Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 170 часть 9
Прошка увидев родителей в окно, вскоре уже стоял в коридоре поджидая их. Как только они вошли он тут же спросил:
— Чё купила, мам?
Татьяна поставила ведро с картошкой на пол, повесила сумочку на ручку двери кладовки и передразнила сына:
— Чё купила, чё купила, да ничё не купила.
— Ну вот… — он надул губы с досады и опустил глаза. Пашка с Тёмкой тоже выглянули в коридор надеясь, что родители купили что-нибудь вкусненькое, но услышав ответ матери, сразу скуксились.
— Ишь чё как надулся, — Татьяна ухватила Прошку за щеку, — смотри, не лопни. — смеясь предупредила она. Но сын ещё сильнее раздул щёки, и Татьяна резко хлопнула ладонями его по щекам. Раздался хлопок, потом зычный хохот братьев, отца и матери, лишь Прошка заплакал от обиды, что над ним смеются. Отцу стало жаль его, он подошёл на костылях к сыну, погладил его по голове, пытаясь успокоить:
— Не плачь, сынок. Ты ж будущий солдат, а солдаты не плачут.
Но Прошка продолжал плакать, и шмыгать носом.
— Ну вот, обидела ребёнка за просто так, нехорошо это, Тань, — сказал Иван жене, заступаясь за младшего сына.
— Ой, Вань, не начинай, а. — попросила она его и прикрикнула на Прошку: — а со́пли-то распустил, вы только поглядите на него. Да такого сопливого и в армию-то никто не возьмёт.
Прошка вытер нос рукавом рубашки, мать взглянула на него с укоризной и покачала головой.
— Тьфу-у, ревёшь как маленькая лялька, кто рубашкой-то нос вытирает? — пристыдила она, сняла с себя пальто и вспомнила про пирог, — Совсем забыла, бабушка Галя пирог дала. Есть будешь?
— Бу-у, — размазывая слёзы ответил сын.
— А с чем пирог? — поинтересовался Пашка, принюхиваясь.
— С чем, с чем — с постной молитвой, — отозвалась она шутя.
— А без молитвы можно? — переспросил он.
Татьяна захохотала и шутя ответила:
— Нет, теперь молится будем перед едой.
— Ты чего, мам, я же октябрёнок, а вы с папкой партийные… — Пашка испуганно смотрел на мать.
— Поверил? — спросила мать.
— Ага, — признался он.
— А день сегодня какой? — Татьяна смотрела на Пашку, а он лишь пожал плечами, и она ему напомнила, — Первое апреля! А первого апреля —никому не верю!
Пашка почесал затылок, и сообщил:
— А мы завтра не учимся, мам.
— Это почему?
— Каникулы продлили на неделю. По радио объявили, мы с Тёмкой слышали. Правда, Тёмка?
И Тёмка подтвердил:
— Да-а.
— А в честь чего каникулы продлили? — переспросила мать, еле сдерживая себя, чтобы не засмеяться.
— Ждут, когда лужи высохнут, — сказал первое, что пришло в голову сын.
— А если дожди пойдут и лужи вообще никогда не высохнут, то теперь что совсем что ли учиться не будете?
— Не знаю, хорошо бы, — мечтательно произнёс сын, — тогда учиться будем только зимой — зимой луж нет.
— Ну ты и врать! — недоумённо проговорила она, глядя ему в глаза.
— Так ты же, мам, сама сказала, что первого апреля — никому не верю! А бабушка деньги дала?
— Как же, дождёшься от неё, — Татьяна взяла ведро с картошкой и пошла на кухню, — бурча себе под нос, — у неё зимой снега не выпросишь.
Иван заступился за тёщу:
— Не справедлива ты к ней, зая. Она же давала сотню, а ты не взяла.
— Так лучше бы совсем ничего не давала, чем так. — возразила она ему и вернулась в коридор, открыла сумочку и достала из неё свёрток. — А Алёнка где? — задала она вопрос Пашке
— А у нас Алёнки нет, — ответил он и развёл руки в стороны, лукаво посматривая на мать.
