9 лет хватило, чтобы обкорнать её, превратив в невзрачный сарай. Так что сруб тут подлинный, а вот формы, не говоря уж про сайдинг, уже современные. Куда лучше сохранил внешний вид Дом священника начала ХХ века:
Здесь же, в церковной ограде, небольшой памятник жертвам Второго Ленского расстрела. Сам Ленский расстрел, когда доведённые до ручки рабочие пошли к директору "Лензолота" передать свои требования и были встречены огнём солдат, убившим более 200 человек - событие одного ряда с "Кровавым воскресеньем".
Куда менее известно, что по золотому краю бульдозером прошлись сталинские репрессии - в 1937-38 годах здесь арестовали около 4 тысяч человек (в основном кулаков, китайцев и корейцев), и 938 из них были расстреляны. Руководивший операцией иркутский чекист, киевлянин Борис Кульвец вскоре повторил их судьбу - после ареста Ежова.
Вплотную к церковной ограде на Витим спускается уютный Парк "Пристань" на месте причала "Ленско-Витимского пароходства", недавно благоустроенный на средства компании "Полюс":
Технический символ Бодайбо, как шахтный комбайн у угольщиков или вышка у нефтяников, - черпаки драги, попадающиеся по всему району в самых неожиданных местах:
Выше старой пристани Бодайбинскую резиденцию сменил уже советский офис "Лензолота" в "ободранной" сталинке 1950-х годов. Ленский расстрел и последовавшие за ним разбирательства и отставки ввергли компанию в кризис, который усугубила Первая Мировая война, обернувшаяся дефицитом рабочих рук. Владельцы ещё пытались завозить гастарбайтеров из Китая, Кореи и Туркестана, но дальше грянула Гражданская война.
Вновь уже чисто английская "Лена Голдфилдс лимитед" зашла на Ленские прииски в 1921-25 годах как концессия, однако Советы лишь использовали буржуинов для возрождения добычи: в 1932 году англичан, будем называть вещи своими именами, кинули, национализировав прииски. Сделано это было столь откровенно, что в 1968 году советское правительство признало иск на 65 миллионов "старых" долларов и согласилось его возместить. Однако тогда цель была достигнута - "Лензолото" восстановилось, модернизировалось (получив, например, американские драги) и продолжило существовать уже как государственный трест.
На Бодайбо пришли спокойные времена геологических экспедиций и механизации, но дореволюционных объёмов Советам так и не удалось достичь: центром русской золотодобычи в ХХ веке сделались Красноярский край, Якутия и Колыма, а нынешняя Иркутская область спорит за 4-е место с Амурской областью, Хабаровским краем и Чукоткой.
Теперь здания на площади занимает компания "Полюс", начинавшаяся в 1980 году как артель адыгейца Хазрета Совмена на полярном архипелаге Северная Земля. "Лензолото" она купила в 2003 году, будучи "дочкой" "Норильского никеля", но позже под началом Сулеймена Керимова "Полюс" превратился в самостоятельного игрока, лидера своей отрасли в России. Отрасль же пошла в бурный рост - в 2010-х годах наша страна по добыче золота вышла на 2-е место в мире (330 тонн в год), потеснив Австралию и наступая на пятки Китаю. Что из этого оседает в Бодайбо - думаю, вы видите по моим фотографиям сами.
Бутылкообразная площадь "Лензолота" упирается в Ильича (1987) и скверик с забавными клумбами в виде приисковых машин. Дальше площадь сужается в улицу Мира, прежде носившую неожиданное, но закономерное название Большая Коммерческая - здесь начиналась дорога от пристани на прииски. На ней уцелела даже парочка старых домов - в левом был магазин:
В правом - что-то общественное (может быть, управа?), а ныне библиотека с чрезвычайно актуальной для таёжных мест рекламой:
Ещё один домик стоит несколькими кварталами выше, на углу улиц Мира и Ленских событий у окраины старого города. Этакий последний кабак у заставы, где можно было заказать "Особый старательский":
А самый красивый домик Старого Бодайбо стоит на третьей от Витима улице Урицкого (ранее Пожарная и Граумановская) и ныне занят типографией:
У него очаровательные наличники:
В целом же красивой архитектуры на Ленских приисках не было никогда, что можно понять и по старым фото. Наверху виды Пожарной и Большой Коммерческой, посредине - реальное училище (1914, вроде бы сохранилось, но мы его не нашли) и золотосплавочная лаборатория, внизу - почтамт и таможня.
Фотографий для такой глуши тут было сделано действительно много - образованные люди, всякие инженеры и предприниматели, были частыми гостями приисков. В лихих 1990-х бодайбинцев изрядно удивила инопланетянка-японка, чей дед, известный горожанам как Цуцука (на самом деле Цуруга), в 1907-18 годах работал в местном фотоателье.
