Конечно мы не ожидали что суд оставит ограничение матери прав. Были расстроены, потому как понимали, что она продолжит оказывать психологическое давление на старшего ребенка. Да и специалисты продолжат действия по воссоединению кровной семьи, как они любят это говорить. Непонятно только как они хотят воссоединить семью, когда матери нет дела до своих детей.
После суда нам позвонили из отделения психолого-педагогической помощи, от которого выступал на суде психолог. Нет не для того чтобы оказать нам помощь, а нужно было приехать чтобы расписаться и получить на руки психологические заключения детей, которые проводили на комфортное пребывание в нашей семье, ну и видимо увидеть наше подавленное настроение.
Вооружившись смелостью, решила воспользоваться случаем и задать вопрос психологу касаемо её выступления на суде, я пошла на встречу.
На встрече я старалась быть хладнокровной и сдержанной, потому что решение суда уже не отменить, но очень хотелось получить ответы на свои вопросы, которые появились после выступления психолога.
Разговор прошел оживленно, я не ожидала от психолога такого поведения. Придя домой я составила письмо на имя директора, в котором описала суть проблемы. Не буду описывать как проходил разговор, просто вставлю письмо отправленное директору, заменив ФИО на инициалы:
Я, являюсь приемным родителем, состоящим на обслуживании в БУ «Березовский районный комплексный центр социального обслуживании населения» сотрудник которого, Ю. Г 29.03.2022 года присутствовала на суде. В ходе судебного заседания её. попросили высказать как психолога о мнении по судебному процессу. Ю. Г. рассказала, что все дети очень привязаны к кровной матери, и детей нужно отдать кровной матери на воспитание. Высказала что я не сдержанная и конфликтная как получатель услуг так, и как бывший сотрудник учреждения. Что кровная мать нуждается в помощи по восстановлению в родительских правах, которую необходимо ей оказать. Обесценила нашу роль как приемных родителей сказав что единственным преимуществом нашей приемной семьи являются материальные блага, которые не заменят то что может дать кровная мать, у которой нет таких возможностей.
После заседания суда, меня пригласили в «Березовский районный комплексный центр социального обслуживании населения» чтобы подписать психологические диагностики детей, при подписании которых я задала вопрос Ю.Г.: на чем основывалось ее высказывание на суде по поводу привязанности детей к матери и по поводу того, что я конфликтный человек. На что она мне ответила, что это сугубо её личное мнение, которое она имеет права выражать свободно и не обязана это обосновывать. Также во время разговора, на мои вопросы она сказала что я и сейчас показываю свою конфликтность задавая их. Что мое присутствие на диагностиках детей также выражало мою конфликтность, обвиняя меня в том, что я не доверяю своим детям и поэтому присутствовала на диагностиках. Отвечать на мои вопросы отказалась ссылаясь на то что имеет на это право и вместо этого стала спрашивать какое у меня образование и кем я работала в вашем учреждении, объясняя что у меня отсутствует педагогический опыт чтобы понимать специфику ее работы. На мои замечания, что она не имела права клеветать меня в зале суде, не приводя аргументы, что она представляла психолога отделения работающего с замещающими семьями, Ю. Г высказала что имела право высказывать свое мнение, для чего была приглашена в зал суда. На вопрос о том, почему она высказала мнение построенное видимо на личной неприязни а не рассказала о диагностики детей о комфортном пребывании, сказала что ее об это не просили, и она была не обязана. На все мои замечания и вопросы реагировала агрессивно, стала угрожать что вызовет охранника, после чего выбежала из кабинета и через непродолжительное время привела охранника в кабинет. Я спросила: мне нужно покинуть здание в сопровождении охранника? Охранник также не понимал с какой целью его привели. Подписав документы я удалилась из кабинета, потому как со стороны Ю.Г не было конструктивного диалога, все ее высказывания сводились к тому что мой уровень педагогической компетенции не соответствует ее уровню и общаться она не намеренна
В связи с выше изложенным хочу получить письменное аргументированное объяснение, чем руководствовался представитель отделение ОППП, высказывая в суде о том что дети очень привязаны к кровной матери. На каком основании было представлено публично задевая мою репутацию как конфликтного и не сдержанного человека и сотрудника. На каких выводах Ю. Г сделала выводы, что детям лучше воспитываться с кровной матерью, что матери нужно просто оказывать помощь для восстановления. Почему сотрудник отделение, осуществляющий помощь приемным семьям, выступала на суде высказывая свое мнение, а не интересы детей и приёмной семьи, и выступление противоречило диагностикам детей, о том что им комфортно в приемной семье. Кто ходатайствовал присутствие Ю.Г. в зале суда и с какой целью?
Ближе к вечеру мы встретились с адвокатом, чтобы обсудить решение судьи и дальнейшие действия. На суде зачитали заявления детей , которые заставила написать заведующая отделением. Я спросила у адвоката, почему судья не принял во внимание эти заявления? На что он ответил, что их вообще не законно было требовать написания у детей и они не играли весомую роль при лишении, детям же сейчас ничего не угрожает и их жизнь не меняется от того лишат мать прав или нет. Мнение бы учитывали при восстановлении прав. Хорошо бы было подать апелляцию. Но это делать должна опека, так как они являются истцами, а мы всего лишь третьи лица. Порекомендовал написать в прокуратуру на то, что детей заставили писать заявления. Я решила написать второе письмо директору на действия заведующего отделением:
Я, являюсь приемным родителем, состоящим на обслуживании в БУ «Березовский районный комплексный центр социального обслуживании населения». По запросу органов опеки Березовского района 09.02.2022 года сотрудником вашего учреждения С.В. была организованна беседа с нашими приемными детьми. На мою просьбу к С.В. , чтобы эта беседа была проведена психологом учреждения, который в тот момент вел занятия с детьми, было отказано, аргументировав это тем, что письмо было отписано именно С.В, проведение беседы поручено именно ей, и она заявляет себя как компетентный психолог.
