Дом был заперт.
Вот говорил же, давай завтра, нет, упрямая: Вадим, я и так тебя не напрягаю, но раз в неделю можно дедушку проведать!
Вадик сердито обходил дом, но всё больше убеждался, что дед куда-то свалил. – Ага, дедуля сам кого хочешь проведает, тот ещё путешественник. Не смотрите, что с клюшкой ходит. Которую зовёт странным словом «падог».
Вадим обошёл дедову избушку по кругу и в растерянности остановился у калитки.
На крыльцо дома напротив вышла соседка. Женщина средних лет, приятная, ухоженная, современная. Вадим всегда считал дедову соседку противной, вечно всё вынюхивающей старухой, а тут вдруг... Может, дочка к ней приехала?
Женщина поправила белоснежную косынку на плечах и приветливо махнула Вадиму, приглашая подойти.
Вадик перешёл дорогу, миновал калитку. По усыпанной керамзитом дорожке ноги сами донесли его до крылечка. Всё это время женщина внимательно наблюдала за ним, то и дело теребила косынку и расправляла подол простого, тёмно-синего в мелкий горошек платья.
Здрасть, – кивнул парень и нерешительно остановился. Соседка приветливо улыбнулась, поглаживая полураспущенную длинную косу на плече. Чёрные с синим отливом волосы красиво поблескивали в её тонких, белых пальцах.
- Привет, Вадим, заходи.
Вадим удивился. Под дружелюбным, но пристальным взглядом споткнулся о порог и оказался в сенях.
- А-а вы деда давно видели? – спросил он оглядываясь, а ноги уже сами несли его на маленькую, светлую кухню.
- Видела-видела, не переживай, он в луга ушёл, травничать. Чай будешь...
Вадику не показалось, вопросительной интонации в её голосе не было.
Взгляд женщины тёплый и в то же время властный заставил его кивнуть и бухнуться на первый попавшийся табурет.
- Ну и отлично, – слова опять потекли непринуждённо и естественно, – выпьем с тобой чайку, и дед как раз вернётся.
- Ага, – только и смог выдавить парень, наблюдая как женщина расставляет чашки. – А вас как зовут? – решился он на продолжение разговора.
Надо бы извиниться, а то мало ли, что ей в голову...
- Анисья, – отозвалась хозяйка.
- Анисья... э-э, – замялся парень.
- Просто Анисья и ни в коем случае не тётя.
- Ага, – кивнул Вадим, – понял. Анисья, вы не сердитесь на меня за прошлый раз... Ну тогда я кое-что показал, когда вы смотрели в окно. Я не хотел вас обидеть, это от досады.
- Я поняла, – мягко улыбнулась женщина, придвигая чашку к Вадику, – ты был очень сердит.
- Да пришлось по жаре в такую даль тащится. А дедуля кордебалет устроил. И Вику зря обидел.
Анисьин взгляд заставил Вадика взять чашку и сделать глоток.
- Вкусный чай у вас.
- На травах: иван-чай, земляничный лист, чабрец.
Вадим снова кивнул, не придумав чего бы сказать.
- Ты хороший мальчик, добрый. О дедушке заботишься. Друзей у тебя много, – женщина склонила голову, – а девушка любимая есть?
Вадим заметно напрягся.
Это что ещё за вопросы?
- Есть, – поспешно ответил он, – но она об этом не знает, – выпалил его язык против воли, – ну, не хочет знать.
- Как интересно, – вкрадчиво прошептала Анисья.
- Честно говоря, не очень, – зачарованно ответил Вадим, не в силах отвести взгляд от лица женщины.
- Пей чай, – тихо прозвучал нежный приказ. Руки сами поднесли чашку к губам.
Удивлённый этой планомерной потерей контроля, Вадик попытался что-то сказать, но повинуясь странному блеску в глазах Анисьи снова покорно отхлебнул. Судорожно втянул воздух, заметив наконец, как меняются очертания кухни.
Вместо голубых в цветочек обоев он увидел широкие, потемневшие брёвна, закопчённый потолок с пучками трав. По углам густая паутина, из дымчатой серости которой, на него не мигая смотрело не меньше двух десятков тёмно-красных глаз.
Анисья развязала свою белую косынку, стянула с плеч. Её угольная коса мигом поседела, повисла нечесаными космами. Красивое лицо высохло, превратившись в узкий череп, обтянутый словно пергаментом тонкой кожей с неглубокими глазницами, заполненными тем же серо-паутинистым туманом.
- Добро пожаловать, – прошелестела старуха. От звука её голоса Вадиму нестерпимо захотелось сорваться с места и оказаться как можно дальше отсюда. Но ноги не слушались.
- Вадим, я твою беду знаю, – старуха протянула к нему высохший палец с длинным ногтем, – и хочу помочь.
- Не надо мне помогать, – едва выговорил Вадик.
- Ещё как надо. Любовь твоя горькая, как пепел. Высохнешь, словно яблоко на солнце. Счастье твоё васильками в поле отцветёт, тебе колючки останутся.
Выслушав всю эту чушь, Вадим попытался подняться, упёрся руками в столешницу, но в ноги будто синтепона напихали, не смог сделать ни шага.
- Я, пожалуй, пойду, – сказал он, крепко держась за край стола.
- Иди, коли сможешь, – усмехнулась старуха, щёлкнула пальцами, и Вадим перестал чувствовать и руки.
- Что за дела? – слабо возмутился он, рухнув обратно на стул, только чтоб не впечататься лицом в столешницу.
