Последний балок моего бурового отряда пересёк верховья реки Чебукулах и мы оказались на земле шаманов. Собаки наши не пошли за нами. Последний раз мы их видели когда собаки вытаптывали себе лежбище на левом берегу реки. Идти за нами они почему-то не хотели. К началу декабря наша буровая бригада пробурила две скважины и стала на третью, которая находилась довольно близко от сопки, сложенной гранитоидами. С другой стороны сопки находилась избушка шаманов. Температура воздуха перевалила за минус пятьдесят и бурение не получалось. По какой-то роковой случайности мы «топтались» на глубине 50 метров. Сначала оборвался буровой инструмент и примёрз к стволу скважины пока буровики пытались поднять его. После второй попытки бурить скважину заново, от мороза треснула ведущая штанга. Начальник партии по рации просил, умолял, приказывал пробурить эту скважину хоть « вручную».
Буровики сделали третью попытку. Через день вышел на связь начальник экспедиции и приказал остановить все работы и заниматься выживанием, в связи с тем, что ожидается штормовое предупреждение с ещё большим понижением температуры. Буровики просили меня разрешить им добурить злосчастную скважину, тем более, что они уже дошли до глубины 51метр. Я поддался искушению и разрешил. На глубине 53 метра треснула вторая и последняя ведущая и с трудом удалось вытащить буровой инструмент. Скважину пришлось закрыть на глубине 53 метра, так и не дойдя до проектной глубины. Работа на участке Кигилях была прекращена и мы начали выполнять приказ начальника экспедиции. Прежде всего перевезли все балки к реке, где был густой лес, который спас бы нас от штормового ветра. Балок у нас с Николаем был стационарный, то есть не приспособленный к большим переездам и поэтому в нём образовалось огромное количество щелей и трещин.
Самая большая дыра была в полу, который пробила среднего размера промороженная лиственница. Когда мы топили балок, тепло довольно быстро улетучивалось, а протопить его сырыми дровами было невозможно. Мороз крепчал, лица у нас опухли, пар валил от дыхания такой, что ничего не было видно. Целый день ушёл на заделывание щелей и дыр, окно забили матрацами. В балке мы не раздевались, потому что протопить его было довольно сложно. Сырыми дровами обложили печку с двух сторон в надежде, что они высохнут, но они высыхать не успевали. Спасал горячий чай, но всё таки хотелось тепла. Вспомнили, что в тридцати метрах от балка стоит сухая лиственница.
Тепло оделись, замотались шарфами, взяли пилу и побежали к ней. Распилили на две части. Пока несли первое бревно в балок у меня побелел нос. Нос растёр шерстяным шарфом и начали пилить бревно. Пока пилили , чуть-чуть согрелись. Принесли второе, распилили. Закинули в печку сухие дрова и в балке потеплело. Несколько дней рубили дрова прямо в балке и топили печку. Потом потеплело, температура поднялась до минус пятидесяти и за нами пришёл транспорт. После этих дней я понял, что такое тепло. Это бесценное богатство, которое надо ценить. Уезжая, я думал, что надо было мне спросить у шаманов разрешения бурить на их земле.
P.S. Когда мы вернулись на Кигилях через полтора года всё обстояло иначе. Видно шаманы разрешили.
С.Шишов