Ханжество, в отличие от некоторых других видов агрессии, основано на смысловом несоответствии формального, видимого блага и откровенно или тайно творимого зла. Это его, так сказать, природа. Опасно оно не только тем, что усыпляет бдительность жертвы и подпускает ее ближе к агрессору, но и тем, что справедливое возмездие за этот акт агрессии осуществить очень трудно.
Вы не можете прямо обвинить ханжу-агрессора в агрессии, не рискуя в ответ получить обвинения в неблагонравии, предательстве, потворстве преступникам etc. И вы их получите совершенно точно – другое дело, хватит ли вам сил их выдержать. Таким образом, ханжество – это практически бесконечная, самопроизводящаяся агрессия, постоянно пополняющая ряды своих жертв. Именно поэтому ханжество присуще, как правило, необыкновенно подлым и жестоким людям. Считающих, повторюсь, себя весьма порядочными и добрыми.
В современной этике такая двойственность невозможна, так как в ней человеку свойственно определять себя по поступкам, а также постоянно рационализировать свои эмоциональные и поведенческие порывы, осмыслять свои действия как зло и добро, и, в соответствии с этим, испытывать стыд, чувство вины, угрызения совести, или, наоборот, чувство удовлетворения удачно и на благо людям выполненным делом.
В такой культурно-этической парадигме человек способен поймать себя на ханжестве, едва открыв рот – и способен тут же осудить сам себя за это и поиронизировать над собой. Чем более осознан человек, чем больше он ощущает себя, как личность, тем менее вероятным становится проявление ханжества с его стороны, тем менее он вообще склонен вести себя как агрессор.
И, соответственно, чем ближе человек к этике архаики, к коллективистской модели общества, тем он более склонен к ханжеству. В этой парадигме осознания себя, как личности, не существует – все морально-этические установки транслируются на все общество в целом, а человек несет ответственность не за свои поступки, а за степень отклонения от общего, признанного благом, формального курса.
Таким курсом может быть, например, вежливость и благовоспитанность, уважение к старшим и память предков, воздержание и целомудрие и прочее, и прочее. Как мы понимаем, никакого уважения к личному пространству и тайнам в таком обществе не существует – напротив, все члены такого общества считают своим долгом обсуждать нравственность жертвы и количество татуировок на ее несчастном израненном теле.
Понятно, что в таком обществе ханжество расцветает пышным цветом. Любая попытка назвать вещи своими именами – зло злом, а добро добром – тут же громогласно осуждается, как отклонение от общественного курса. Вы, наверное, помните, как это происходило, на примере дела Алексея Навального об оскорблении ветерана. Взывать к логике и здравому смыслу ханжей бесполезно – это столкновение не столько смыслов, сколько целых парадигм, разных измерений.
Это как в рассказе Рэя Брэдбери «И все-таки наш…», когда младенец у пары родился в другом измерении и выглядит, как голубая пирамидка. Чтобы увидеть своего ребенка таким, как он есть, родителям нужно самим в это измерение перейти. Пока не перейдете – ни вы не поймете ханжу, ни он вас. Менять надо мыслительную установку в целом, а возможно ли это – отдельный и очень хороший вопрос.