За зеркальной блескучестью которой не понять что меня ждет. А там, в этой стеклянной пристройке – проходной на две дорожки, суровые прапорщики в общевойсковой форме. Показываю прапору бумагу, тот куда то звонит. Через минуту коротко бросает:
«Ждите.» – делать нечего. Я человек теперь подневольный. Только и остается что ждать, стараясь выдавить из души холодок страха.
Через десять минут ко мне подходит плотный мужичок неопределенного возраста. Чуть ниже среднего роста. Ему не тридцать, гораздо больше. А вот сколько не понять. Может и сорок, а может и пятьдесят. Ведет наверное здоровый образ жизни: не пьет – не курит. Гладкий лоб и лысина, как у Ленина. А больших то вершин по службе не достиг, если выходит лично к вертушке проходной, чтобы сопроводить подозреваемого, то есть меня, куда то в кабинет на допрос. То что я подозреваемый, и меня ведут на допрос, сомнений нет. Эта не та организация, куда вызывают просто побеседовать. Третий этаж, небольшой кабинет в конце коридора. Хозяин которого, сопровождающий меня человек. В кабинете два рабочих стола, и соответственно два стула. Он скорее всего не предназначен для допросов. Эта мелочь немного успокаивает. Будь что-то серьезное, со мной бы не церемонились. Не приглашали присесть. А так товарищ чекист самолично выдвинул и поставил перед своим столом второй стул. Во мне сразу просыпается чисто русская черта характера. Наш человек, то есть совдеповский, если не боится, то сразу наглеет. Вот и я уже без всякого страха в упор смотрю на товарища из Органов. Вижу его в первый раз, совсем не знаю, а вот поди ж ты, сразу не уважаю. А будь кабинет пошикарней, и товарищ помощнее, так бы и трясся от страха до самого выхода из этого мрачного здания.
Первый вопрос четко сформулирован:
«Были ли у вас при прохождении службы в Афганистане контакты с гражданами европейских стран? Например с англичанами, французами или голландцами.» – сердце вновь захолодело. Вот откуда ветерок задул. Точно кантора глубоко бурения. Я же про этот контакт никому и никогда не рассказывал. Не стоит паниковать. Большого криминала в этом пока нет. И не стоит много говорить, чтобы самому случайно не помочь доблестному следствию. Пусть сами раскручивают, если конечно смогут. Время то прошло не мало.
«Вы знаете, со службы столько воды утекло. Я толком ничего не помню.
«Всего два года. Можно сказать почти вчера.»
«Для вас два года может и не время, а для меня срок.У меня очень тяжелая контузия была. До сих пор аукуется.»
«Про тяжелую ничего в документах не сказано. Ну тряхнуло немного, и что с того?»
«Так это в бумажках написано что немного. А в жизни совсем по другому. Я с трудом вспоминаю солдат из своего взвода. А ведь всех по именам и фамилиям знал. Все они тогда полегли смертью храбрых. А врачи пишут что ничего страшного, чтобы инвалидность не ставить. У нас и войны в Афгане не было. Просто прогулка, интернациональная помощь.»
«А как же вы в институте учитесь, если с памятью плохо?»
«Честно отвечаю, с большим трудом. Выкручиваюсь за счет спорта. Защищаю честь института на борцовском ковре. Мне за это разрешают стоять в очереди за дипломом.» – смотрю на чекиста ясным взором полного придурка. Всем своим видом показываю, что стремлюсь к полному сотрудничеству со следствием. Тот весь из себя хмурый, не верит ни одному моему слову. И скорее всего не знает что дальше делать. Карты видно ох как раскрывать не хочется, а придется. Ведь роль идиота беспроигрышна. И на экспертизу не пошлешь, ведь я еще даже не подследственный. Молчание длится пять минут. Зря пыжитесь товарищ, пора уже поделиться информацией. Наконец решается сказать главное. А что ему еще остается делать?
«Вы знакомы с гражданкой Франции госпожой Жозефиной де Ленуар?»
«Первый раз слышу такое имя. Да еще французское.»
«В Афганистане с ней не встречались?»
«Если честно, то не помню. Была там у меня одна девочка из госпиталя, медсестра. Как звать запамятовал. Но она по русски говорила.»
«Может хватит придуряться?» - на лице чекиста ни малейшего раздражения. Видно привык общаться с мутным контингентом.
«Так и я за это. Чем скорее вы мне все расскажете, тем быстрее я вам все поясню.»
«Видишь ли в чем дело, товарищ беспамятный. Твоя личность во Франции засветилась. Французы тобой интересуются.»
«Так в чем проблема? Их и расспрашивайте.»
«Конечно спросим. Но прежде у тебя кое – что выясним.» – а в голосе уже угроза. Ну – ну, выясняй. Думаю у тебя ничего не получится. Я уже освоился. Самое страшное, неизвестность, позади. И не наедете вы по тяжелому, если про меня знают в крутой капиталистической стране. А вот если журналистка решила меня засветить по крупному, то она скорее всего и остальное тогда узрела. Так что моя задача пока заткнуться напрочь и терпеливо ждать. Ведь начали суету со мной не советуясь.
«Боюсь что пользы от меня немного.»
«Посмотрим – посмотрим, еще не вечер. Так значит говоришь, что ничего не помнишь?»
«Так точно товарищ чекист.»
«Не надо таких обращений. Меня зовут Константин Владимирович.» – опаньки, а это очень хороший знак. – «Понимаешь, ты одолжен все вспомнить, все рассказать.»
«Я никому и ничего не должен, товарищ чекист. И не надо стесняться этого высокого звания. Вы же у нас самые главные в стране. Из армейки, если что и вспоминается четко, то только задушевные беседы с особистами. Не помню о чем, но разговоры вели мы долгие.»
«Как я понимаю, вы не хотите нам помочь?»
«Рад бы, но не фига не помню. Так что извините, пожалуйста,.»
«Дело твое. Но запомни, любая тайна когда то перестает быть тайной. Главное не перемудри. Вдруг нам придется еще раз встретиться.» – снова в голосе скрытая угроза. Я не собираюсь добровольно выкладывать то, что с меня при случае вырвут вместе с кишками. Моего мутного прошлого вполне достаточно, чтобы вот эти самые чекисты упекли меня в места не столь отдаленные на весьма приличный срок. Но слава Богу, разговор кажется окончен. И вроде пока в мою пользу. Что и подтверждает хмурый товарищ с угрозой в голосе:
«Все, свободен. Но хорошенько запомни, наши встречи еще впереди.» – прямо так и запомнил. Будете бить – вот тогда и буду плакать. Встаю, идиотский сарказм прямо так и прет из меня:
«А вы не проводите до проходной, чтобы не случилось ни каких заморочек.»
«Иди – иди, не случится.»
«А как на счет справки? Я же занятия пропустил.»
«Мы справок не даем. Мы срок даем.» – ввернул чекист старую шутку из фильма. И снова уткнулся в бумаги.
Через три минуты я на улице. И не могу надышаться свежим воздухом. Хорошо то, что хорошо кончается. Хотя для меня все еще только начинается. И к сожалению не по моему хотенью – веленью. Игру начала француженка.
А вот продолжение всего этого случилось совсем скоро. Прямо с космической скоростью. Уже на следующий день ко мне после занятий подошел моложавый товарищ лет так пятидесяти, в костюме и при галстуке. С благородной сединой на висках. Сердце по привычке екнуло, вроде как снова из Канторы. Но нет, кажется обошлось. Товарищ из горисполкома. И не в пример чекисту «воду не льет», решает все быстро и по деловому.
«И так, молодой человек, я Георгий Семенович. Представитель городской власти. Мне поручено вас курировать. То есть решать самые различные вопросы.» – ввернул красивое слово и сразу же перевел на русский язык. Опасается, вдруг на тупорылого студента попал. Я конечно ошарашен, и это еще мягко сказано. Вчера ЧК, сегодня горисполком. Пока что вроде как со спокойным видом жду продолжения. А его как раз и нет. Товарищ сам ждет от меня непонятно чего. Открываю ему свое полное неведение.
«Вы бы мне пояснили что к чему? А то вчера КГБ, сегодня вы. Теряюсь в догадках.»
«Вот так номер. Самый главный участник ничего не знает. Ты правда не в курсе?»
«Правдивей не бывает.»
«В наш город приезжает довольно известная французская журналистка. Из Москвы позвонили, приказали встретит на должном уровне. И эта особа едет в наш город только для того, чтобы встретиться с неким Дмитрием Боровиковым. Ее добрым знакомым по Афганистану. Вот откуда интерес власти к вашей скромной особе. Не каждый день бедного студента навещает самая настоящая француженка.»