- Дела плохие, – вздохнула ведьма, – это очень давно началось, гораздо раньше, чем ты можешь себе представить. Вы не первые, но хорошо бы – последние.
- Вы? Последние? А что началось-то? – Вадик старался пошевелить пальцами на ногах, но ничего не получалось, а руки, словно чужие, лежали перед ним на столе, не в силах даже прикоснуться к чашке с чаем. А сделать новый глоток хотелось до умопомрачения.
- Что началось, тебе дед расскажет. Моя задача тебя спасти. От любви неразделённой отсушку сделать, счастье и покой душе вернуть.
- И для этого дрянью какой-то накачать?
Старуха не обратила никакого внимания на возмущения парня. Да и заплетающийся язык, словно у пьяного, не способствовал дальнейшим спорам. Вадим замолчал, поднял глаза к потолку. Тёмно-красные огоньки медленно, поочередно гасли и опять загорались, словно кивая: давай парень, соглашайся, старуха дело говорит.
- Хочешь пить – протяни руку к чашке, – прошептала старуха, – Хочешь избавиться от мучений – не отказывайся от помощи.
- Ладно, что будем делать, – покорно кивнул Вадик, отчаявшись вернуть контроль над телом и сознанием.
Если я всё это отчётливо вижу и слышу, значит, дрянь какая-то неслабая, а потому отпустит ещё не скоро. Что ж поделать, придётся поиграть в эти игры, выбора-то особого нет.
Старуха провела ладонью над его головой. От лёгкого воздушного потока зашевелились волосы на макушке, тепло побежало по плечам, возвращая рукам чувствительность и силу. Руки сами непроизвольно поднесли чашку ко рту. Вадим залпом допил остатки чая, ощущая, как постепенно «оживают» ноги.
- Дорога тебе в мой сад. Иди, до чего ноги дойдут. Принеси, что само в руки упадёт. Возвращайся, не оглядывайся.
- А без загадок ваших можно?
- Без загадок ответов не бывает. А тебе ответы ой как нужны. Могилу-то свою видел?
Вадим так и застыл с открытым ртом. Горячие угольки глаз в паутине разом погасли, тихий шелест пополз по углам, прячась в щелях между брёвен.
- Могилу я видел, – весь скепсис Вадима мигом пропал, – только она вряд ли моя.
- Станет, если меня и деда не послушаешь. А теперь иди.
Ноги всё ещё слегка заплетались. А глазам своим Вадик никак не мог поверить. Вместо обычного огорода, почти такого же как у деда, он попал в какой-то сказочный ведьмин сад. Нет, его мало интересовало, что там творится за забором у соседей, но увидеть такое он совсем не ожидал.
Тропа была засыпана каменными глыбами, так что приходилось внимательно выбирать каждый шаг. По обе стороны красовались странные грядки с невиданными растениями. Острозубчатые листья, как у крапивы, только белые, будто никогда не видели солнца, завитые в спираль тонкие побеги, все в тонких волосках, на кончиках поблескивают ярко-алые капли, как разбавленная кровь. На другой грядке ковёр из толстых сочных листьев и стеблей, перевитых в тугие узлы, медленно, но явно двигающихся, переползающих, словно полусонные змеи, что сплелись в клубки. С другой стороны невысокий кустик с крупными белыми ягодами. Стоило Вадиму поравняться с ним, на каждой ягодке в его сторону повернулся чёрный зрачок, проводил долгим внимательным взглядом.
Впереди виднелось серое облако. Только подойдя ближе, Вадим рассмотрел, что это яблоня, лишённая листвы и сплошь укутанная грязными лохмотьями паутины. Сквозь них виднелось одно единственное, тёмно-бордовое яблоко, как раз на расстоянии вытянутой руки Вадима. Преодолевая отвращение, разрывая упругие и липкие нити, парень лишь коснулся его, и плод сорвался с ветки, упал прямиком в раскрытую ладонь.
Чёрные зрачки пристально провожали садового вора, из грядки со змеями поднялось по меньшей мере с десяток копьевидных головок, из каждой свисал раздвоенный фиолетовый язык. Бледные спирали распрямились, острые жала на концах нацелились на незванного гостя.
- Это всё чай, – прошептал сам себе Вадим, – в следующий раз думай, прежде чем пробовать что-то у дедовых соседок.
- Вот, – он выложил на стол почти чёрное, но слишком красивое, идеальное яблоко, – само в руки упало.
- Очень хорошо, – прошелестела Анисья. Взяла нож и рассекла яблоко пополам. Протянула руку к Вадиму: – Ладонь.
- Вот только без этого давайте, – попытался возмутиться он, но старуха уже ухватила его сухими и сильными пальцами. – Хоть не правую, мне мотоцикл ремонтировать! – Поперёк ладони полоснуло горячим, и его кровь закапала на половинки яблока. – Ну просил же...
- Не ной, – строго посмотрела на него ведьма, соединила половинки яблока, и оно странным образом снова срослось, запечатав внутри капли его крови. – Положи яблоко в своём саду, на солнцепёке. Как высохнет плод, так и любовь твоя пройдёт. Сердце твоё теперь как лёд, боли не почувствует, – последние слова Анисья сказала уже не Вадиму, а куда-то в пустоту, словно заклиная невидимые силы. – Теперь иди. Не волнуйся, и ты, и дед твой под присмотром...
Ха, ничосе присмотр... – удивлялся по дороге домой Вадик. Рана на ладони затягивалась на глазах, а карман неприятно оттягивало ведьмино яблоко.