— А куда делась? — Татьяна взглянула на вешалку, — Пальто-то висит.
— Алёнки нет, у нас теперь вместо неё Ленка-пенка, колбаса, на тарелке волоса. Волоса шевелятся, Ленка скоро женится!
— Ленки не женятся, а замуж выходят, — поправил его отец.
— Да её никто не возьмёт, кому она нужна очкастая такая.
Татьяна хлопнула его по загривку и прикрикнула:
— За языком следи, ишь распоясался совсем.
Пашка отошёл на безопасное расстояние от матери тут же пожаловался на неё отцу:
— Пап, она опять руки распускает, скажи ей…
Иван было открыл рот, чтобы провести разъяснительную беседу с женой, но она его опередила:
— Ваня, «поздравляю», мы с тобой Иуду родили…
Пашка покраснел, предполагая, что речь идёт о нём, но смысла не понял и переспросил на всякий случай:
— А Иуда — это кто?
— Это ты.
— Не-а, я не Иуда, я Паша.
— Нет, ты был Паша, а теперь ты Иуда. — уточнила Татьяна, — Иуда Иванович Ширяев.
И Пашка опять обратился к отцу ища защиту:
— Пап, скажи ей, чтобы она не дразнилась.
— Не дразнись, Тань, пожалуйста, — попросил Иван.
— И не подумаю, — заявила она мужу, — он от рук отбивается, нужно срочно меры принимать, пока не поздно. — она посмотрела на сына и скомандовала: — Руки мой, Иуда, и есть пирог приходи. А я чайник пойду поставлю.
Прошка протянул руки, повертел их перед матерью и спросил:
— А мне не мыть?
— Как это не мыть? Конечно, мыть. Живо в ванную. — мать взглянула на Тёмку и прикрикнула: — А ты что стоишь, тебя не касается что ли?
Тёмка молча подчинился и отправился мыть руки, братья последовали за ним. Татьяна налила в чайник воды и поставила греть на газовую плиту. Вспомнив про дочь, всполошилась:
— Что-то Алёнка, тьфу-у, Ленка, глаз не кажет. Пойду, проверю, чем она там занимается.
Татьяна тихонько вошла в комнату, дочь сидела на стуле за столом и спала, держа в руке тетрадь. Она взяла тетрадь из рук дочери, Алёнка вздрогнула и открыла глаза. Мать прочитала первое четверостишие:
«Когда мне было четыре,
И я попросила сестру —
У меня появилось два брата...
Я быстро выросла,
Но думала, что играю в игру...»
Алёнка попыталась выхватить тетрадь, но мать не дала, а продолжила читать дальше мысленно:
«... И вот мне десять,
И снова нужна сестра...
Я жду, и слышу отца,
Он кричит: «Ура-а!»
И третий брат новёхонький спит, сопит...
Уби́ли детство моё,
А я-то думала — детство спит...»
Прочтя до конца, вспылила:
— Ты совсем что ли того? — мать покрутила пальцем у виска.
— Не знаю, — честно призналась дочь, отрешённо глядя в одну точку.
— Как это не знаю, а кто знает?
— Психиатр, но и он может ошибаться.
Татьяна хотела было возразить, но тогда бы она автоматически признала себя психически больной и вынуждена была согласиться:
— А ты права, психиатры действительно ошибаются: они же тоже люди. Да и психиатр сам себя проверить не может, может у него уже давно крыша съехала, а дом стоит: такому попадись — зале́чит.
— Мама, отдай мне тетрадь, пожалуйста.
— На, возьми, но, чтобы я её больше не видела. Вот зачем ты это пишешь, а? Нарочно что ли?
— Не знаю, само собой написалось как-то, — искренне призналась ей дочь и мать ей поверила.
— Горе ты моё луковое… Что хоть приснилось-то тебе?
— Бабушка. Она от сотни избавилась.
— Правда?!
Дочь загадочно мотнула головой в ответ и улыбнулась матери.
© 1.06.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 170 часть 10 Святая обязанность опубликовано 3 июня 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава