Гора Ямантау – главная вершина Южного Урала – издавна была труднодоступной и малопосещаемой. Даже её название переводится с башкирского как «плохая гора». Поэтому и высшей точкой этой части Урала долгое время считалась гора Иремель.
В журнале «Землеведение» за 1904 год наткнулся на интересную статью географа Ф.С. Красильникова о путешествии из Москвы на гору Ямантау. Из неё можно узнать, что представляли собой эти места век с лишним назад. Публикация сопровождалась фотографиями. Автор сетовал, что в то время сведения о горе были весьма скудные. Известные исследователи обходили её стороной.
По железной дороге Фёдор Сергеевич доехал до Усть-Катавского завода, который произвёл на путешественника неоднозначное впечатление:
«Насколько красива местность вокруг завода и сам завод издали, настолько же он производит грустное впечатление внутри; прямые улицы с вытянутыми в струнку домами пыльны и грязны; серые избушки, крытые большей частью тёсом, тесно жмутся друг к другу и выглядывают как-то неуютно. Вокруг их голо: ни кустика, ни деревца, ни каких-либо хозяйственных построек».
Здесь он случайно встретился с местным заводским лесничим Шляпниковым, который направил к своему сослуживцу Лаптеву в Катав-Ивановский завод, хорошо знающему местность.
Дорога до Катав-Ивановского завода пролегала по живописной местности. Она петляла среди лесов, а на горизонте виднелись очертания гор. По дороге мелькали столбики, окрашенные в пёстрые цвета, с прибитыми к ним медными крестами и выцветшими от времени иконами. Их ставили суеверные рабочие по поводу различных событий.
Красильников переночевал в Катав-Ивановске у Лаптева, получил советы и на другой день тронулся дальше в селение Верхне-Катавск. Дорога шла по руслу или вдоль русла реки Катав и была не простой. Но эти неудобства компенсировались красивыми видами.
Село Верхне-Катавское расположилось около подножия гор. Жители производили уголь и занимались грузоперевозками. У каждого домовладельца было от 5 до 15 лошадей. Однако Ф.С. Красильникову не повезло – все были на покосах, поэтому извозчика не нашлось. Пришлось заночевать у куренного смотрителя.
Ранним утром, ещё до восхода солнца, его повезли в следующее село Тюльмень. По дороге уже чувствовалась лесная глушь. То и дело выскакивали зайцы. Тюльмень было крайним русским поселением в этой части Башкирии. Все дома стояли новенькие, крытые тёсом. Здесь путешественник встретил лесничего Романова, который заинтересовался поездкой и с удовольствием составил компанию. К ним присоединился хорошо знавший дорогу лесник Михайло – страстный охотник, изучивший всю местность. Далее отправились уже верхом на лошадях.
«Выехав за околицу, мы переехали в брод речку Тюльмень и сразу начали месить грязь: лошади уходили в неё по брюхо и медленно шагали вперёд. Так шла тропа вёрст шесть, вплоть до первых печей... Здесь мы переехали по мосту какую-то речку и начали едва заметно подниматься по склону хребта Нары. Тропа была хотя и менее болотиста, но пролегала по весьма неудобному месту: то приходилось ехать по лесосеку, через кучи валежника, поваленных деревьев и скрытых в траве пней, то пробираться среди лесной чащи по такой узкой тропинке, что лошадь с тюками поминутно задевала и застревала среди деревьев... Только местная привычная лошадь и может ходить по таким дорогам, другая бы давно переломала или засекла себе ноги», – писал Ф.С. Красильников.
Вскоре стали попадаться каменные россыпи. Наконец, поднялись на перевал. Впереди возвышались туманные очертания заветной горы Ямантау. На её склоне были заметны узкие длинные полосы. Это были лесосеки, между которыми белели своими крышами постройки «заведений» Белорецкого завода.
