Эпизод 11. Продолжение "Я Шаганов по Москве".
Шурухин — человек легкодоверчивый. Именно так. Не то, что я — с природной хитрецой. Она мне от моих деревенских корней досталась.
У Валеры было две позиции за партой. Либо зырит в окно — это первая. Либо руки сложит, голову на них опустит — спит. Это вторая. Преподаватели напрягались. Я хотя бы изредка демонстрировал третью. Якобы внимательно смотрю на доску, вроде бы старательно конспектирую, не иначе как усердно слушаю. Даже шею вытяну нелогичным образом, башку свою с оттопыренными ушами показываю. Вот он я — здесь, дескать, не прогуливаю.
Как-то мне Валера говорит:
— Саш, как ты думаешь, меня отчислят? Я уже два раза предмет не сдал. А всего три пересдачи дается.
— Нет, Валер. Тебя не отчислят. Вон Миша Данэльян 17 раз сдавал, его же не отчисляют. Только Миша, видишь, теперь на первой парте сидит. Тебе бы надо к нему поближе.
— Ну, это понятно. Миша есть Миша, у него папа непростой и фамилия подходящая. А меня наверняка отчислят. Как ты думаешь, Саш, а?
Ноет и ноет. Не дает сосредоточиться, отвлекает от третьей позиции. Я говорю:
— Хочешь честно?
Валера с надеждой смотрит на меня, думает, я знаю что-то потаенное о спасении всех двоечников.
— Скажи-скажи. Отчислят, да?
— Валер, если бы я был на месте преподавателя, то я бы тебя сразу, с первого дня — под зад коленом из нашей альма-матер!
— Ты, что?! Ты что?! У меня и так сердце не на месте, тоже друг, называется.
Валера играл за футбольную команду института. На носу были очередные межвузовские старты. И проститься с нападающим Шурухиным из-за каких-то там профилирующих предметов у кафедры физкультуры не было никакой возможности.
И вот Валеру, конечно же, как легкодоверчивого и спортивно подготовленного разглядел товарищ подполковник. И начал окучивать на вопрос «послужить Отечеству в войсках после окончания вуза». У него была разнарядка на пятерых. И должно быть от этого что-то зависело в его собственном воинском звании. Не знаю точно. Но Шуруньо ходил озадаченный. И у всех спрашивал, как ему поступить. Был такой итальянский певец и композитор Кутуньо. А у нас был свой — Шуруньо. Только не пел.
— Валера, если тебе хочется служить в армии — это одна история. Если нет, то зачем? Иди строй телефонные линии.
— Да, а вот товарищ подполковник сказал, что все равно всех призовут, лучше уж сразу.
Сразу младшему лейтенанту Шурухину достался, естественно, город Воркута. Полярная авиация. По возможности мы переписывались. Я недолго трудился инженером, ушел на хлеба свободного художника, как говорится. Песни вовсю звучали по стране, долетая и до Воркуты. И вот звонит мне Валера.
— Привет, я проездом на день в Москве. Небось, зазнался. Увидеться с тобой можно?
— Да, что ты Шуруньо! Давай приезжай скорей!
Через час с небольшим на пороге стоит Валера. У офицеров полярной авиации очень красивая форма. И видеть в этом обличии моего студенческого дружка было и приятно и даже завидно. Ну прям Саня (Григорьев) из каверинских «Двух капитанов»! А когда Валера снял шинель, а на груди его кителя сверкнула какая-то полярная медаль — я не удержался:
— Валера, ты не летчик. Ты — космонавт!
Пообедали, вспомнили наши институтские годы. Был у нас преподаватель по лабораторным работам. Год назад еще сам студентом был, а теперь — преподает и лютее его не найти. Прозвище к нему приклеилось — Грудной. И вот для этого Грудного мы с Валерой — просто находка. Сдавая экзамен, я вертелся как уж на сковородке. Путал все и вся. Но все же как-то наскреб на «тройбан». Второй «препод» смилостивился. Грудной был вне себя. Тут следом входит Валера.
— Шурухин, вы так же как ваш дружок Шаганов готовы?
А я стою, улыбюсь.
— Да-да, как Шаганов.
— Тогда можете сразу поставить себе жирный кол. Проваливайте отсюда.
Валера из-за своей легкодоверчивости, думал что ему поставят «троечку», даже не слушая ответа. Я-то стою, искрюсь от радости. А тут на тебе. Чуть ногами не топают, в пору для них 03 вызывать.
Жизнь разбрасывает. Прошли годы. Валера демобилизовался. Капитан запаса. Трудится на фирме, торгующей сукном. Живя в одном городе, встретиться бывает труднее. Но вот звонок как-то перед Новым годом. И тут меня просто замкнуло. Конечно же! Столько не виделись! Конечно же, сию минуту выезжаю!
Валера вглядывался в лица пассажиров в вестибюле «Автозаводской». Видимо на работу к нему уже приходил дед Мороз. Не иначе как за сукном. Я был непростительно трезв.
— Значит так, Саш. Сейчас скоренько ко мне на службу, знакомимся с моим начальником. По рюмке. И после в кафе, мы там всегда обедаем, нас там все официантки знают.
Шурухин, милый мой Шуруньо. Вход в полуподвал, вот она суконная биржа. В кафе с нами увязался Леша, тоже торговый брокер. То, что произошло спустя десять-пятнадцать минут, не поддается объяснению. Мы выпили по пятьдесят водки. И почему-то начались танцы. В кафе никого, занят только наш столик. Мой друг Валера, его сослуживец Леша уже без ботинок оба выдают коленца так, что «мама, не балуй»! Мы даже не успели спросить друг друга как дела. Я сидел на стуле, совершенно ошарашенный. Дед Мороз должно быть скупил перед этим все сукно в полуподвале. Именно этому был посвящен танец. Леша ухватился за портьеру (вот она, душа суконщика!). Штора оторвалась. Леша упал. Я зажмурился. Буквально на секунду-другую. Когда я открыл глаза, то Валера с разбитым носом пытался пристроить «ответку» человеку, который так некорректно поступил с капитаном запаса. А именно сержанту милиции. Леша лежал на полу. Другой сержант приставил пистолет к его селезенке. Все произошло в мгновение. Еще минут пять я что-то объяснял милиционерам, которые оказывается зашли на огонек, а-ля погреться. «Хорошо, что их было не трое», — невольно прикинул я. Потом ловили такси, ехали в Марьино. Кое-как нашли дом, где живет Валерка. Все как положено.
Утром позвонил Шуруньо:
— Слушай, Шаганов, ты чего-нибудь помнишь? Как-то нехорошо получилось, даже толком поговорить не успели. Как ты насчет сегодня, может повидаемся?
Я рассмеялся. Шуруньо, милый мой Шуруньо.
— Конечно же, Валерка. Только, если можно, сразу пригласи тех самых сержантов, без них и вспомнить нечего.
4