Поначалу Вика даже посмеивалась. Вот наивные! Если бы я действительно знала, где этот клад, его бы уже давно там не было. И как я могу вспомнить, то, чего не знаю? И что, нырять будем? Ха-ха.
Лиса тоже была на позитиве. Включила радио. На весь салон заиграл развеселый хит прошлой весны в исполнении Филиппа Киркорова.
- И огонь и вода!
Нам с тобой один огонь, одна вода...
Что-то вдруг стало не до смеха.
- Всё, что хочешь забери!
Ну вот и зачем эта песня в эфире попалась?
- Нам от этого не деться никуда
Ты сегодня зажгла! Ты сегодня и гори!
Придумает ведь тоже!
Вика рассердилась на исполнителя. Веселая, зажигательная песня испугала её не на шутку. Ему огонь, а ей вода. А сейчас они едут на пруд. Нет, в свете последних снов это было бы крайне нежелательно. Нельзя сейчас даже близко к воде подходить.
По затылку вдруг будто скользнули чьи-то холодные пальцы.
К нам, к нам, красивой русалкой станешь...
Вика прислонилась лбом к стеклу. У обочины стояли гайцы. Молодой парень в белоснежной, светящейся на солнце рубашке, внимательно посмотрел на неё через окно авто.
Удивительно сработал мозг. В один момент в памяти всплыл давний разговор с Лёшкой. Тогда он тоже учил её языку жестов и показывал самые необходимые.
- Если тебе надо подать сигнал с просьбой о помощи, сложи вот так, – он легко двигал её ладонь, нежно гладил пальцы. От восторга по телу бегали мурашки и было совершено невозможно запомнить хоть что-то. Но вот запомнилось же.
В какие-то доли секунды пальцы сами собой сложились так, как учили, и милиционер открыл от изумления рот, наблюдая, как мимо него в старенькой шестёрке проезжает пленница и просит его о помощи международным жестом.
Вика ещё сомневалась: увидит ли её страж дорожного правопорядка, верно ли истолкует её жест и поедет ли выяснять, чем это молодёжь в машине балуется... Но гайцы уже неслись за ними, приказывая через рупор прижаться к обочине.
- Тох, чё делать, у меня же прав нет! – Лиса в панике оглянулась на дорогу позади.
- Топи! – рявкнул Антон
- Я боюсь, здесь склон крутой!
- Ногу на газ! И вперёд!
Лиса послушалась, до побелевших костяшек вцепилась в руль.
– Ещё и этого не хватало! – горе-водитель разглядела мотоциклиста в зеркало заднего вида, – ему-то что надо?!
Вика обернулась и узнала Вадима.
- ВОДИТЕЛЬ СИНЕГО АВТОМОБИЛЯ С ГОСНОМЕРОМ ПЯТЬСОТ СОРОК ДВА ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ ОСТАНОВИТЬСЯ!!! – донеслось в открытое окно.
Лиса только прибавила газу. Впереди неспешно плыла объёмная туша бензовоза, закрывая обзор.
Вадим чуть притормозил, пропуская резвых гайцов. Отвлекать на себя их внимание совершенно не требовалось. Сейчас они шестёрку ловко тормознут, и Вику он увезёт домой. Последняя мысль оказалась неимоверно приятной. Она также будет сидеть сзади, нежно обнимать его, её дыхание будет щекотать шею. Ну и к чёрту, что она его сестра. К чёрту, что она Лёху любит. Всё к чёрту! Ему жизненно необходимо поцеловать её хотя бы ещё раз.
Все дедовы предупреждения и наставления разом вылетели из головы, стоило Вадиму вспомнить вкус её губ. Глупость какая! Судьбу своего прапрадеда он повторять не собирается. Негде ему гореть, летом печей не топят, и костры он с детства умеет разжигать.
- Обгони эту махину! Перестраивайся! Быстрее! – орал Антон на бледную от напряжения подружку.
- Я не вижу, что там за ним! – огрызалась в ответ она.
- Да по фигу, разъедемся! Трасса широкая! Иначе нас сейчас накроют!
Преследователи уже врубили сирену и мигалку. Водитель бензовоза занервничал, начал сбрасывать скорость, только вот дорога так резко шла под уклон, что тормоза такую огромную и тяжёлую машину удержать уже были не в состоянии. Да тут ещё, как назло, прямо из-под колёс вылетела синяя шестёрка, попыталась встроиться в ряд, но впереди прыгал пазик-развалюшка, скатывался под горку, заглушив мотор. В отчаянии водитель бензовоза резко затормозил, цистерну начало заносить в бок, разворачивая машину поперёк дороги. Милиция успела проскользнуть следом за шестёркой, а бензовоз, окончательно перекрыв дорогу, вдруг надломился неповоротливой гусеницей, серебристо-блестящий бак начал съезжать в кювет, утягивая за собой кабину. Понимая неизбежность катастрофы, водитель выпрыгнул на полном ходу, согнулся от боли в отбитых ногах, и тут же побежал прочь, прихрамывая и матерясь.
Визг и скрежет металла заполнили пространство над дорогой. С грохотом махина бензовоза опрокинулась в кювет. В воздухе застыл приторно-тревожный запах горючего.
Лисе пришлось затормозить, гайцы их всё-таки прижали к обочине, да и происходящее за спиной говорило о крайней серьёзности ситуации. Тут уж не отвертеться.
Вика за всё время погони не сводила глаз с мотоциклиста. Через заднее стекло она прекрасно видела дорогу. Вот Вадим ловко обошёл каких-то старичков на копейке, потом красивую чёрную иномарку, поравнялся с грязным джипом. В тот момент, когда цистерну с топливом повело вбок, она ещё видела между колес бензовоза два колеса мотоцикла. Машину снесло юзом в кювет. На дороге заблестела огромная маслянистая лужа. Вдалеке на склоне горы собралась разноцветная пробка, а ближайшие триста метров были абсолютно пусты... И Вадима не было на трассе...
Лиса разблокировала двери и, втянув голову в плечи, обречённо ждала общения с милицией. Антон тихо матерился, уронив лицо в ладони. В тот момент, когда суровый страж правопорядка открыл дверь со стороны водителя, Вика вдруг очнулась от оцепенения. Она выскочила из машины, на подгибающихся ногах рванула назад, к месту аварии. Не обратила ни малейшего внимания на окрики гайцов с приказами остановиться. В последнюю секунду увидела, что в кювете прямо под серебристым распоротым брюхом бензовоза валяется Вадиков мотоцикл. Время будто замедлилось, затихли все звуки. Милиционер, что бросился за Викой, вдруг затормозил, остановился в нерешительности.
- Скоро, очень скоро, что-то произойдёт...
Яростная волна взрыва отбросила девушку назад. Заложило уши и перехватило дыхание, словно весь воздух мгновенно исчез. Лицо опалил нестерпимый жар. Вика упала на колени, глядя расширенными от ужаса глазами, как прямо перед ней вверх, на головокружительную высоту поднимается чёрный дым с клубами ярко-рыжего пламени. И в этом пламени...
- Нет, нет, нет, – беззвучно шептала она, – я не люблю его. Я люблю другого, – появился хриплый голос, – Я люблю другого! – повторила Вика громче. И вдруг, набрав полную грудь воздуха она крикнула со всей силы: – Я люблю Лёшку! – крик утонул в оглушающем гуле пламени. – Слышите! Я! Люблю! Лёшку!!! Лёшку, а не брата! И он не должен погибнуть в огне... – она уже не кричала, а снова шептала обречённо, голос срывался в рыдания. Вика склонилась к земле, губы дрожали, а в теле совсем не осталось сил.
- Пойдёмте, – кто-то потянул её за локоть, – здесь небезопасно. Сквозь слёзы Вика разглядела того самого милиционера, которому передавала сигнал о помощи. – Вам нужно пройти в машину.
Трясясь всем телом, опираясь на плечо гаишника, Вика еле доковыляла до автомобиля. Как безумная она повторяла: – Он не может погибнуть, не может, потому что я не люблю его. Понимаете? Не люблю... И он не может сгореть там... Не может...
Но сама, кажется, всё меньше верила своим словам. Она видела его мотоцикл в кювете и видела ужасный взрыв. В таком огне никто не смог бы выжить.
Слёзы лились бесконечным потоком и сквозь истерику Вика пыталась отвечать на настойчивые вопросы милиционера. Она кивала и мотала головой, с трудом понимая, о чём её спрашивают.
- Вы знаете этих людей? – гаишник кивнул на дорогу, где, прижав руки к капоту синей шестёрки, стояли Тоха и Лиса.
- Они угрожали вам?
- С какой целью вы ехали и куда?
Издалека донеслись звуки сирены скорой помощи. Только приехала не белая газель с красным крестом, а серенькая буханка с пожелтевшим и облупленным знаком на боку. Остановилась на обочине. Два мужика и женщина в белом халате бросились куда-то в поле и скрылись в непроглядном дыму.