Но предстояло ещё спуститься в долину реки Инзер. Спуск был пологим, но местность оказалась «страшно болотиста и лесиста». Путь часто преграждали завалы леса. Приходилось обходить их, пробираться сквозь чащу и порой ложиться на спину лошади, чтобы не раскроить себе лоб и не выколоть глаза. А под ногами лошадей была жидкая грязь, с торчащими острыми камнями. Умные животные осторожно переставляли ноги, предварительно нащупывая, куда каждую из них поставить.
На полянке странники встретили пастухов, которые вывели их на хорошую тропу. К вечеру они доехали до Казулгинского кордона, где остановились, поели и быстро заснули от накопившейся усталости.
Ранним утром путешественники начали подъём на вершину Ямантау, захватив с собой местного лесника Урвана. Сначала путь шёл по редкому лесу, затем по моховым болотам. Кривые берёзки и ели, покрытые длинными прядями лишайников, придавали местности дикий и таинственный вид.
После странствий около 2 часов по болотам, путники въехали на обширную седловину Ямантау, покрытую сосной и душистой травой. После привала Красильников с лесником Михайлой пошли по скользким курумам на саму вершину.
На вершине открылась ровная площадка, усеянная обломками камней и ползучим можжевельником. С краю возвышались скалы, «представлявшие собой как бы остатки какого-то правильного сооружения». В расщелине между камнями путешественники нашли записку, в которой прочли, что вершину посещали объездчики Белорецкого завода в 1900-03 годах. Открывалась великолепная панорама на окружающие многочисленные горы.
«Налюбовавшись вдоволь прекрасными видами, мы спустились к нашим товарищам и застали лесничего мирно почивающим под лучами полуденного солнца, а Урвана – занятого ощипыванием дупелей, которых он настрелял на седловине во время нашего отсутствия. Это было очень кстати, так как я довольно проголодался и с удовольствием поел дупелиного супа, который был изготовлен в чайнике», – вспоминал Ф.С. Красильников.
После отдыха начали спускаться с Ямантау на юг. Здесь, как и с северной стороны, склон был пологий, но болота оказались более топкие. В них начали проваливаться лошади. Красильников уже было начал терять надежду выбраться из трясины, и только благодаря необыкновенному чутью Урвана удалось выйти из ужасных топей.
Далее они подъехали к месту, где стояли живописные скалы. Открылся величественный вид на обе вершины Ямантау. К 7 вечера путники достигли Малого Инзера и приехали на кочёвку башкира Якшей. Там и заночевали.
«Он особенно нас к себе не приглашал, но и не отказывал в гостеприимстве. Провожатые мои попросили у него кумысу, и он вынес всем по большой чашке, предварительно размешав кумыс своим пальцем. Впоследствии я заметил, что они разбавляют кумыс водой, а поэтому и размешивают его перед употреблением, за неимением ложек, пальцем», – писал Ф.С. Красильников.
Башкирская избушка оказалась небольшим деревянным срубом, стены которого состояли из тонких брёвен, не проконопаченных и с большими щелями. Пол был земляным, а потолка не было – лишь двухскатная деревянная крыша. Внутри были широкие нары и очаг-чувал. При этом всё было чисто и аккуратно прибрано.
На следующий день Красильников вернулся на Казулгинский кордон, а затем выехал к Тюльмени. В одном месте, чтобы миновать болота, сбились с дороги и с час проплутали в лесу на склоне хребта Нары. На перевал приехали уже после захода солнца. Пришлось спешить, чтобы пройти опасные места до темноты. Это удалось, но остальную часть пути ехали по лесу в темноте, царапая ветвями руки и лицо. В Тюльмень добрались в час ночи и заночевали в доме куренного смотрителя.
Ну а затем осталось добраться через Верхне-Катавск в Катав-Ивановский завод. Ф.С. Красильников заодно посетил Серпиевские пещеры и Игнатьевскую пещеру, о которых я ранее уже рассказывал.
В наши дни легально попасть на гору Большой Ямантау невозможно. Здесь создан заповедник, а внутри – некий строго охраняемый объект. Но это уже другая история. Благодарю за внимание! Ваш Павел Распопов.