Главный поход отпуска
Накануне вечером мы ещё один раз убедились, что с хребта горы Лапата-Хая открывается один из самых зрелищных горных видов. Поспорить с ним могут, разве что, виды с главной вершины Чатыр-Дага — Эклизи-Бурун. Но там мы любуемся каменно-облачным морем на западе полуострова, а отсюда — разнообразим скалистых «волн» на востоке. Не удивительно, что раз оказавшись здесь, мы мечтали увидеть отсюда именно рассвет. И уже однажды попытались осуществить эту задумку весной 2014 г. Тогда, пройдя через обе Демирджи и всю Караби, мы тоже ночевали в Чигенитре и утро 9 мая встречали на Лапата-Хая. Но… Было так пасмурно, что мы даже горных просторов как следует не рассмотрели. И вот он — второй шанс!
Ранним утром мы вылезли из палатки — и, протирая на ходу глаза, отправились по дороге наверх. Нам надо было успеть подняться на гору до того момента, как начнёт всходить из-за горизонта солнце, но петля по дороге была неизбежна — роса. Правда, она всё равно быстро намочила ноги. Мы старались не обращать на это внимания — приближающийся жаркий день должен был и высушить, и согреть. А пока мы спешили вверх, к кромке обрывов, и потом вдоль края скалы, катастрофически опаздывая добежать до удачной для наблюдения за рассветом точке.
Солнце выползло из-за далёких гор ярко-розовым диском, и на траву и скалы упали первые тёплые отблески. Начинался новый чудесный день…
Солнечный диск поднимался всё быстрее, прогоняя глубокие синие тени, а в глубину нашего ущелья потянулись языки медового света, окрашивая прекрасный буковый лес новыми красками.
И бэдленды делались тёпло-розовыми, и светилось небо, обещая ясную погоду. Целый день тепла и солнца, и манящая просторная яйла, иди себе да иди куда глаза глядят… И так не хотелось спускаться вниз, когда мы уже наверху, и по нами море, и причудливая линия береговой полосы, и велюровые спины далёких гор…
Мы шли по траве к нашей стояночке внизу, видной от самой кромки обрывов — шли, окончательно промокая от обильной росы, предвкушая завтрак на уютной полянке под буками. И там, за чашкой утреннего чая, сама собой выросла из нашей беседы уже вполне предсказуемая авантюра. А что если не спускаться сегодня вниз через Большие Ворота, а взять да и махнуть через всю Караби к Тырке-яйле?..
Это был весьма привлекательный план: объединить два запланированных похода в один — заночевать где-нибудь на Тырке и спуститься по Хапхалу вместо планировавшегося изначально подъёма! Андрей резонно возражал: еды ещё на два дня не хватит. Но Лене так хотелось продолжить путешествие, что она согласна была голодать и питаться прошлогодним шиповником. Андрей, подумав, предложил заглянуть по пути на метеостанцию на Караби-яйле. Он в своё время читал, что туристы частенько используют её как прибежище, а значит, можно попробовать раздобыть там каких-нибудь консервов или бэпэшек. Лену идея восхитила — хоть и вызвала некоторое недоверие. Но уж больно не хотелось расставаться с высотой и зовущими солнечными пространствами яйлы! И вот, собрав рюкзаки и попрощавшись с гостеприимной полянкой, мы отправились в путь знакомой грунтовкой.
Миновав лягушачье озеро (непременно подерижировав разноголосым хором!), по дороге под каменными зубцами, меж которых Лена бродила накануне, мы поднялись немного по склону холма, чтобы заглянуть в тайничок — тот самый, который брали в первой наше посещение Караби-яйлы. Жаль, но он, как и прежде, не богат ништяками — редковато забредают сюда геокэшеры.
