Мы, камышловский клуб "Гренада", отправлялись в очередную экспедицию по Старому Сибирском тракту. Маршрут: село Грязновское - д. Курманка. Ноябрь.
Вечерело. Опять, как и в августе, автобус домчал нас до знакомого уже нам села Грязновского. Теперь нам предстояло идти на запад, в сторону Екатеринбурга. Похолодало. До леса было далековато, поэтому, по намеченному графику, нам предстояло заночевать в местной школе, отмечавшей свой юбилей. Об этом приезде мы договорились летом. На пороге школы мы встретились с ее директором, Сергеем Александровичем, который и предоставил нам «апартаменты».
По предварительному звонку на встречу с нами пришла организатор внеклассной работы, руководитель школьного музея – Наталья Федоровна Кочнева. По интересующим нас вопросам она рассказала о событиях 1919 года.
Шел 1919 год. Смутные были времена. В селе жили сочувствующие и белым, и красным, и даже такие, которые нашим-вашим. Под натиском Красной Армии белогвардейцы отступали. Поэтому, от греха подальше, часть сочувствующих красным ушла в леса, а кто-то остался в селе, в надежде, что все обойдется. Надежды не оправдались. Их выдали свои же сельчане. Срочно были произведены обыски и аресты. Среди арестантов оказался мальчик.
Всех согнали к сельсовету. У арестованных пытались узнать о местонахождении партизан, но все было тщетно. Тогда их повезли на телегах к барабинскому переезду за селом и заставили копать себе могилу. После этого их расстреляли, в том числе и старого крестьянина, не пожелавшего показать лесную стоянку партизан.
Через несколько дней в село вошел отряд Красных Орлов, во главе с Захаром Степановичем Берсеневым. Тела погибших были перезахоронены в одну братскую могилу у стен женского монастыря.
Теперь нет уже женского монастыря, но памятник стоит на прежнем месте. На памятной табличке 14 имен, в том числе и безымянный крестьянин.
Есть в селе церковь Покрова Пресвятой Богородицы, постройки 1805 года. Сколько она повидала на своем веку. Из поколения в поколение сельчане передают рассказы отцов и дедов о событиях того времени.
В размеренную жизнь села, к перекличке петухов и мычанию коров, часто примешивался густой звон кандалов. Это шла очередная партия арестантов.
Сами себе задаем вопрос: «А есть ли могилы белогвардейцам?». Наверное, есть. Возможно, хоронили их родственники на сельских кладбищах.
Мы уходили из села тем же путем, каким в 1919 году наступали красноармейцы. Теперь мы знаем историю села чуточку больше. Когда-то здесь находились аж пять постоялых дворов. В селе было развито кузнечное дело, о чем свидетельствует каменная постройка у речки Кунары…
Мы шли на запад. Село осталось позади. Впереди, черной полосой, среди пожелтевших лугов и полей, до самого горизонта, словно поднимаясь в поднебесье, лежал старый тракт. Унылый пейзаж. Таким он, наверное, предстал декабристам: барону А.Е.Розену, Н.П.Репину, М.Н.Глебову, М.К.Кюхельбекеру. В 1827 году, закованные в кандалы, они проследовали в Сибирь.
Через два часа мы подошли к березовому лесу. Вдоль дороги, «под охраной» берез, была заметна сохранившаяся, теперь уже историческая, канава. Дальше дорога пошла под уклон, пересекая нынешнюю границу Богдановичского и Белоярского районов. Здесь, как будто, водораздел. Дорога пошла под уклон, к болоту. Место низкое и сырое, просто комариный рай. Должно быть, много проклятий и хлопот доставило это место каторжникам и служивым людям. Особенно тем, кто двигался по тракту пешим порядком. Наверное, в этом месте ни у кого не возникало мысли о побеге.
Между селом Грязновским и поселком Белоярским пятнадцать километров старого тракта, который проходит параллельно современному, и только у первого дома в селе оба тракта сходятся.
Еще дома, по газетам и журналам, высланным из библиотеки им. Белинского, мы познакомились с «Подзащитным Льва Толстого»:
«Я давно знаю суздальскую тюрьму. Мне удалось содействовать освобождению оттуда трех суздальских архиереев», - из письма Льва Толстого историку русского раскола А.С.Пругавину.
Этому письму предшествует громкая история, случившаяся в пос.Белоярском Екатеринбургского уезда. В конце мая 1862 года через село Белоярское, что на Сибирском тракте, проезжал неизвестный человек. Смотритель белоярской почтовой станции Пилецкий остановил его и потребовал вид (паспорт). Документа не оказалось. У Пилецкого возникло подозрение к проезжающему, и он наотрез отказался дать ему лошадей.
