Как попасть в Большой зал консерватории на пианиста с мировым именем, если билеты давно раскуплены? Вариантов немного: вы или важное лицо, или студент/сотрудник консерватории, ну или — вам просто повезло.
Именно это сегодня случилось со мной. По рассеянности я перепутала БЗК и КЗЧ и уже по факту поняла, что вместо гала-концерта от Министерства культуры я оказалась на выступлении пианиста, которого знают, наверное, даже в Гонолулу — Николая Луганского.
Наверное, моя уверенность в том, что я пришла куда надо, передалась и работникам зала. Несмотря на то, что он был забит так, что на полу уже полулежали студенты, меня всё-таки посадили в антракте на почетное место в амфитеатре. Именно благодаря любезным сотрудникам БЗК вы и читаете эту рецензию.
Первое отделение было полностью мной пропущено, но по программе в нём значились: С. Франк — Прелюдия, фуга и вариация си минор, соч. 18 (транскрипция Бауэра) и А. Глазунов — Соната №12 ми минор, соч. 75.
Второе отделение пианист начал с исполнения пяти пьес из цикла «Забытые мотивы», соч. 38 Николая Метнера.
В Николае Луганском всегда удивительно сочетаются какая-то строгость и детская нежность — как в личном общении, так и за инструментом. «Вечерняя песня» или «Канцона-серенада» звучала хрупко и бережно, будто в руках пианиста было то самое «воспоминание», о котором он хотел рассказать, искренне и просто.
Следом прозвучали на одном дыхании и другие пьесы цикла, в которых соединились исключительная техника с чрезвычайной музыкальностью, игривостью и даже проказничеством. Зрители вокруг улыбались, я не была исключением.
…Сколько раз можно приходить в БЗК, столько и удивляться акустике — самое нежное прикосновение к этому ми-бемолю второй октавы в амфитеатре слышится, кажется, лучше, чем если бы вы находились у самого концертного рояля, за спиной у исполнителя. Аплодисменты тоже было слышно хорошо.
Завершало концерт серьезное произведение, к которому некоторые пианисты не могут подобраться за всю исполнительскую жизнь, а те, кто подобрались, возвращаются к нему снова и снова.
Начал «Апассионату», соч. 57 Л. ван Бетховена Луганский так, будто до этого вот только что проиграл ее от начала до конца. Но никаких «попыток продемонстрировать» — только вдумчивое, собранное повествование.
С первой ноты и на следующие полчаса замер и человек за осветительным прибором. В воздухе повисло удивительное чувство концентрации на тех самых десяти пальцах, которые то пропевали октавы побочной партии, то скатывались вниз, в то самое «ре-ре-ре-до». Оно звучало снова и снова, и каждый раз — по-разному, по-другому. Зло, проклиная, молясь.
После первой части артист на секунду замер — и в абсолютной тишине началась вторая. Попробуйте послушать эту музыку весной или летом под звёздным небом, когда безоблачно, и воздух пахнет теплотой. Николай Луганский будто туда и смотрел — то и дело он закрывал глаза и медленно вскидывал голову. Здесь слова будут лишними — видно было, что играл от души. Думать не хотелось — хотелось смотреть в звездное небо вместе с пианистом.
Громовой аттакой зазвучала и третья часть, после которой на несколько секунд на этот раз замер уже весь зал (включая человека за осветительным прибором). «23-ю» любил не только «вождь» — после такого исполнения сонату, возможно, заново полюбил бы и её создатель.
Аплодисменты посыпались лавиной — никто не хотел расходиться. Сотни раз кричали «браво», три раза вызывали на бис. С каждым разом хлопали все сильнее, подходили к сцене с десятками букетов. Начались многократные бисы, которые пианист посвятил Рахманинову. Сначала прозвучала прелюдия фа-диез минор, соч. 23, затем прелюдия до минор того же опуса. Крещендо аплодисментов привело к заключительному бису —«Сирени» Рахманинова в его же переложении для фортепиано. Столько трогательной нежности было в этой сирени. Те, кто встал после аплодисментов, так и остались стоять, улыбаясь и беззвучно подпевая.
У Сергея Рахманинова в стихах Бекетовой счастье жило «на зелёных ветвях» и «душистых кистях». И эта уже июньская сирень, которая цветёт на улочках Москвы, эти «душистые кисти» и переливы звуков под кистями рук пианиста объединились вместе, чтобы спеть песню для каждого в этом зале. Ощущение радости и чистоты. Будто поутру, на заре, по росистой траве.
Всё-таки, у рассеянности есть свои плюсы. Ходите на концерты!
Автор: Любовь Павловская