«Приезжает, ну и что? Встретились, поговорили и разбежались. Дел то всего на час с небольшим. Да и какие мы знакомые. Я ее толком не помню.»
«Ты придурять в КГБ будешь. Встречались – не встречались. Мне это не интересно. Моя задача простая. Харчей тебе подкинуть дефицитных. Ведь она обязательно твою квартиру посетит. Журналистка ведь. Я уже распорядился: колбасой сухой, омулем и прочей мелочевкой твой холодильник забьют. Может что с одежды подкинуть?»
«Как на счет дубленки и пыжиковой шапки?»
«Дубленка без проблем. Только черная. А вот шапка пыжиковая тебе по статусу не положена. Есть очень даже приличные из крашеной овчины.»
«Из овчины так из овчины. Только денег у меня нет ни на шмотки, ни на жратву дефицитную.»
«На машину деньги нашлись, а на мелочевку не хватает. Ушлый ты паренек, товарищ Боровиков. Продукты бесплатно. А вот за дубленку с шапкой заплатишь. Правда по себестоимости. Сегодня можешь забрать прямо с пушно – меховой фабрики. Я им отзвонюсь. Встретят. Все подберут. Постарайся до пяти вечера туда попасть.» - смотри ты. Уже второй раз дубленку предлагают, и опять черную. Придется брать.
«Все понял. Прямо после занятий и поеду. А когда эта француженка приезжает?»
«Проснулся. Уже приехала. Так что давай шевелись. И мать по телефону предупреди, что скоро продукты привезут. Пусть марафет в квартире наведет. Вдруг сегодня вечером к тебе нагрянет. Больше ни каких пожеланий нет? Думай быстрее. Мы не имеем права опозориться перед иностранцами.»
«Можно подумать они нас не знают.»
«Знают – не знают, это не твоя проблема. Наша задача встретить их хлебом солью. Все обеспечить и проводить. И главное, чтобы ни каких накладок не случилось. Так что думай. Если что еще потребуется, звони мне. Вот номер телефона. Все решу, всем обеспечу.»
«А вы завхозом в горисполкоме?» - товарищ обиделся конкретно. Аж губами зажевал, но ответил довольно спокойно. Видно в серьезных ьучреждениях эмоции не приветствуются.
«Нет, я не завхоз. Заместитель начальника отдела по общим вопросам.»
«Простите за бестактность Георгий Семенович, но и среди завхозов встречаются очень деловые люди.» – тот покосился, но ничего не сказал. Смотрю на него по пионерски открыто и честно, ни какой подколки. А чтобы он поскорее забыл обиду, возвращаю товарища на деловые рельсы. Из этой ситуации надо выжимать максимум.
«Уважаемый Георгий Семенович.» – придаю своему голосу максимальное уважение – «А может выделите денег наличными? Вдруг иностранка захочет посетить наш ресторан «Центральный» или «Интурист»? Мне двести рублей вполне хватит.»
«А вот это уж слишком жирно. Ты бедный студент, вот и соответствуй этому высокому званию. Во всем мире студенты нищие. Так что в ресторане пусть сами платят.»
«Почему во множественном числе? Она что не одна?»
«С мужем.»
«Все понятно. Но коли бедному студенту денег не положено, то вино хорошее для иностранцев не помешает. Французы же взрощены на вине.» – товарищ снова смотрит довольно подозрительно.
«И сколько бутылок прикажете вам доставить?»
«Не меньше трех видов. По две бутылки каждого. Надеюсь это не разорит городскую казну?» - представитель исполнительной власти торопливо прощается. Видно боится новых просьб.
Этим пролетариям только волю дай, будут просить – клянчить бесконечно. Ведь в магазинах толком ничего нет. Пустые прилавки, как в войну. Жратва по талонам. Построили развитый социализм, иностранцев встретить нечем. С этими не радостными мыслями представитель городской власти отбыл вершить дела свои. У него еще столько подобных дел, что и представить страшно.
Надо бы позвонить Кате. Или пока не стоит? Хорошо что Жозефина с мужем. Это многое упрощает. Кстати, я и не знал как ее зовут. Хотя знакомство получилось довольно плотным. Француженка тогда быстро сообразила что надо делать, чтобы остаться на этом свете. Хотя я никогда бы не застрелил безоружного человека, тем более женщину. Ведь «беретта», из которой она успела выпустить две пули, уже лежала в стороне, на камне.
Продолжение следует... -----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук