Страх смерти и самобичевание.

Все писатели — загадочные личности. И, согласитесь, создатель легендарного романа-эпопеи «Война и мир» не может остаться в стороне. Какие же тайны хранит его биография и почему его учения настолько сложны, что понять их под силу даже не всем философам? Давайте разбираться. «Роевое начало» Вы когда-нибудь наблюдали за пчелами или муравьями? Они живут в одном месте, но каждый занят своим делом, как бы обособляя себя от остальных своими функциями. Однако, когда возникает опасность или случается катастрофа (например, улей или муравейник разрушается), все живущие в нем объединяются и решают проблему вместе. Толстой считал, что примерно то же происходит и с людьми. Этой идеей проникнута и «Война и мир». Княжна Марья приютила Ростовых, оставшихся без имения после нашествия французов, Наташа Ростова помогала раненым солдатам и ухаживала за Болконским, а Николай Ростов помог Марье усмирить бунтующих мужиков и выехать из имения. Цепочка добрых дел замкнулась. Это Толстой и называл «Роевым началом» — тем состраданием, которое сокрыто в нации до определенной поры. Власть — зло Толстой любил народ и не любил всякую власть над ним. Будучи анархистом, он считал, что власть никогда по-настоящему не сможет понять ни самого народа, ни его нужд. Однако он был и против всякого насилия, поэтому революция не была для него способом отменить эту самую власть. По его мнению, убрать власть можно было и мирным путем. Для этого нужно было лишь пассивно уклонить членов общества от участия в политической жизни и принятия на себя каких-либо государственных должностей и обязанностей. Конечно, это вряд ли возможно в условиях индустриального и постиндустриального обществ, а если и вероятно, то скорее принесет больше вреда, чем пользы. Именно из-за противоречивости этой темы в философии писателя ее критиковал Ленин в своей работе «Лев Толстой как зеркало русской революции»: «С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, <...> одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны — юродивая проповедь «непротивления злу» насилием». Всепрощение и любовь Эта «юродивая проповедь» впоследствии стала основой для целого религиозно-этического общественного течения — толстовства. Его последователи чтили в людях такие качества, как всепрощение, самопожертвование, всеобщая любовь, и считали, что именно на них держится мир. «Царство Божие внутри нас», — говорил Толстой, подразумевая этим отказ от какой-либо борьбы, насилия и зла. Конфликт с РПЦ Однако, несмотря на религиозность своих учений, Толстой был далек от «правильного» понимания религии. В вере он признавал лишь этическую сторону существования Бога, но всячески отрицал церковные аспекты религии. Учение церкви он называл «глубоко безнравственным, скрывшим от нас истинное христианское учение». Толстой объяснял это тем, что учение церкви «основано на страхе наказаний и на обещаниях наград, вознесения на небо или на самом безнравственном положении о том, что если ты веришь, то избавишься от грехов, ты безгрешен». Отчасти здесь было задействовано и его отрицание власти, ведь, по мнению Толстого, церковь учит повиноваться ей, тогда как Христос говорит: «Не клянись вовсе и кесарю отдавай только то, что кесарево, а то, что Богово — твоя душа, — не отдавай никому». Конечно, такие рассуждения не могли остаться без внимания самой церкви. К тому времени Толстой был уже состоявшимся писателем, чтимым тысячами людей по всей стране. К его словам могли прислушаться многие, тем более, что происходило это все в первые годы XX века, — время и без того неспокойное и наполненное духом предстоящей революции. Поэтому РПЦ решила отлучить писателя. Это отлучение действовало и в момент смерти Толстого, из-за чего его похороны были гражданскими — то есть без отпевания и не на общем кладбище. С Толстого до сих пор не снято отлучение, хотя он умер уже более века назад. Страх смерти Раз уж мы затронули обстоятельства смерти писателя, давайте поподробнее поговорим о его восприятии этого явления. Однажды во время посещения Арзамаса Толстой неожиданно сам для себя ночью пришел в ужас от мыслей о смерти. Он записал: «Зачем человек живет? Какой смысл жить, если все равно умрешь? Ну, куплю я одно имение, второе, третье — ну и что, все равно потом смерть. Ну, стану я писать лучше всех писателей, лучше Мольера, Шекспира, Гоголя, Пушкина, и что с того, если все равно умирать?» Эти размышления были настолько серьезны, что Толстой стал бояться совершить самоубийство. Он убирал с глаз веревки, чтобы не повеситься, и не ходил в лес с ружьем один, чтобы не застрелиться. Отражение этих размышлений можно найти в его произведениях «Три смерти», «Записки сумасшедшего» и «Смерть Ивана Ильича». Самобичевание Страх смерти Толстого был основан на боязни того, что жизнь пройдет бессмысленно. Поэтому в противовес этому страху он считал, что у человека нет предела совершенству. По его мнению, никогда нельзя назвать себя хоть сколько-нибудь великим, потому что это величие — не подлинное. «Самосовершенствование уже потому свойственно человеку, что он никогда, если он правдив, не может быть доволен собой», — писал Толстой. Этим правилом он пользовался и в жизни. Так, «Войну и мир» (вы только вдумайтесь!) он переписывал восемь раз (с помощью жены), а отдельные эпизоды — более 26 раз. И в итоге все равно в своем письме к Фету Толстой назвал ее «многословной дребеденью». Мнение общества Философия Толстого — очень обширная тема, и вместить ее всю в одну статью просто невозможно. Если она вас заинтересовала, можете прочесть некоторые философские труды писателя: «Исповедь», «Какова моя вера?» и «Как жить». А пока хочу лишь отметить, что вследствие разносторонности и местами противоречивости его философии реакция общества тоже была неоднозначной. Кто-то с удовольствием принимал и поддерживал размышления писателя, кто-то, напротив, всячески их критиковал. Сам Толстой писал об этом так: «Одни — либералы и эстеты — считают меня сумасшедшим или слабоумным вроде Гоголя; другие — революционеры и радикалы — считают меня мистиком, болтуном; правительственные люди считают меня зловредным революционером; православные люди считают меня дьяволом».