Давно я не возвращался к замечательному циклу Йэна Бэнкса о Культуре — пангалактической утопической цивилизации… Чуть было не написал: будущего, но в последний момент спохватился.
Да-да, могущественная Культура Бэнкса, как и другие цивилизации Галактики (включая и превосходящие Культуру по развитию) — не продукт развития (лестно было бы думать, что нашего) в далеком будущем. Она существует прямо сейчас, одновременно с нами. И повесть «Последнее слово техники» рассказывает именно об этом.
Точнее, в повести рассказывается о первом контакте Культуры с земной цивилизацией, произошедшем в 1977 году. Главная его особенность — он остался совершенно незамеченным для землян, и практически незамеченным Культурой. Между прочим, вполне реалистичный сценарий для объяснения парадокса Ферми. Прилетели эмиссары суперцивилизации, тихонько изучили нас, не смущая незрелые умы, повесили табличку: «Детский сад. Не входить», и улетели восвояси. Несколько кабинетных ученых потом напишут пару статей и монографий о забавной варварской культуре где-то там, их прочитает какое-то количество других ученых и энтузиастов… И все.
Правда, в процессе сбора информации на захолустной планетке возникла проблема: один из членов экспедиции вдруг воспылал необъяснимой любовью к примитивным варварам, и пожелал покинуть Культуру, дабы остаться на «дышащей первобытной энергией» планете, где, дескать, люди по-настоящему живут, а не проводят свои дни в праздности и неге. Дизиет Сма, героиня повести (знакомая поклонникам Бэнкса по роману «Выбор оружия») оказывается поневоле одним из углов «экзистенциального треугольника», включающего помимо нее того самого челна экипажа, Дервлея Линтера и разумный корабль Контакта по имени «Капризный».
Не стану вдаваться в перипетии сюжета, которые, по большому счету, не так уж важны, а лучше коснусь целей, которые, как мне кажется, преследовал Бэнкс. В зеркале рефлексии трех главных персонажей — Дизиет, Линтера и «Капризного» (да-да, Разум корабля — такой же полноценный персонаж, по-своему подверженный рефлексии, как и все остальные) отражаются размышления самого Бэнкса: так ли уж важны страдания и непрерывная борьба за жизнь (которая все равно неизбежно окажется мучительно короткой) для прогресса?
Рискну обокрасть свою собственную недавнюю статью на короткую цитату:
Зачем вообще надо страдать, если можно этого не делать?
Интересно, что Линтер, делающий свой выбор (в итоге, естественно, смертельный) в пользу земной необустроенной жизни, все же не решился пойти сразу же по пути парижских клошаров, а предпочел испытывать «превратности судьбы» в роли зажиточного представителя истеблишмента. Возникает вопрос — а что же мешало ему завербоваться в Особые Обстоятельства, своего рода «спецслужбу» Культуры (насколько вообще к Культуре применимы земные понятия) и щекотать свои нервы там?
Дауншифтинг прекрасен, пока ты живешь в стеклянном аквариуме чистых пляжей Гоа и Таиланда. Мгновенный перенос из европейской квартиры в фавелы Сан-Пауло или трущобы Бангладеш, как правило, заканчиваются печально, несмотря на все благородные побуждения.
Как мне кажется, повесть именно об этом, а многочисленные постмодернистские «приколы» и «пасхалки», разбросанные по тексту — лишь кружево, мишура, которую можно запросто окинуть в сторону и задуматься: зачем мы все это делаем? Чего ради?