По этому поводу я обратилась к специалистам органов опеки, уточнив какой специалист должен проводить беседу с детьми, мне пояснили, что они ходатайствовали именно психолога, но С.В. сообщила им, что у неё на данный момент в отделении отсутствует психолог и она тоже является психологом. Я пояснила что в другом отделении с детьми уже работает психолог, и С.В, проводит беседу только потому что это поручено именно ей. Специалист органов опеки предложил отправить другой запрос на проведения беседы с детьми с уточнением того, какой специалист должен проводить если я категорична к тому что беседу будет проводить С.В.. Я не стала настаивать, сказав, что в этом случаю буду присутствовать на беседе в интересах своих приемных детей.
Я предполагала, что проведённая беседа С.В. с детьми буде иметь диагностических характер, но имела вид больше похожего на допрос, в котором С.В. прямо спросила хочет ли ребенок чтобы его кровную мать лишили родительских прав. Услышав положительный ответ, уточняла, какие чувства будет испытывать ребенок если его маму лишат родительских прав. Переспрашивала, является ли ответ ребенка его собственным мнением. Получив уверенный ответ что ребенок согласен с лишением матери родительских прав, С.В., положила чистый лист бумаги и сказала, что тогда нужно написать своей рукой полностью, заявление в березовский суд о том, что ребенок согласен на то, чтобы его кровную мать лишили родительских прав. После написания согласия С.В, сказала, что нужно переписать это заявление повторно из-за не ровных строчек. На мой вопрос, почему не был подготовлен шаблон согласия, чтобы дети не писали хотя бы шапку и были прочерчены строки, С.В. сообщила, что от нее требуют, чтобы все согласие было написаны собственноручно детьми.
После написания согласия старших детей, С.В, попросила меня остаться для разговора, в котором она выразила свое недовольство высказав, что на мнения детей повлияла я своим присутствием. Я объяснила, что присутствовать была не намеренна, если бы детей диагностировал психолог. Что мне не понятно по какой причине С.В. обманула опеку сказав, что другого психолога нет, и обманула меня сказав, что велено опрашивать детей именно ей, чем вызвала недоверие. А я как представитель своих детей обязана заботиться о благополучии приемных детей. На мои слова С.В. отреагировала резко негативно, осуждая мое недоверие к ней как к специалисту. Я объяснила, что она не является психологом, что вопросы были поставлены детям не корректно, что для меня было важно не согласия, которые напишут дети, а их психическое здоровье. Я сказала что опасалась, если я оставила бы детей одних на беседе, могла повториться ситуация, которая была, когда С.В., уже беседовала ранее со страшим ребенком перед судом 9 июня 2021 года, после чего у ребенка был нервный срыв, когда в разговоре С.В. сообщила перед судом, что мы хотим их взять в приемную семью и она должна сделать выбор склоняя о том, что выбор должен быть в пользу кровной матери. Я спросила, на каком основании С.В. рассказала до суда 9 июня, о том что мы хотим взять их к себе в семью, ответила, что имела право, потому как знала заранее о том какое будет решения суда. На вопрос для какой цели было это озвучено ребенку, который не «имел статус» ответила, с целью подготовке ребенка в семью. Я ответила, именно такое не компетентное поведение С.В., вызвало у ребенка нервный срыв, о котором она мне рассказала, так как на тот момент у нас сложились доверительные и дружеские отношения.
По этой причине, у меня возникло сомнение в правомерности и компетенции действий отделения ОППП, при котором я не могу позволить оставлять детей без своего присутствия. На мой вопрос, Вас не устроили ответы детей при том, что они не хотят проживать с кровной матерью, С.В. сказала да, что она не довольна проведённой беседой и моим присутствием на нем.
Для детей, несмотря на то, что они длительное время не проживают с кровными родителями, имеющие негативные последствия поведения и воспитания кровных родителей, имеют эмоциональную связь с матерью, которую мы стараемся не разрушать и поддерживать. Считаю что такой метод для детей крайне травматичен и нежелателен. Согласия, которые С.В. потребовала написать от детей, а повторное написание для старшего ребенка являлось психологическим давлением, которое умышлено было применено для попытки изменить мнение детей, вызвать стресс, оказывая давление, что за лишением матери родительских прав, ответственность перекладывается на детей.
В связи с вышеизложенным, прошу ответить письменно: На каком основании и с какой целью С.В., в ходе разговора со старшим ребенком 09.06.2021 года рассказала о том, что мы хотели взять их в нашу семью. На каком основании, С.В. решила проводить беседу с детьми 09.02.2022, не являясь психологом в учреждении, при наличии другого психолога в другом отделении, который работал с одним из детей. На каком основании было потребовано написание детей согласий на лишении родительских прав, обязательно собственноручно без шаблона. Кто потребовал письменные согласия. Почему беседа проходила в виде допроса а не диагностик, которые могли бы отразить их мнение и психоэмоциональное состояние возможности присутствия на суде. Почему С.В. была категорична настроена к моему присутствию, при разговоре с детьми.