От развилки влево уходила пройденная нами не раз дорога к Тай-Коба, но мы выбрали путешествие в неизвестность. Правая грунтовка ныряла в глубь яйлы, в самое сердце её странных, всхолмлённых и путаных пространств…
Перед нами раскинулась обманчивая яйла, коварная, неожиданная, могучая в своей беспредельности! Ни одна из дорог тут не ведёт прямо, ни одна из ровных на вид плоскостей таковой на деле не является. Гигантские воронки, западни из внезапных скальных выходов, петли дорог, ощущение бесконечности пути…
За каждой волной рельефа — новые просторы, новые петли и воронки… Но до чего красиво здесь, величественно, иномирно! Зелень трав, пряный запах, тишина до звона в ушах. И большой табун лошадей на стенах гигантской, заросшей травой каменной чаши, и белые зубцы камней — словно зубы дракона, и тёмные вершины леса в глубокой ложбине… Всё манит, но всего не успеть, уж больно огромны тут расстояния, а ландшафт таков, что путается восприятие — откуда пришли? Какого направления держаться? Конечно, Андрей — с навигатором, но всё равно посещает ощущение дезориентированности, какого-то заколдованного сна, волшебных чар затерянного мира…
Сначала мы хотели реализовать ещё одну мечту — посмотреть на ущелье Байсу, но очень уж далёким и путаным оказался путь в его сторону. Так что мы ограничились видом с очередной вершины на далёкий лес, спускающийся в глубокую ложбину на севере — поняли, что, подойдя ближе, вряд ли увидим что-то новое, и развернулись назад к пересохшему озеру Эгиз-Танах, которое мы хотели увидеть, изучая карту. Оно почти полностью пересохло — лишь где-то в глубине сверкали лужи, да попадались кусочки мокрой земли на грунтовке под ногами…
Дальнейший наш путь лежал строго на запад — к горе с интригующим названием Динозавр. Тропок туда от поляны бывшего озера в Атласе горного Крыма нет, и мы в который раз мысленно благодарили нашего друга из Севастополя — Сашу — за рекомендованную им картографическую программку OsmAnd+! Она уже не раз нас выручала — в Армении и в Грузии — выручила и теперь.
Дорога петляет и то ныряет вниз, то тянется в горку — «с волны на волну» — без навигатора ощущение направления стремительно улетучивается. А вокруг зелёное море колыщащихся стебельков трав, а над головой — бесконечная вселенная из синего неба…
Перевалив очередной хребет, мы обрадовались встрече с давно отцветшими по всему Крыму тонколистными пионами. Здесь из них встречались целые ковры. Хотя, конечно, пора их буйного цветения всё же и здесь миновала.
А ещё в этой долине у нас наконец-то появился ориентир — скальный хребет, похожий на позвоночник гигантского ящера. Тот самый Динозавр, будораживший фантазию ещё с первого знакомства с картой Караби. Только в жизни он оказался как-то банальнее, чем представлялся в воображении.
Мы шли теперь изрисованным каменными гребешками пространством, и новые волны рельефа открывали всё новые скалы, воронки и овраги. Имея такой ориентир, выбирать правильную грунтовку на развилках стало намного проще, но всё-таки порой мы слепо доверяли навигатору и карте. Казалось бы, никакой тропы впереди нет, и надо идти по дороге, а подойди поближе — вот и тропочка в траве да по камушкам — вполне себе читается! И к тому же, мы увидели цель — впереди, над вершинами растущих в понижении деревьев, уже показались домики метеостанции. Мы даже немного ускорились — время уже давно за полдень, а кроме завтрака да подсолнуховых семок мы сегодня ничего не грызли. Ягод на кустах шиповника — среди всех необъятных просторов яйлы — нашлось всего-то горсточка. То ли птицы, то ли люди собрали тут всё подчистую…
Чем ближе мы подходили, тем больше казалось, что метеостанция заброшена. Обшарпанные стены, дома без крыш и с выбитыми окнами… Над холмом, увенчанным строениями станции, расползались по небу фактурные тучи. И всё чаще солнце скрывалось в облачности. Вот наконец тропа взобралась из низины по склону холма, и солнце, выглянув из туч, раскрасило яркими белилами стены полуразрушенных строений. Отсюда открывались чудные виды на яйлу — во все стороны света. И при ближайшем рассмотрении оказалось, что половинка разрушающегося домика всё же хранит ещё следы жизни. За забором в сторонке от запертых ворот сидел на корточках обнажённый до пояса молодой парень, украшенный многочисленными наколками. Задумчиво жевал кусок лепёшки.
Наше явление из просторов яйлы («Здравствуйте, добрый человек! Вот, не рассчитали запасы провизии на поход — нельзя ли у вас купить снеди какой типа консервы-другой?») парня поначалу слегка обескуражило. Потом же, поняв суть проблемы, он впустил нас во двор, где на привязи у колышка мекала юная козочка, белая и чистенькая как первый снег. И пока мы любовались этим очаровательным созданием, наш благодетель пошуровал в домашних припасах и вынес нам сокровища: лаваш, кильку в томатном соусе и банку кабачковой икры. Это было для нас более чем роскошно! Горячо поблагодарив метеоролога, мы спустились на полянку под станцией, и тут же, на брёвнышках, утроили себе замечательный обед.
А тучи на небесах тем временем сгущались. Это было очень красиво, и только один факт портил удовольствие от любования ярким зрелищем. Непогода шла именно оттуда, куда мы теперь направлялись. И именно туда, где мы находились! Как-то вдруг вчерашние шутки про тучки над Караби сделались не очень смешными…
Мы шагали по грунтовке, метеостанция осталась позади, а на ясное небо над нею стремительно налетали плотные тёмные тучи — так, что старые здания на холме в этом антураже могли поспорить по пафосности со средневековым замком.
Картинность пейзажа заставляла поминутно оборачиваться назад. А впереди меж тем творилось что-то совсем уже тревожащее. Свинцовые тучи принимались растворяться в сером мареве близкого ливня, всё отчётливее погромыхивал гром, и далёкие просторы яйлы время от времени озарялись вспышками молний. Неприятное дело — гроза на плоскогорье! Но мы всё ещё надеялись, что повезёт, гроза пройдёт стороной, правее, над Долгоруковской яйлой… Но в конце концов, когда первые капли дождя упали на нас, остановились. Стена дождя придвинулась вплотную, серая мгла поглотила окружающую действительность. Укутавшись в плащи, спрятав под них прижатые к ногам рюкзаки, мы замерли, стараясь поменьше намокнуть, пережидая, и всё ещё надеясь. Хотя понимали уже, что на Тырке, куда лежал наш путь, дождь давно уже бушует вовсю, дорога превращается в жидкое месиво, а ночевать скорее всего предстоит в луже… О том, на что завтра будет похож спуск через Хапхал, мы старались не думать. Отступать было поздно, оставалось довести нашу авантюру до победного конца. По возможности не попав в эпицентр грозы.
Минут через пятнадцать, а может и все тридцать — время как-то замерло, а внутри кокона плаща стало даже немного дремотно — дождь слегка унялся, и мы снова пустились в путь. Размякшая дорога не ускоряла нашего передвижения, приходилось лавировать между луж, поскальзываясь в грязи и на мокрых камнях, подворачивающихся под ноги. А справа бушевала гроза. Да какая! С широкими росчерками частых молний, с чёрным небом, с непроницаемо-серыми жгутам и стенами дождя… Гром рокотал — словно разъярённый гигантский медведь, от края до края плато, и утешало только то, что между этими взрыкиваниями и вспышками проходило достаточное время, чтобы ощущать себя в относительной безопасности. Впрочем, время от времени гроза подбиралась-таки вплотную, и тогда Андрей ругал Лену, норовящую извлечь из-под плаща камеру. Но уж больно красива была мокрая, изумрудно-зелёная яйла под свинцовым небом с чёрными жгутами ливня! Нам же следовало спешить, убираться с открытой местности под защиту леса, а не дразнить судьбу включённой посередь грозы электроникой…
Лес был ожидаемо мокрым. Грунтовка, по последнему сюда походу запомнившаяся нам живописными жёлтыми лужами, нынче и вовсе была почти Хуанхэ. Мы окончательно промокли, к тому же последние остатки недавней жары без следа растворились в промозглой сырости. Быстрая ходьба переставала греть, а дорога всё тянулась и тянулась. Уже на Таш-Хабахе, немного не доходя до родника Сулух-Оба, мы ухитрились, зазевавшись, пропустить нужный поворот, и здорово потеряли высоту, покуда не спохватились и не вернулись назад (теперь уже снова в горку!). Так что к моменту, когда показался родник у начала подъёма на Тырке, Лена уже согласна была и впрямь ставить палатку прямо в лужу…
Наш подъём на Тырке-яйлу украшали уже закатные краски. Одна радость: небо понемногу распогодилось. Гроза, как нам и мечталось, прошла над Долгоруковской яйлой куда-то на северо-восток, а в вышине над нашими головами даже проклюнулась синева. Когда мы выбрались на плоскогорье, рыжие отблески закатного света лежали на облаках — и тянулись яркими полосами по траве. Увы, выйти на Нос Тырке, чтобы полюбоваться Караби в лучах заката, времени у нас не оставалось. Следовало побыстрее отыскать место для ночёвки. Изначально мы планировали заночевать где-нибудь поближе к перевалу Кара-Оба и началу спуска в Хапхал — но действительность, как всегда, внесла свои коррективы. Впрочем, назавтра мы только радовались тому, что долгий путь по яйле остался на утро. Он оказался чудесно красив и достоин прохождения не впопыхах, а со вкусом, толком, расстановкой… Пока же у нас просто не оставалось выбора. Уже начинало темнеть, а характерный для Носа Тырке ветер этим сырым вечером оказался более чем прохладным — и безветренного места всё никак не находилось. Плоскогорье быстро погружалось в тень. После отчаянных метаний по кустам и ложбинам мы выбрались под стену карстовой воронки. Здесь, под защитой скальника, совсем не было ветра, а на ровной площадке без камней ковром лежала относительно сухая прошлогодняя трава. Лучшего места для палатки и придумать было нельзя! Правда, Лену очень смущали тёмные провалы в скальной стене. Там явно скрывались пустоты, и в сгущающихся сумерках разыгравшееся воображение живо рисовало пещеры и подземные ходы, населённые пугающей и мрачной жизнью, только и ждущей, чтоб под покровом ночи выбраться наружу…
Над скальником по темнеющему небу поднимался тонкий месяц. В довершение к тревожной мистичности обстановки под светлой каменной стеной высоким валиком лежал снег. И вся обширная поляна, устланная сухой травой, была помечена щедрыми горками помёта. Эти результаты жизнедеятельности явно принадлежали зверям довольно крупным, и Лена задумчиво поинтересовалась у темнеющего вечера, кто это приходил сюда метить территорию. Андрей резонно высказался в том смысле, что приходить этот кто-то может куда угодно — хоть сюда, хоть под те деревья, а мнимые пещеры — всего лишь дырки в камнях, куда нерадивые туристы засовывают пустые бутылки и консервные банки. На этой успокаивающей ноте Андрей оставил Лену обустраиваться в палатке, и ушёл в темнеющий вечер. Мы весь день не могли дозвониться домой — и теперь была надежда найти связь где-нибудь у триангулятора на вершине Долгой горы, под которой мы, собственно, и расположились.
Андрей скрылся, а Лена, забравшись в палатку, принялась вить гнездо. Снаружи быстро темнело — и стремительно холодало, в палатке же было теплее, и появилась наконец счастливая возможность скинуть вымокшую одежду. Фонарика Лена почему-то не зажгла, сквозь стенку палатки светил тонкой запятой месяц. И тут сквозь шуршание одежды Лене послышался странный звук. Она замерла — в слабой надежде, что ей и впрямь послышалось. Увы… Лена, наверное, подпрыгнула бы, снеся головой палатку — если бы не окаменела от испуга. В голове метались дурацкие мысли: что за зверь может так кричать? Кто такой может водиться в Крыму, чтобы производить это?.. Зверь явно был очень большим. И находился совсем рядом — в нескольких шагах от палатки. Звуки были оглушительными. Отрывистое, взрыкивающее «Бау!» — то ли лай, то ли рёв. В крике слышались раздражение и злость. Зверь приближался, продолжая реветь — и вдруг сорвался в бег. Земля отчётливо дрогнула, мимо входа в палатку пронеслось что-то очень большое и тяжёлое. Зверь мчался, продолжая реветь на скаку — он именно скакал, теперь отчётливо были слышны удары копыт о землю. Удаляющийся полурёв-полулай затихал где-то в недрах яйлы… Лена сидела, по-прежнему замерев, с так и не надетой кофтой в руках. Страшно и смешно: затаилась в палатке, будто тряпичные стены — и вправду какая-то защита. Как в детстве забраться с головой под одеяло: я в домике! Воцарилась тишина, даже ветер не шелестел снаружи. Было уже совсем темно, только месяц плавал над головой смутным сквозь ткань палатки светлым ноготком. А фонарик теперь надо искать наощупь…
Где же Андрей? Почему ходит так долго, неужели до триангулятора так далеко идти? Вроде бы виден был совсем рядом… Снаружи легонько зашуршала сухая трава. Наконец-то! Лена прислушалась. Что-то уж больно у Андрея лёгкие шаги… Словно кто-то идёт, едва касаясь травинок, как эльф… Спустя несколько секунд она уже точно знала: это не Андрей. Что за новый гость из ночи? А ведь у палатки лежат горкой приготовленные к ужину продукты! Сопрут ведь, знаем мы эту ночную братию! Ну ладно, на закрытые консервы не польстятся. Но уж добытый у метеоролога лаваш-то — точно оприходуют! Ну и с кем там предстоит за лаваш сражаться? Посмеиваясь над собой — и всё же немного побаиваясь — Лена предостерегающе постучала ладонью о стенку палатки. Потом отстегнула молнию — и быстренько втянула пакет с лавашом внутрь. Никого, конечно, не увидела. Зато в лицо дунуло стылым холодом ночной яйлы. Лена поспешила застегнуть вход — и принялась ждать, вслушиваясь в темноту за бортом…
А «что-то очень большое и тяжёлое», похоже, вспугнул именно Андрей. Поднимаясь к вершине горы, он переполошил пару довольно крупных оленей, с шумом ускакавших от него в ночь. И, наверное, как раз в направлении нашей палатки. Но Андрею было не до оленей — сигнал не ловился! А если и брался, то тут же терялся… Матерясь, Андрей поднялся до самой вершины, а когда оглянулся, понял, что на яйлу опустилась ночь. Причём такая, что хоть глаз выколи. То есть, дороги назад видно не было совсем! На спуске то и дело попадались скалистые обрывы над каким-то незнакомым лесом внизу, а вот дорога через яйлу, от которой начинался подъём, как назло, не попадалась… Была даже мысль покричать Лене, но, слава Богу, удержался. Вдох-выдох, звёздочки на небе… Глаза привыкли к темноте — вон и знакомые яблоньки светлеют листочками вдоль заветной дороги. Шаг, другой, третий — и вот она, палаточка!
Наконец-то состоялся долгожданный ужин! Лена, не желавшая выбираться на холод из палатки, уговорила Андрея устроить трапезу на пороге. У нас была еда! А уж воды для горячего чая было более чем в достатке — не зря пёрли через всю Караби. Кабачковую икру с метеостанции мы вообще слопали словно детишки — любимое варенье. И спалось нам в эту ночь на подстилке из сухой травы — на удивление комфортно. Если кто и приходил ещё среди ночи в нашу воронку лаять, реветь или шуршать — мы этого не услышали…
Рыбачье. 30 мая 2017 г.
#путешествия из Рыбачьего #рыбачье #крым #чигенитра #караби #горы #туризм