- Вы были знакомы ранее? – продолжил свой беспристрастный допрос милиционер.
- Почему вы оказались в машине?
- Про кого вы говорили, кто не должен сгореть?
Вика захлебнулась плачем. Она не могла больше выдать ни слова, только рыдала и кусала в истерике губы.
Милиционер вышел из машины, махнул рукой медикам, что уже вернулись к буханке, неся кого-то под руки. Врачиха очень суетилась.
- Эй, – крикнул им страж правопорядка, – у меня тут барышня в предобморочном состоянии! Есть успокоительное?!
- Сейчас! – отозвалась врач, – сейчас. У нас тут паренёк с ожогами!
- Живой?!! – Вика буквально пулей вылетела из машины, за секунду добежала до скорой помощи. – Он жив?!! – уцепилась она за рукав врачихи, пытаясь заглянуть в салон.
- Да жив, жив, – женщина пропустила её.
На боковом сиденье, вытянув ногу, сидел и улыбался Вадим. Улыбался слегка шальной, полубезумной улыбкой.
- Сестрёнка, у меня всё хорошо, – успел прошептать он, прежде чем Вика бросилась ему на шею, целуя его щёки, лоб, перемазанные в саже и крепко прижимая к себе.
- Ничего не понимаю, – пробормотал подошедший гаишник, – сама кричала, что не любит, теперь целует без конца. Что за молодёжь?
- Девушка, осторожно, – врач попыталась убрать её руки, – у него сильный ожог, вся нога.
- Что? – опомнилась Вика, отстранилась, наблюдая, как доктор осторожно срезает сгоревшую ткань джинсов. Рядом лежали упаковки стерильных салфеток и бинтов. – Как ты?
- Лучше всех, – усмехнулся Вадим, – мне уже чего-то вкатили, так что я почти ничего не чувствую. Ну, кроме того, что ты... меня целовала. Это было... круто... Да, ради этого... стоило поджариться. – Вадим как-то странно начал говорить: паузы, язык заплетается и взгляд какой-то остановившийся. – Вик, Вика... слушай, сестрёнка... жалко мотоцикл. Сгорел... Витька надо... попросить, чтоб его... с почестями... – Вадим закрыл глаза и откинулся на сиденье.
- А это? – Вика испуганно посмотрела на врачиху.
- Всё нормально, – ответила она, – препарат подействовал. Ждать некогда, – скомандовала водителю, – поехали в объезд.
Впереди подоспевший пожарный расчёт заливал бензовоз потоками белоснежной пены.
Поездку до райцентра по просёлочным ухабистым дорогам Вика почти не запомнила. Она только придерживала за плечи спящего брата, вытирала сажу с его лица. Смотрела, как наливаются синевой круги под глазами. Но дыхание было ровное, спокойное и даже врач, ловко и быстро сделавшая перевязку, села на соседнее сиденье и устало улыбнулась Вике.
- Всё с ним будет хорошо. Ожог неглубокий. Джинсы спасли, натуральный хлопок. От синтетики была бы беда.
В районной больнице Вадима продержали недолго. Обработали ожог, сделали новую перевязку с каким-то суперсовременным ранозаживляющим, восстанавливающим материалом, выписали кучу лекарств и отправили домой на той же серой буханке.
- Меня снесло в кювет вместе с этой махиной, – рассказывал по дороге Вадим. – Но я быстро сориентировался. Побежал, только джинсы все бензином пропитались. Поэтому, когда полыхнуло, меня тоже неслабо так накрыло. Я очухиваюсь – лежу в траве, в кулаке зажат дедов амулет, – парень вытянул из-под футболки волчий клык, подбросил на ладони, – занятная штуковина оказалась. Смотрю от дороги ко мне бегут люди, меня под белы рученьки и в машину. Дальше ты знаешь...
Водитель буханки, загорелый, коренастый мужик, хитро прищурившись, оглянулся в салон:
- Тебе парень повезло несказанно, что тебя Михална с дороги высмотрела. Просто повезло.
- Да уж, спасибо.
Водитель снова отвернулся, включил радио. И снова салон наполнили до тошноты знакомые звуки:
- И огонь и вода!
Нам с тобой один огонь, одна вода!
- Выключите, пожалуйста, это! – в один голос взмолились ребята.
- Ага, – усмехнулся водитель, – я и сам румынов не очень люблю, – и переключил волну.
- Вик, а что там случилось у наших пращуров? Из-за чего весь сыр-бор? Дед говорил, ты мне сама всё расскажешь.
- О-о, – тяжело вздохнула Вика, – там такое... Слушай...