Кроме того, Пилецкий пытался задержать неизвестного на почтовой станции, но почему-то именно в это время тут оказался один из наиболее «твердых» раскольников села крестьянин Тимофей Чуваков. Он стал настойчиво уговаривать Пилецкого дать лошадей и предложил ему 30 рублей. Деньги сыграли свое дело, и незнакомец в сопровождении Чувакова продолжил свой путь в сторону Екатеринбурга.
Как в последствии оказалось, проезжающим был Григорий Васильевич Беляев (жил также под именем Иллариона Старцева) – мастеровой Лысьвенского завода, известный среди уральских старообрядцев как епископ Геннадий. Это был находчивый и энергичный вожак старообрядцев, ярый противник царя и официальной церкви. Бывший крепостной, потом мастеровой, он ушел из дому в восемнадцатилетнем возрасте уже признанным проповедником раскола. Скрывался в кунгурских лесах, в Уральске, селах и скитах Саратовской губернии, жил под Вяткой, в Белебее, Екатеринбурге, деревне Курманке нынешнего Белоярского района Свердловской области. Его много раз задерживали, но он уходил из-под стражи и самых строгих арестов. Всюду ему помогали крестьяне-раскольники.
Урядников в ту пору не было. Смотрители почтовых станций были предупреждены, что полиция ищет «лжеепископа» Геннадия, поимка которого возлагалась на «особо избранных людей» – волостных и сельских писарей, которые строго следили за местными староверами.
А гнездами староверчества вдоль Сибирского тракта были д. Курманка, отчасти Белоярка, недалеко от них в лесах находилась д. Становая. Да и в самой Белоярке в ту пору жило 15 семей-раскольников. Итак, епископу Геннадию удалось уйти и на этот раз. Однако Пилецкий все же пошел к «особо избранному лицу» - волостному писарю Федотовских. Сообразив, что дело тут неладно, Федотовских немедленно отправился в погоню. Но таинственный путешественник бесследно исчез. Волостной писарь сообщал в рапорте: «Вероятно, Чуваков, заметил за собой преследование и пользуясь темнотою ночи, успел скрыть именно раскольничьего епископа Геннадия».
Екатеринбургский исправник поручил становому приставу произвести следствие над станционным смотрителем Пилецким и крестьянином Чуваковым. На следствии они «силились доказать», что проезжим был кунгурский мещанин Федор Григорьев.
Тимофей Чуваков и его родной брат «колыванский третьей гильдии купец» Чуваков, имевший дом в Екатеринбурге, были взяты под строжайшее наблюдение.
Вскоре Федотовских выследил, что из Курманки Чуваков провез в легкой кошевке в Екатеринбург укутанного в тулуп человека. Он бросился в погоню. В Екатеринбурге жандармы окружили дом купца Чувакова, где в это время епископ Геннадий совершал обряд венчания. Было задержано 70 человек.
На сей раз раскольничьего вожака основательно заковали, и под прикрытием одиннадцати человек конвойных благополучно привезли в Пермь.
С 1863 по 8 сентября 1881 года. Г.В. Беляев просидел в одиночке Суздальского монастыря. Только тогда под давлением Л.Н. Толстого царь распорядился дать свободу 53-летнему епископу Геннадию.
Поселок Белоярский. Основан он в 1686 году верхотурскими боярскими детьми Томиловыми. В это время Белоярская слобода с 1847 года – наиболее крупный населенный пункт и в то же время – пограничная крепость. В январе 1931 года недалеко от поселка было открыто единственное в России месторождение алмазов. В конце ХIХ века на Белоярской земле началась добыча асбеста.
Неприветливо встретила нас Белоярка. Мокрый снег налипал на одежду, ограничивал видимость. Местных жителей на улицах немного. Из бесед с ними понимаем, что с памятью о прошлом у них слабовато, старых людей в селе не осталось. К сожалению, день был воскресным, и музей не работал. Из доступных экскурсионных объектов был лишь обелиск у братской могилы павшим в борьбе за Советскую власть красноармейцам. Это память о событиях начала ХХ века. А наш путь лежал к селу Мезенскому.
«Скорбный путь» назвал Сибирский тракт Д.Н.Мамин-Сибиряк: по ней «следовали в Сибирь российские грешные души. Кого тут только не было, за какие преступления люди не ссылались!.. В сущности, весь этот Сибирский тракт, - в стороне чахлый лесок, мочажинки, болота, подъемы, спуски… изредка речонка… А ведь такой тракт – это целая народная и историческая трагедия…».