Участок улицы Урицкого на углу с улицей Мира называется площадь Победы, хотя никакой заметной площади здесь нет. Просто улица старше, чем воинский мемориал (1973) и районная администрация, по виду тоже годов 1970-80-х:
Ниже, между улицами Урицкого и Стояновича проходит ещё и улица 30 лет Победы. На ней стоит одна из трёх на весь город сталинок (1959), Детская музыкальная школа:
Глядящая фасадом в ещё один очаровательный парк, где стоят в том числе инфостенды с отличными по качеству историческими фото. Парки в Бодайбо здорово контрастируют с грязными неухоженными улицами и дворами: в бюджет района перепадают копейки, парк же благоустроить - хороший пиар для компаний.
От парка и школы поднимается улица Розы Люксембург с островерхими многоэтажками, знакомыми мне по БАМовским посёлкам - после того, как Байкало-Амурская магистраль сделала Ленские прииски доступным по земле, советская власть явно имела на них большие виды.
Воплощённые капиталистами - ныне Бодайбинский район добывает до 25 тонн золота в год, максимум в своей истории, но вместо домов здесь строятся времянки и бытовки.
Улица Розы Люксембург упирается в памятник березнеровцам - рабочим Ленских приисков, в 1919 году под началом Николая Березнера восставшим против правительства Колчака. Было их, однако, совсем немного, и после подавления мятежа казаками 49 человек отправились на каторгу, а девятеро, включая самого Березнера, - под расстрел. Над их могилой и поставили стелу, не знаю только, в каком году.
Всё это - компактный центр города. Выше уклон местности резко растёт, а многие улицы переходят в лестницы:
Мы снимали квартиру в одной из пятиэтажек (которые здесь рекордно достигают 7 этажей). Её хозяйка рассказывала, как в те славные времена, когда жители отсюда уже начали разбегаться, а вахтовики ещё не начали приезжать, она по дешёвке, буквально за билет до Москвы, скупила пару десятков квартир, сдачей которых вахте теперь и живёт. Квартира оказалась грязноватой и изобилующей тараканами, а вот подъезд - вполне опрятным, причём - без кодового замка.
И дети на площадке под окнами резвились без присмотра, а взрослые разговаривали с нами дружелюбно и спокойно, без той подозрительности, которой мне запомнилось, например, Забайкалье. Криминальная слава Бодайбо в прошлом, и злой тут народ по конкретным вопросам, а не сам по себе. Ныне это обычный тихий усталый северный город в ряду от Беломорска до Николаевска-на-Амуре:
Панельная часть Бодайбо так же невелика, как и историческая, а большая часть городка - частный сектор с избами и хатами за высокими заборами:
Исторические названия улиц напоминают, что за сто с лишним лет город не сильно разросся - хотя на пике в 1989 году его население достигало 22 тыс. человек. Пустеет Бодайбо с тех пор стабильно, что в 1990-х, что ныне - в отличие от Дальнего Востока, где убыль явно замедлилась в 2010-х.
А проклятый жёлтый металл, как и прежде, лезет отовсюду:
И если в Таксимо и на переправе висят рекрутские объявления "Полюса", то здесь уже конкретнее: "Маракан", "Светлый", "Севзолото", "Дальняя тайга" - всё это его подразделения.
Однако ситуация тут сейчас ближе к середине 19 века, когда половина добычи приходилась на "Лензолото", треть на "Компанию промышленности" и ещё сколько-то на мелкие товарищества и артели: "Полюс" - явный лидер, но пока что не монополист.
Реинкарнацией Сибиряковских приисков можно считать старейшую в России (с 1974 года) непрерывно действующую артель "Витим", которая сама добывает в год полторы тонны золота, освоив шахтную добычу вдали от рек. Её "фишка" - теплицы на базах, где сотрудники круглый год выращивают для себя овощи, зелень и даже бахчу.
Кто отгрохал себе Новую Бодайбинскую резиденцию - не берусь предполагать:
Глухой и богатый город вообще изобилует странными сущностями:
Но эхо глобальных трендов долетает и сюда:
Раскрашенный триколором валун на улице 30 лет Победы лежит не просто так:
...а отмечает место, где казак Иван Новицкий во главе разведочной партии поставил в 1863 году свою избу, ставшую первым зданием города. В центре музейного зала - её макет на фоне вещей той эпохи:
Двигаясь на восток от центра города, мы вышли к Горному техникуму (1938) в самом солидном здании всего Бодайбо:
Рядом - квартал деревянных домов:
Возраст их мне не понятен (рискну предположить - БАМовская эпоха), но на фасадах впечатляет прямо-таки скандинавская резьба:
С другой стороны квартала - огромный заброшенный Дом культуры (1959):
Культура явно не интересовала ни бандитов, ни вахтовиков:
Но детали здания по-прежнему красивы:
См. также:
От Ленского расстрела до "скупили москвичи". Мрачная история Бодайбо.